— Почему? — чуть подался ко мне Тенго.
— Туда только на аэросанях. По реке, причем довольно далеко. Аэросани все в разведбате. И еще…
— Что?
— Аэросани нужны большие, с печкой, где отогреться можно. У вас такие есть. А вот людей нужно по-минимуму. Меньше людей — меньше болтовни.
Тенго помолчал, глядя на падающий за окном снег, затем снова повернулся ко мне:
— И если мы найдем то, что ищешь?
— Сделай фотокопии до того, как я отдам бумаги Милославскому.
— А та половина мозаики, что у Милославского?
— По мере возможности расскажу тебе сам, полного доступа у меня нет. Но это в любом случае намного лучше чем ничего. Намного лучше.
— Намного, верно, — он отсалютовал мне бокалом. — А что насчет переезда? Я не хочу тебя в Углегорске оставлять.
— Тенго, куда переезд? — вмешалась Настя. — У нас в Углегорске нормальный аэродром, самолеты под крышей, все есть, что нужно, а здесь?
— Сделаем! — уверенно заявил Тенго. — Поле подходящее есть, ангары поставим, а в остальном… в Углегорске некие события ожидаются, так что вам точно лучше здесь быть, вот поверь мне на слово. Или продавайте к черту свой аэродром и просто переезжайте. С одним самолетом, например, будете на нем по местным заданиям летать. Один мы легко разместим прямо сейчас.
Настя уставилась на него с возмущенным видом, а мне его предложение показалось не лишенным смысла. Тут ведь с какой стороны смотреть: Настя живет реалиями Отстойника, а я все больше мыслью о том, как отсюда вырваться. Поэтому ей со своим расставаться тяжело, а меня вроде как и не держит ничего.
— Настя, учебку летную здесь откроешь, — продолжал уговаривать Тенго. — Пусть другие постоянно летают, зачем все время самой рисковать, а? Все равно отберут аэродром, это я точно знаю, не сейчас, так позже. У нас власть здесь такая, сама знаешь, наверное. Ладно, думай, пойду ворота открою, приехал кто-то…
* * *
Шашлык получился. Две огромные свиные лопатки были разрезаны, замаринованы в местном яблочном вине, насажены на шампуры и размещены над тлеющими углями, сразу зашипевшими сначала под каплями маринада, срывающимися с кусков мяса и лука, а затем и под растопившимся салом. Гостей собралось человек десять, мы даже знали не всех из них, а если точнее, то кроме Федьки не знали никого. Но Тенго умел вести застолье, всех со всеми перезнакомил, не давал разговору утихнуть, в общем, проявил себя, как хозяин, с самой лучшей стороны.
Уже когда все расходились, он подошел ко мне и тихо спросил:
— Ну ты решил что-нибудь?
— Ты машину даешь? — вместо ответа задал я вопрос. — Если она вам для дела нужна, я пока свой "кюбель" оставлю, на нем покатайтесь.
— Даю, без проблем, — сделал он удивленное лицо. — Только ты на вопрос ответь.
— Мне подумать надо. Пока сгоняю куда требуется — подумаю. И с Настей все это обсуждать нужно. Если бы не твоя идея про учебку — хрен бы ее кто уговорил, но если так, то… не все так безнадежно.
— Ты когда вернешься?
— К вечеру завтра. Может даже еще раньше, в середине дня. Мне просто в одно место сгонять надо, проверить кое-что.
— А аэросани тебе когда нужны?
— А когда угодно, как сможешь. Главное чтобы до весны, пока лед не сошел. Потому что если сойдет, то туда уже без нас поискать съездят, как мне кажется.
Я себя умней других не считаю. И уж если я догадался, где можно поискать записи Серых, так и Милославский додумается, если уже не додумался. Но добраться туда можно только на аэросанях, самолетом под Тьму не залететь, наши снегоходы туда просто не доберутся, а если и доберутся, то экспедиция затянется надолго. А аэросани только у разведбата. Если не скооперируюсь с Тенго, то есть подозрение, что в записки Серых, если они там, конечно, мне подглядывать не позволят. Не хрен потому что.
— Ты вот что, — сказал Тенго, — ты ко мне завтра вечером заезжай, с Настей или без, как тебе лучше, и все порешаем. С санями решим, не вопрос, машину тебе к гостинице с утра пораньше подгонят, ключи оставят у администратора. Свою оставлять не надо, воскресенье завтра, так что все нормально.
— Нормально так нормально.
Вот такой я молодец, везде и со всеми о чем-то договорился. Тайна Милославского стала секретом Полишинеля, я везде какие-то сделки заключаю, чем это все закончится — хрен его знает, ни малейшего представления не имею. На том и расстались.
С утра я Настю будить не стал, тихо собрался и спустился на первый этаж, где администратор никаких ключей мне не дал, сказав:
— Вам машину подогнали, прямо у крыльца стоит, серый "додж".
Ну да, какие тут ключи? Выглянул в окно и про себя выругался. Как-то не догадался, что подгонят мне именно эту машину — серый додж-пикап, да, да, тот самый, на котором Мышлицкий ездил.
Я задумался. Это вообще как, хорошо или плохо? Потом пришел к выводу, что все равно, не важно. Может даже и хорошо. А может и плохо. Поблагодарил администратора, застегнулся, натянул шапку и вышел из гостиницы на холод.
Машина была еще теплой, только подогнали. И с печкой! Нет, на самом деле с печкой, прямо как настоящая! Сверху крыша, со всех сторон стекла, ниоткуда не задувает, и тепло. Мечта. Почему я такую не нашел? Почему я такой кретин? Там, в Порфирьевске, даже небольшие грузовички были, тоже с закрытыми кабинами — почему не взял? Дурак потому что, дурак.
А так все простенько, конечно — плоская металлическая панель приборов, большой тонкий руль, торчащий из крашенной металлической трубы. Пол резиной покрыт, но, похоже, что это уже самодеятельность. Отдельное сидение для водителя, даже с простенькими регулировками, и справа от него двухместный диван. Сиденье мягкое, к слову, обтянутое брезентом.
Оглянулся в стекло за спиной и заметил, что в кузове лежат два больших мешка с песком, похоже. Ну, все верно, у пикапов задняя ось нагружена недостаточно, если они не с грузом, и на скользкой дороге лучше что-то тяжелое в кузов закидывать, проще ездить будет.
Я нажал всей ладонью на большую черную кнопку справа от руля и шестицилиндровый двигатель подхватился и глуховато заворчал. Поймать первую передачу получилось как-то не сразу, рычаг был длинный и невнятный, но затем она воткнулась и машина неторопливо и солидно тронулась с места. А ничего так, нормально, поехали.
Было еще темно, уличных фонарей в Захолмье не было, так что фары были единственным источником света. В их лучах проплывали заборы, сугробы, стены, потом высветилось бетонное укрепление КПП, где я и остановился, почти упершись капотом в шлагбаум. Пропустили быстро, немного удивившись раннему выезду и тому, что еду в одиночку.
