Мальчику было страшно, стоило лишь на мгновение остановиться, как тебя засасывала неумолимая пучина. Надрываясь, Максим, подпрыгивал, солнечные лучи бодрили. Однако погода в декабре капризна, вот набежали тучи, мороз стал крепчать, повалил жиденький снег. Мальчик задыхался он напряжения, но крепко держал Игоря.
— Я лучше умру, но тебя не брошу.
Над ним пролетел ворон, едва не задевая крылом, затем еще несколько тварей, Максим отогнал их отчаянным криком. Наконец спустя кажущееся бесконечным время, болото кончилось, идти стало легче, только вот мороз слишком сильно терзал мокрые ноги ребенка. Хлопец чтобы приободрить себя замел революционную песню.
Вихри враждебные реют над нами
Марш, марш вперед рабочий народ!
Вступим мы смело в битву с врагами
Марш, марш вперед рабочий народ!
Это как не странно придало силы. Мальчик наклонился и, зачерпнув горсть снега, положил ее в рот, смочив пересохшее горло. Ему стало легче, но стоило только остановиться, как начинал бить озноб. Минутное облегчение причиняло дополнительные страдания. В довершение ко всему его начал мучить голод. При немцах они питались очень скудно, а калорий на морозе сгорело много. Неожиданно Игорь пришел в себя шевельнулся и пробурчал.
— Пить!
— Тебе нельзя, у тебя разрезан живот. Вот когда мы придем в село, я, кажется, узнаю эти места, уже не далеко, тебе окажут помощь.
Игорь в ответ невнятно пробормотал, а затем снова потерял сознание.
— Тем лучше, так мой друг меньше страдает.
Плечо болело и отлежало, мальчишка аккуратно переложил товарища. Он уже сильно устал, но живя без отца он привык с самых ранних лет к тяжелой работе, а спорт лишь помогал в этом. Наконец он почувствовал запах свежей гари, нос приятно щекотал дым, даже запахло жареным мясом.
— А что я говорил, спасение рядом.
Вдохновленный мальчишка прибавил шагу. Даже дышать стало легче, пройдя несколько сот метров, он вышел на опушку. Внезапно перед ним открылась страшная картина, сожженные хаты, обугленные доски и пепел. Дрожа от страха, хлопец подошел поближе, были видны обгоревшие трупы, в большинстве своем детские и женские. Мальчик приблизился к пеплу, ступил на него босой ногой. Он еще не успел остыть, и Максиму стало приятно. Тогда он прошелся босиком по горячей поверхности, посиневшие от холода ступни, покраснели, по жилам потекла кровь. Даже когда он босой встал на угли, ему не поначалу не было больно, лишь постояв, он почувствовал ожог и, ойкнув, поспешно соскочил с них.
— Проклятые фашисты. Вы убивали наших женщин и детей, но все равно мы вас собак достанем, и наши солдаты прошагают победным строем по Берлину. Я пойду добровольцев в армию и лично дам в морду Гитлеру, а потом фюрера повесят. Мальчишка вновь вступил на снег, волдыри успокоились.
Вдруг он услышал чей-то слабый плач. Мальчик оглянулся и заметил легкое шевеление.
Максим подошел, валялся труп растерзанной полураздетой женщины, изрешеченной автоматной очередью. Рядом копошился младенец — на вид не больше года, эта была девочка, завернутая в пеленки и присыпанная снегом. Его горячее дыхание растопило снежинки, при этом, отдавая тепло, малышка явно замерзала.
Максим наклонился, пеленки были порванные и мокрые, не грели. Сам мальчишка и так был полуголый, больше снимать было нечего.
— Должно же хоть что-то уцелеть.
Подобрав девочку, он усиленно растирал ее конечности, согревая дыханием. Затем принялся осматривать окружающую его печальную действительность. Немцы спалили практически все дома, а людей загнали в сарай. Тех, кто пытался бежать расстреляли на месте, обобрав трупы. И все же ему повезло. Одна из убитых женщин сохранила теплый платок, валенки и куртку. Максим, попросив в слух прощение у покойницы, снял с нее платок и закутал девочку. Затем он надел валенки на окоченевшие не смотря на то, что он их время от времени растирал ноги Игоря. Себе он не оставил ничего, так полуголый и босой с теперь уже двойной ношей побрел по морозу, до ближайшего села было километров пятнадцать и его еще надо было найти. И вот этот ребенок совершал подвиг сопоставимый с деяниями Александра Македонского, если сопоставить усилия затраченные на это.
Переход был ужасающ, началась вьюга, адский холод обдувал голое, да еще и мокрое тело. Кожа стала сине-фиолетовой, пальцы не гнулись, с волос свисали сосульки. Максим понимал, что стоит остановиться, упасть и, он в несколько минут превратиться в ледышку. Сил становилось все меньше и меньше, но понимание что от его усилий зависит не только собственная жизнь, но и существование товарища, а также этого маленького шевелящегося комочка вдохновляли, превращая ребенка в титана.
Прошли уже около четырех часов с момента окончания охоты. Фашисты загнали еще двух кабанов и трех лисиц пировали, вливая в алчные глотки дорогие французские вина и коньяки, мешая это с противным шнапсом. Генерал был доволен: охота прошла отлично, а от него скрыли, что двум мальчишкам удалось сбежать. Группенфюрер СС Штоффен впрочем, пожирал мясо крупными кусками как дикарь, по его лично просьбе ему приготовили жаркое из убитого мальчика и девочки.
— Давно я хотел попробовать человеческого мяса, а дети хорошие попались не жирные.
Два пьяных полковника поддержали порыв своего начальника под "Бордо" и водку отлично идет "закуска".
— Я думаю девочки все-таки вкуснее их мясо гораздо нежнее. — Произнес фашистский офицер, смачно чмокая.
— Девочки жирнее, мальчики более мясисты. — Ответил другой "полковник-людоед" Клейн. — Предпочитаю мальчиков.
— Да ты кажется голубой. — Вдруг взъярился генерал. — Пора отправить тебя в расовый отдел. Вот позвоню сейчас Гимлеру.
— Не надо! — Заорал Клей. Одурманенный алкоголем разум искал выход. — Вот он! — ткнул пальцем в своего коллегу. — Виноват зверь более меня.
— Чем это спрашивается? — Вылупил зенки Генерал.
— А он скрыл, что два мальчика от вас убежало.
— Что?! — Генерал так ударил по черному из дорого сандалового дерева столу, что несколько бутылок слетело.
— Вы обманули нас! Ты обманул! Ну, смотри козел, будет тебе трибунал.
— Извините ваше превосходительство, полчаса, и они будут пойманы.
— И доставлены сюда живыми, или мертвыми! Смотри полковничек, с живого шкуру спущу!
Бравый вояка выбежал из-за стола и стал поспешно собирать команду. У него еще был шанс с помощью собак взять след.
Фашисты очень спешили исполнить приказ начальства — могло сильно влететь, самое страшное наказание для ожиревших эсесовцев это отправка на фронт. Одно дело издеваться над беззащитным населением, а другое дело оказаться в самом пекле войны.
