— Продержаться бы в потоке еще секунд двадцать! — воскликнул я.
Ника не ответила. А что отвечать, если даже субпространственный калькулятор отказывался выдавать точные цифры? Время в потоке зависит только от скорости входа в него, а она по вектору была по всем показателям недостаточной для более или менее длительного прыжка.
Через десять секунд температура под слоем снизилась основательнее, чем я ожидал, но безопасного порога еще не прошла. Калькулятор, наконец, справился с вычислением и дал прогноз на выход из потока через шесть секунд.
— Приготовься к катапультированию! — выкрикнул я, прекрасно понимая, что окончательно обшивка остыть не успеет.
На самом деле катапультирование в сложившейся ситуации было крайней мерой, огромным риском, пойти на который можно только под угрозой жизни. Потеря истребителя сама по себе — беда, а с учетом того, что выпрыгнем мы неизвестно на каком удалении от базы, приходилось задумываться и о том, как нас будут спасать. Конечно, кокон катапультной капсулы испускает нуль-сигнал для поисковых групп, а введение в кровь анабиозной сыворотки позволяет прожить без воздуха и еды неделю, но, если за это время нас не найдут, смерть в коконе от удушья будет кошмарной, об этом не хотелось и думать.
Но все же при катапультировании остается больше шансов на выживание, чем при взрыве топливных контейнеров, так что Ника, пусть и неохотно, сжала пальцы на рукояти выброса кресла.
Через секунду мы прыгнули из субспейса в облаке изморози, не спуская взглядов с индикатора температуры. К моему удивлению, его показания сначала замерли, а затем начали очень медленно понижаться. Ника разжала пальцы и откинулась на спинку кресла.
— Кажется, проскочили, — негромко сказала она.
— Инженерам, создавшим эту машину, надо при жизни поставить по памятнику, — с улыбкой ответил я. — «Грифон» точно рванул бы.
— Плазмопоглощающий слой отработал, — предположила напарница. — Но вообще кто-то из нас родился в рубашке, чем спас другого.
— Честно говоря, не очень я верю в судьбу. Дело не в рубашке, а в совершенстве нашего истребителя. Надо сориентироваться в пространстве и решить, что делать дальше.
Бортовой вычислитель довольно быстро определил наше местоположение, а субпространственный калькулятор выдал точную скорость и вектор для возвращения. Я стабилизировал машину в пространстве, но прыгать не спешил.
— Интересно, в какой фазе сейчас находится бой? — спросила Ника, словно прочитав мои мысли.
— Я бы тоже хотел это знать. А то выпрыгнем из субспейса прямо под выстрел линкора…
— Типун тебе на язык! — недовольно пробурчала напарница. — Попробую связаться с базой.
Она провозилась с нуль-передатчиком больше минуты, но без всякого результата.
— Что такое? — удивился я.
— Понятия не имею. — Ника пожала плечами. — База не отвечает, ни один из тяжелых кораблей тоже.
В мою душу закралось беспокойство.
— Не прослушивается даже несущая частота, — подогрела его напарница. — Словно аппаратуру попросту выключили. Бред. Даже если бы силы Лже-Бастинов захватили базу, они бы не стали выключать передатчик. Да и невероятно, чтобы они добились победы такими скромными силами.
— В бою бывает всякое, — хмуро заметил я. — А что, если наших всех попросту перебили? Нет ни базы, ни кораблей…
— Замолчи, — остановила меня Ника. — И так на душе неспокойно.
Она уставилась на ходовой экран обзора, и я догадался, о чем она думает. Вокруг нас простирался необъятный безжизненный космос, в котором база была для нас спасительным островком жизни. Если со станцией что-то случилось, то надежды на выживание будет мало. Точнее, не останется вовсе. И все же надо было решить, когда возвращаться. Прямо сейчас, рискуя попасть под удар противника или даже своих, или позже, когда бой в любом случае закончится. Я поделился сомнениями с напарницей.
— А что говорит твой приборчик? — спросила Ника.
— Чушь это, а не приборчик. Генератор случайных ответов «да-нет».
— Но ведь именно благодаря ему мы прыгнули в субспейс и спаслись.
— Случайность! — Я упрямо покачал головой.
— Хотелось бы побольше таких случайностей. Попробуй, спроси.
Я запустил программку и задал вопрос:
— Нам переждать бой?
«Нет», — лаконично сообщила надпись.
— Возвращаться немедленно?
«Да».
— И что? — спросил я Нику.
— Опасно… Но судя по прошлому разу…
— Все с ума посходили. Предлагаешь воспользоваться подсказкой этой дурацкой игрушки?
— Склоняюсь к этой мысли.
— Ладно, — устало ответил я. — Выходим на маневр. Усилие тридцать. Старт.
Я вывел истребитель на нужный вектор, набрал заданную калькулятором скорость и прыгнул в вакуумный поток.
— Выход на двадцать шестой секунде. — Я сверился с калькулятором. — Будь готова к жесткому маневрированию. Бой черт-те в какой стадии, расстановка сил неизвестна. Можем угодить прямо в пекло.
— Я всегда готова, — ответила Ника.
Калькулятор начал пятисекундный обратный отсчет, я вывел на гашетку скорострельную плазменную пушку и приготовился к худшему. Но когда мы выскочили из субспейса в облаке кристалликов льда, мы не увидели ни фиолетовых звездочек маршевых факелов, ни белых сполохов плазмы — космос был девственно чист. Радар с откликом «свой-чужой» тоже не показывал ничего. Зато когда я бросил взгляд на экран физического радара, показывающего все объекты вплоть до метеорита с горошину, мне стало нехорошо. Все наши корабли, и крейсера, и эсминцы, и истребители, безжизненно дрейфовали по своим орбитам. База тоже не подавала признаков жизни — я включил визуальное приближение, но не обнаружил ни одного включенного источника света, даже ксеноновый маяк не работал.
— Глазам не верю, — прошептала Ника.
В то же время противник начал проявлять активность — из десантных портов тяжелых кораблей вылетело с десяток абордажных челноков, которые без особой спешки и резких маневров начали цепляться к стыковочным узлам наших истребителей.
— Черт! — я догадался погасить свет в кабине и выключить все активные средства. — Кажется, я знаю, что произошло. Слышала про разработку электромагнитных орудий?
— Вроде проводили какие-то испытания. Думаешь, Лже-Бастинам удалось создать рабочий образец?
— Другого объяснения у меня нет. Посмотри. — Я кивнул в сторону экрана. — Похоже, у наших попросту выбило всю электронику.
— Нда… — Ника вздохнула, и я заметил, как у нее дрожат пальцы. — Лже-Бастины нас наголову разбили. Хотя ничего странного в этом нет. Луч электромагнитной пушки можно сделать гораздо шире плазменного потока. Им легче попадать, а эффект не хуже, чем от попадания плазмой. Даже катапультироваться не успеешь.
