— Ты что?! — не выдержал Олег, разворачиваясь на скамье.
— Хлеб подай, — весело сказала она, ухитряясь одновременно зло смотреть на Олега и еще злее — на лесовичку. Когда Олег наклонился к ней, подавая ломоть, то его ухо щекотнул шепот: — Зарежу, как свет свят.
«Упс. Приехали», — отметил Олег, а Степан усугубил ситуацию, щедро сказав, хрустя огурцом:
— Понравилась моя старшая? Женись хоть завтра. Крещеный ли?
— Э?.. Я?.. В смысле — да, — кивнул Олег.
— Батюшка! — Лесовичка зарылась в косу.
— А чего? — удивился Степан. — Хороший парень…
— Ой, батюшка! — простонала та.
— Молчу, молчу, — отмахнулся тот.
Олег от смущения налег на здоровенный рыбник, зверски обжигаясь паром. Первым же куском он подавился, и Бранка от души врезала ему между лопаток:
— Легче так-то? — невинно спросила она.
— Угу, — хмуро ответил Олег.
Йерикка почему-то не менее хмуро грыз мосол, потом в сердцах трахнул им по столу, выбивая мозг.
— Одичал в горах, право, — извиняющимся тоном заметил Чужой.
Степан отмахнулся:
— Ниче, я тоже мозги люблю.
— Степ, Славко у тебя? — от входа осведомился амбального телосложения бородач в маскхалате, с «калашниковым» поперек груди, заглядывая в балаган, как к себе домой.
— Здесь, здесь, садись. — Степан махнул рукой. — Рубай, до чего дотянешься.
— Да ел я, во уже. — Амбал чиркнул себя по горлу, но сел, пододвинув скамью и непринужденно кладя АКМС между рыбником и миской с варениками. Если он и ел, то заметно это не было — вареники со скоростью хорошо натренированных солдат сигали на ложку, в ней — до миски со сметаной, а оттуда — в рот. При этом амбал усиленно делал Чужому какие-то знаки глазами и свободной рукой.
— Жуй спокойно, — предложил Чужой, разрезая поросенка.
Амбал судорожно заглотил последний вареник, а младшая дочка Степана задумчиво сказала:
— А у дяди Феди отсюда, — она показала на горло, — и выше пятнадцать вареников умещается.
Балаган вздрогнул от хохота. Амбал покраснел и махнул рукой:
— Ды… чего я там съел-то?..
— Тебе же сказали — пятнадцать вареников, — пояснил Чужой серьезно.
— Ну пошли, пошли, дело же есть. — Теперь амбал сигнализировал сразу обеими руками.
— Что ты скажешь? — Чужой поднялся. — Пошли, ребята. Поесть не дадут… Вольг, автомат оставь. После заберешь.
— Зачем? — агрессивно спросил Олег.
Йерикка мягко попросил:
— Оставь… Пошли.
* * *
…Балаган, к которому они подошли, был даже не городским, а лесным. Там торговали стеклянными бусами, подделками под драгоценные камни, браслетами, ожерельями, подвесками — короче, как сказали бы на Земле, бижутерией. Хозяин — молодой веселый мужик — управлялся вместе с красивой женщиной, похоже — женой и с мальчишкой лет 13–14, не сыном, скорее всего, а племянником. При виде их трудно было поверить, что все трое — данванские агенты.
— И пацан? — изумился Олег, когда они с Йериккой подходили к балагану, и рыжий горец растолковывал ему, что и как.
На этот вопрос он жестко ответил:
— Все трое — хобайны. Понял?
— Понял, — ошеломленно ответил Олег, наблюдая, как Гостимир и Бранка вместе подошли к прилавку, хозяин пошутил, все засмеялись, и Бранка начала, требовательно покрикивая на Гостимира, примерять ожерелье из эмалированных бусин. Чужой подходил с другой стороны — быстрым, деловитым шагом, во всем его облике ясно читалось — иду мимо, до бабских безделушек мне дела нет.
— Мужик нужен живым, — продолжал Йерикка. — Его можно только ранить. Двух других — ликвидировать.
— Мальчишку? — Олег посмотрел на привалившегося к стенке балагана русого паренька, который рассеянно крутил в пальцах рубль, чему-то улыбаясь, и честно сказал: — Я не смогу.
— Женщина твоя, — без возражений кивнул Йерикка. — Запомни, Олег. — Он назвал Олега настоящим именем. — Это не шуточки, не горные стрелки, не хангары. У них — оружие. И они его пустят в ход чуть что… Идем. Сигнал — Чужой подойдет, спросит: «Золотые не поменяете?» После этого — стреляй сразу. Сможешь?
— Да, — холодея, ответил Олег и, расстегнув кобуру, заткнул наган со взведенным курком сзади за пояс.
— Застегни кобуру, — приказал Йерикка, пряча свой парабеллум под плащ.
Они подошли неспешно, Йерикка поздоровался с Гостимиром и Бранкой. Олег, изображая совсем чужого, остановился у прилавка, рассеянно разглядывая украшения. Краем глаза он заметил, что Чужой сбил шаг, порылся под одеждой, досадливо мотнул головой, огляделся — и направился к балагану.
— Да пойдем, — унылым голосом бубнил Гостимир, — задались тебе стекляшки крашеные…
— Все одно — красиво. — Бранка что-то подняла на свет. — Одно настоящие камни-то того цвета не бывают… Возьмем, а?
— Золотые не поменяете? — спросил Чужой, опираясь левой рукой на прилавок.
Эти слова Олег услышал, как во сне…
Гостимир, сбивающий Бранку наземь.
Мальчишка — в развороте, в броске, с вытянутой рукой.
Чужой — с вытянутыми вперед руками, пальцы растопырены.
Мужчина, падающий наземь с перекошенным лицом.
Йерикка с пистолетом.
Наган выстрелил в упор — пламя расплющилось о рубаху женщины повыше грудей. Олег выстрелил еще раз — в почерневшую ткань. На прилавок, глухо стукнув, упал короткоствольный пистолет с широким дулом. Она не успела нажать спуск и косо повалилась за прилавок.
Мальчишка — лицо сонное — сползал по стояку наземь, оставляя на отполированном дереве черный след. Между закатившихся — одни белки видны — глаз темнела аккуратная дырочка. Чужой, перемахнув прилавок, сноровисто и зло вязал безвольного старшего хобайна.
— Видал? — Йерикка показал кровоточащий след на левом виске. — Раньше успел, гаденыш.
— Чем? — слабо удивился Олег, опуская наконец наган.
— Да рублем, — зло сказал Йерикка. — Как он там, Чужой?
— Дышит, — пропыхтел тот. — Тяжелый, гад!
— Как это ты его? — спросил Олег, пытаясь засунуть оружие в кобуру и не попадая. — Чужой?
— Можем кое-что, — тот поднялся на ноги.
Отовсюду спешили люди с оружием, кто-то кричал: «Купца, купца кончили!» — ему отвечали: «Грабежника вяжут!» — еще кто-то поправлял: «Хобайны объявились!» Собралась толпа. Олег почувствовал себя глупо и, чтобы не встречаться взглядом с десятками чужих людей, нагнулся помочь Бранке, которая все еще сидела на земле. Девчонка молча оперлась на его руку, встала, но ни слова никому не сказала. Олегу в том числе…
Появившиеся из толпы три человека в камуфляжах, с автоматами, обогнули прилавок, ни слова не говоря, подняли бессильно обвисшего в их руках пленного и куда-то поволокли. Йерикка проводил эту группу внимательным взглядом и посоветовал:
