— Кто второй — я не знаю, но этот Тигр… — казалось, командир не хочет отвечать, но затем он пересилил себя. — Вам известно, что он оказался первым человеком, которому не удалось имплантировать психоматрицу?
— Нет, когор'руал! — от услышанного на лице килрача расплылось выражение недоверия. — Как такое может быть?
— Этого мы не поняли сами. Но этот человек не только устоял перед нашими опытами, но и бежал с Тагар Дусит, убив по пути Эмиссара Внутреннего Круга Империи, захватил Сунк'кх, попутно уничтожив три ангара. Этот человек ответственен за гибель еашш-руала Трэддаша и срыв попытки уничтожения Кунна'а Хенса; вместе с Трэддашем было уничтожено пять тяжелых крейсеров, флагман секторального флота «Ф'ффлик'кр» и планетарный реактор класса А, на постройку которого ушла прорва времени и ресурсов. Этот человек сбил Бурквикса, лучшего пилота во всей Империи Килрач, — он с жутковатой гримасой посмотрел на быстро темнеющий небосвод. — Вы все еще настаиваете на том, чтобы его брали живым?
— Я не знал всего этого, когор'руал, — бушар'руал остановившимся взглядом смотрел на сформированную силовым полем на уровне грудей полупрозрачную панель управления и экран миникомпа, где мерцало частично расшифрованное сообщение. Подрагивающие кончики остроконечных ушей, увенчанные кисточками меха, выдавали, насколько он поражен услышанным. — Если все обстоит подобным образом, то я полностью согласен с вашим стремление уничтожить его.
— Хорошо. Приступайте к переброске войск в сорок девятый сектор, а я прикажу взводу из К-94 возвращаться, и составлю отчет планетарному штабу. Да, вот еще что, — я должен на некоторое время покинуть пост. Вы примете командование на время моего отсутствия.
Бушар'руал удивленно посмотрел на него, но возражать не стал:
— Будет сделано. Я дам вам охрану…
— Нет, охраны мне не требуется — я должен отправиться один. Это займет два или три планетарных оборота, после чего я вернусь.
— Как прикажете, когор'руал, — поклонившись, бушар'руал испросил разрешения идти. Получив его, он быстро растворился среди грозных девстиаторов, а оставшийся в одиночестве когор'руал развернул на броне танка смятую карту местности. Ярко-красная линия шла мимо поста и упиралась в синий квадрат базы Конфедерации. Коготь килрача скользнул по линии и остановился на светло-зеленой пометке всего в десяти километрах южнее поста.
— Умно, человек, — прошептал он, постукивая пальцем по карте. — Очень умно! Но не настолько умно, как я предполагал.
Экваториальные джунгли, сорок восьмой сектор, приблизительно пятьдесят два километра до базы Конфедерации номер семнадцать. Тот же день, 11:12 (4:42 по местному времени).
Бушевавшая в течение нескольких часов над сорок восьмым сектором буря улеглась к двум часам ночи. Но темень не исчезла вместе с разошедшимися тучами: солнце давно успело спрятаться за горизонт, и наступил ночной мрак, впрочем, немного рассеявшийся призрачным светом двух спутников: один уже висел в зените, а второй скатывался к краю темно-зеленого окоема джунглей. К счастью, этого света вполне хватило, чтобы Джеймс с Жанной смогли за полчаса построить надежный плот, погрузить туда вещи и столкнуть его на воду. И вот уже шестой час они медленно плыли по спокойной глади реки, поочередно сменяя друг друга. Первую смену несла Жанна и полчаса назад, когда река расширилась еще на добрую сотню метров, она разбудила Джеймса, а сама легла отдохнуть. До рассвета было два-три часа и к тому времени, когда они сделают остановку, до базы останется не более тридцати пяти — сорока километров.
Отталкивая от плота шестом труп какого-то зверя, Джеймс внимательно следил за рекой впереди. Плот они построили достаточно большой и прочный, но иногда встречались огромные стволы деревьев до сотни метров в длину. Столкновение с такими громадинами ничего хорошего принести не могло и приходилось постоянно корректировать движение плота. Кроме того, река отнюдь не была безжизненна и, вспоминая прихлопнутую в джунглях паукообразную мерзость, Джеймс не сомневался, что и здесь может водиться нечто подобное. И пускай до сих пор все было спокойно, он не выпускал из рук гаусс-пистолета, заряженного капсулами с ядом: действуют они очень быстро, а эмиссионного следа не оставляют, чем не может похвалиться ни один плазмоизлучатель.
Плот обогнул корягу, темным пятном выделявшуюся на серебристом полотне реки. К счастью, столкновения не произошло, хотя вытянутая толстая ветвь со скрежетом прошлась по левому борту плота. Жанна, неразборчиво пробормотав что-то во сне, перевернулась на другой бок и продолжала спать; Джеймс же на всякий случай пихнул корягу шестом, отталкивая плот подальше. Через несколько секунд течение реки разнесло их, и кусок дерева исчез в темноте.
Отвлекшись на несколько мгновений от управления плотом, Джеймс нагнулся над девушкой и поправил сползшее с ее плеч одеяло. Жанна спала, подложив под голову ладонь, и видела во сне что-то приятное: спокойная улыбка, играющая на ее губах, казалось, освещала лицо ласковым свечением. Не удержавшись, Джеймс быстро поцеловал ее в щеку и вернулся на свое место.
К его удивлению они не обсуждали ничего из того, что случилось между ними. Несколько раз он ловил на себе долгие взгляды девушки, но ни разу не осмелился спросить про их причину. Единственное, что он более-менее твердо знал — Жанна испытывала к нему сходные с собственными чувства и, вероятно, просто не спешила открыто афишировать их в опасной и напряженной ситуации. И хотя их отношения остались прежними, но они оба то и дело стремились при удобном случае поцеловаться или просто прикоснуться друг к другу, словно это давало им новые силы. И каждый раз Джеймс ощущал, что эти порывы идут не от сознания, а из источника гораздо более глубокого.
Касательно случившегося между ними, он испытывал еще более противоречивые чувства. С одной стороны, не вдаваясь в глубокий психоанализ, можно было воспринять все как своего рода подсознательную благодарность девушки за спасение ее, а с его стороны — как такое же подсознательное влечение, обусловленное физической привлекательностью и красотой девушки. Однако, хотя его сексуальный опыт ограничивался в прошлом всего несколькими эпизодами, он чувствовал искренность чувств Жанны и своих собственных. И он был едва ли не шокирован тем, как их тела и сознания слились в единое целое, породив бурлящее наслаждение, не сравнимое ни с чем в его жизни. И, похоже, поведение Жанны было вызвано теми же причинами: она поразилось произошедшему, глубине и силе установившейся между ними эмоциональной связи и анализировала себя точно так же, как это сейчас делал Джеймс.
