и нетерпения. Вот-вот могучая сила устремится к проклятому колониальному кораблю, войдет в него, неся разрушения и прекрасную смерть.
Болтанка продолжалась несколько минут. Затихла. Только плеск воды в растревоженном озерке и ропот смоленских.
Держа одной рукой на лямку ранец, другой прижимая пакет с продуктами, Ирина испуганно смотрела на Лугина.
— Водка разлилась, — сообщила виновато она, будто маленькое несчастье сейчас имело значение. Тонкая струйка, стекала через прореху в донышке пакета. — Спешила за вами, когда еду собирала. Я же все скорее, когда выстрелы услышали и вы бегом из пещеры. Наверное, плохо закрыла бутылку. Жалко, да?
— Ириш… — Сергей, напустив улыбку, покачал головой. — Очень жалко. Жалко, что ты по таким мелочам расстраиваешься.
— Водка — это зло, — пошутил Черновол, подмигнул Ирине темным глазом, в котором вовсе не мрак, а потаенная теплота, и обернулся к новым знакомым: — Эй, смоленские, кружка у кого с собой? Важный напиток зря пропадает.
У смоленских на душе было не до веселья. Еще бы: столько горя свалилось на них за последние часы. Только тот, что недавно в полном психозе палил по кочкам из «Сайги», глянул на Тараса с этаким нездоровым интересом. По лицу его судорога прошла, сделал несколько коротких нервных шажков к Ирине, а потом махнул рукой и потопал куда-то в заросли.
— Такого добра у нас в поселке пока в достатке, — отозвался Воронин на несерьезное предложение Черновола, прислушиваясь к слабой дрожи, вновь прошедшей по звездолету. — Только у нас с пьянством строго. В первые дни было много от водки бед: и ругань, и драки, и прочие непонятки. Пресекли, спиртное отобрали — все хранится в общаке. Но по рюмочке да при особом случае оно, конечно, можно. Выпьем потом за знакомство. Сейчас никак. Надо решать дела насущные. Вы здесь останетесь или с нами к поселку? У нас, если не считать некоторых неурядиц, вовсе не плохо. Пополнению рады будем.
Предложение «податься к поселку» стоило сначала обмозговать. Лугин переглянулся с Тарасом, тот на его немой вопрос едва заметно пожал плечами, обратил взор в сторону прохода, что темнел округлой пастью над возвышением. Похоже, Черновол склонялся к тому, чтобы присоединиться к смоленским. По первому впечатлению эти ребята вовсе не сволота, которая подмяла под себя пещерный град Нововладимирск. Даже после недолгого знакомства чувствуется, что есть в этих людях справедливость и с совестью у них порядок, по крайней мере, у большинства. Вон как о своих заботятся: Лугин посторонился, отводя Иришу к ровной площадке у подъема и пропуская четверых парней — они должны были заняться эвакуацией трупов. Раненых — одного тяжелого, неподвижного, другого с разорванным бедром — уже потянули к поселку. Перец или Гудвес разве бы о простом люде беспокоились? Мертвяков точно бы оставили на растерзания кафравским чудовищам, в лучшем случае привалили кусками пенолита. И много заметных внимательному взгляду мичмана деталей говорило о том, что в соседнем поселении многое по-человечески. Все бы так, только и в тихом омуте черти водятся. Как знать, все ли так ладно в житье смоленских, если копнуть поглубже? К примеру, не навещают ли их «жуки» те, что живьем в «целлофан» и на живодерню. А может, есть там за толстой стеной напасти и похуже. Присоединиться к людям Воронина недолго, если они так сразу принимают. Только не будешь ли потом локти кусать и думать, что в этих странных биортонах рядом с хищным зверьем все же было лучше? С другой стороны, звездолет приближался к Фаргерту. Это означало, что долговременные планы строить сейчас не имеет смысла. Все может круто измениться через час, через полчаса или в текущую минуту. Пожалуют кафры и скажут: «С вещичками на выход! Добро пожаловать в следующий круг ада!». А если так, то может быть выгоднее не находиться в толпе, а держаться особняком, в надежде улизнуть из уготованного ада?
— Ты что думаешь? В поселок подадимся или здесь еще погуляем? — шепотом спросил Лугин Красину, наклонившись к ней и касаясь губами ее волос. Нравилось ему прикасаться к ее волосам лицом и губами с того мига как проскользнуло между ними сердечная искра у кафравской оружейки, обернувшаяся первым поцелуем.
— Серенький Волк не хочет от воли к людскому жилью? — так же тихо ответила она, повернув к нему лицо и как-то неожиданно смело положив ему ладонь на грудь. — Люди эти вроде неплохие. Может, я не рассудительна, но с ними бы пошла. Но кроме меня есть еще мнение у Тараса Андреевича, и господин Керан нам не чужой.
Кеброа, успокоившись после неожиданной встряски, сидел в одиночестве на сырой кочке, не обращая внимания на людей, покачивал головой, то ли думая о чем-то своем, то ли проводя время в молитве неизвестным богам. Он будто услышал, что о нем речь, неохотно стал на задние лапы и направился к Лугину с Ириной.
— Тогда так тому и быть. Керана не оставим, а Тарас типа согласен. Вижу по его глазам — принимает новое общество. Только вот что… Андреич! — окликнул Сергей Черновола. Когда тот вразвалочку подошел, продолжил громче, чтобы слышали смоленские. — Мысль такая. Один кто-то в поселок пойдет. Надо же помочь ребятам с этой горькой ношей. Их немного, устанут по дороге, — мичман кивнул, на парней, укладывавших останки убитых на кусок откуда-то взявшегося брезента. — Остальные как бы вещи будут собирать, готовиться к новоселью. Мысль улавливаешь?
Черновол вовсе не глуп — все хватает с полуслова. Что нет никаких вещей, кроме тех, что до сих пор нянчит Иришка, оно и коню понятно. Понятен и замысел Сергея: кто-то должен сходить на разведку, поглядеть, что за поселок; с жителями поговорить, чтобы сложить более ясную картину. План разумный, и нечего тут спорить.
— Чего ж не уловить. Я пойду. Козлобой мой пусть пока у вас, — решил Черновол и повернулся с речью к Воронину: — Антоныч, пока наши готовятся к переезду в вашу обитель, я тут не у дел. Нечего мне собирать. Если дозволишь, помогу ребятам убитых нести. Или как желаешь, можешь мной распорядиться.
Воронин, обсуждавший что-то со своими, кивнул, и только рот открыл, как пол снова тряхнуло. Из туннеля, что вел к поселку, донесся гул. Нехороший гул, словно где-то вдалеке рвануло полтонны тротила. Эхо, прогулявшееся в длиннющей полости биотронов, еще не смолкло, а стены пошли в пляс. Такое неприятное ощущение, точно звездолет несся не в космическом пространстве, а полз брюхом по ухабистой российской дороге.
— Не в поселке чего стряслось? — Пашку Белых не на шутку обеспокоил гул из
