Он застыл запредельной неподвижностью дарая. Глаза, любимые, такие тёплые светло-серые глаза, казались отблесками далёких ледников: непостижимые и холодные, как сама жизнь.
— И ты так спокойно это воспринимаешь?
О чём он сейчас думает?
— Она же Эль. Если Она решила, что так нужно… — Я запнулась, пытаясь понять… Объяснить… Выразить словами невыразимое. — Нельзя судить Её теми же мерками, что обычное существо. Разве ты думаешь о нервных клетках, которые твой организм сжигает, пытаясь выжить в битве?
Красивая рука с длинными, очень сильными пальцами поднялась и опустилась, точно отметая что-то незначительное и мерзкое.
— И по-твоему, в данном случае Её действия были… оправданны?
Уши огорчённо опустились, печально свисая в разные стороны.
— Не думаю, что она предвидела гибель Виор. Девчонка ведь прекрасно знала правила! Ну зачем она сунулась?!
— ДА ПРИ ЧЁМ ЗДЕСЬ ВИОР??? — От его крика стены вздрогнули, а я испуганно отшатнулась, прижимая уши к черепу. И когда дальше дарай-князь заговорил придушённым шёпотом, пришлось податься вперёд, чтобы не пропустить ни одного слова. — Ты считаешь, что эти полученные Эль выгоды оправдывают то, что сотворили с тобой?
Теперь мои уши встали горизонтально, смешно оттопырившись из-под волос. Жест величайшей растерянности.
— При чём здесь я? То есть… Аррек… — Беспомощно посмотрела на этого такого красивого и такого наивного мужчину. — Моя судьба, конечно, очень много для меня значит. И для тебя, наверно, тоже, хотя я так до конца и не поняла почему. Но, с точки зрения Эль, я — расходный материал. Пойми же наконец. Моё будущее было сожжено пятнадцать лет назад на алтаре туауте. Отмеренный мне век — два десятилетия. Что это такое рядом с вечностью Зимнего или Виортеи? Я должна как-нибудь пробарахтаться оставшийся срок регентства и вручить власть законной владычице. Это — моё предназначение, и вне его я для своего народа интереса не представляю. Во имя Ауте, неужели ты до сих пор не видишь? Единственная причина, почему мне приказали стать Хранительницей, — моя смертность. В отличие от любой другой эль-ин я умру сама, освободив место для Лейри и избавив всех от необходимости убивать регента, теряя тем самым ещё одну женщину… Потому что я уже потеряна. Разве это не ясно?
— Чёрта с два ты потеряна!
Он пожалел о сказанном едва ли не раньше, чем слова сорвались с губ. Но было поздно. Я медленно поднималась на кровати, бледная, как вернувшийся из-за грани призрак, растрёпанная, слабая. Глаза полыхнули кровавым многоцветьем, верхняя губа задрожала, то открывая, то вновь пряча белизну клыков.
— Ты опять искал лекарство для меня, Аррек?
Он чуть приподнял окутанные исцеляющей энергией руки, сделал успокаивающий жест.
— Не будем сейчас об этом, Антея.
Я молчала, продолжая буравить его пристальным взглядом.
— Ляг, пожалуйста. Тебе ещё рано вставать.
— АРРЕК!!!
— Позже.
— Нет, сейчас!
Я подкрепила слова яростным сен-образом, который пролетел над его головой, оставляя дымящийся след, и с шипением врезался в стену, пробив в ней небольшую оплавленную дыру. Взгляд дарай-князя вдруг полыхнул ответной яростью, кожа его вспыхнула ярким перламутром, а ударившее сквозь все щиты бешенство заставило меня изумлённо и испуганно шлёпнуться обратно в постель.
— Как будет угодно моей леди! — Он двинулся ко мне замедленным, очень плавным движением, но почему-то оказался рядом противоестественно быстро. Остановился у кровати, наклонился, упёршись рукою в подушки, нависая надо мной, точно вулкан за секунду до извержения: и прекрасный, и жуткий. — Да, я ищу способ тебя спасти. Я начал поиск в ту же минуту, как услышал о туауте и его последствиях, и не прекращал все эти годы. Нет ни малейшего сомнения, что решение будет найдено. Я говорил тебе раньше и повторю теперь, Антея: я не дам тебе умереть! Так что можешь прекращать думать о себе в прошедшем времени!
Я так разозлилась, что даже забыла бояться. Приподнялась на локтях, приблизив своё лицо к его.
— Да как ты смеешь!
— Смею, любимая, я — смею! — Я даже задохнулась от возмущения и растерянности. Вот почему эль-леди предпочитают выходить замуж за мужчин эль-ин! А он подхватил меня за плечи, придавая телу вертикальное положение, и хорошенько встряхнул. — Чёрт тебя побери, женщина. Очнись! Это же твоя жизнь!
— Вот именно. Моя. И только я имею право решать, когда ей закончиться.
— А как насчёт тех, кто тебя любит? — Аррек глубоко вздохнул, точно готовясь к прыжку в ледяные глубины. — Недавно ты спросила меня, чего я хочу. Так вот, я отвечу. Я хочу, чтобы ты была. Со мной или с другим. Бултыхаясь с этим своим проклятым долгом или удрав с Эль-онн куда глаза глядят. Поумнев наконец или творя глупость за глупостью. Живи. Дыши. Будь. Такой, какой ты желаешь быть, только чтобы я знал, что где-то в этой Вселенной есть ты. Неужели это так много?
Кружилась голова, в ушах гулко звенело. Похоже, сам того не понимая, Аррек начал использовать аррское искусство управления голосом, когда собеседнику внушается всё что угодно путём тончайших изменений оттенков и интонаций. От силы и убеждённости этих слов тело вибрировало, точно тонко натянутая струна. Мысли, за ними скрывающиеся, впечатывались в мой разум, не оставляя ничего, кроме желания дать ему то, что он хочет.
Я, дрожа и пряча слёзы, уткнулась лицом в мужское плечо, жалобно вцепившись когтями в родное тело. Аромат лимона и мяты, чуть заметный привкус моря: пахла не надушённая одежда, а сама его кожа, продублённая ветрами одна Ауте знает скольких океанов.
— Я… не могу, Аррек, просто не могу. Я так устала. Неужели ты не понимаешь? Я не могу больше. Это пытка, а не жизнь. Я уничтожаю всех, кого люблю… Зачем такая жизнь? Кого ещё я успею убить хотя бы за оставшиеся двадцать лет? Не могу, не могу, не могу…
С минуту мы просто стояли, обнявшись, наслаждаясь близостью и пытаясь оттянуть продолжение разборки. Вот уж, называется, сподобились в кои-то веки устроить семейный скандал, но зато всем скандалам скандал… Я плыла в его запахе, в ощущении тела, прижатого к моему, и отчаянно боролась с желанием послать всё подальше и отложить продолжение до лучших времён… Наконец собралась с силами:
— Ты ведь будешь продолжать, так?
Он тоже помедлил, зарывшись лицом в мои волосы, губами сдувая одну из прядей с уха.
— Буду, — и провёл языком по чувствительному остроконечному ушку.
Это прозвучало и как подписанный приговор, и как отклонённая апелляция.
* * *
Ты меня не догонишь, друг,
Как безумный в слезах примчишься,
А меня ни здесь, ни вокруг…
* * *
— Упрямый ублюдок, — беззлобно и безжизненно и так чудовищно устало. Я отстранилась, встала ровнее, прекрасно понимая, что то, что сейчас скажу, выводит меня даже за границы определения «стерва». — Аррек, я — Антея. Видишь? Антея тор Дериул, а с недавних пор ещё и Шеррн. Не Туорри. Не твоя первая жена. Не надо превращать меня в твоё искупление.
