В конце главного зала — две лестницы, плавным изгибом обнимающие справа и слева ажурную ферму подъемников, своим индустриальным видом придававшую обстановке строгости.
Вообще, главный зал всем видом, деталями отделки, конструкцией и организацией пространства не только создавал удобства для работы полиции, но и олицетворял величие правосудия и неотвратимость наказания. Кантор, когда впервые очутился здесь, усмехнулся: частное управление полиции — не карающий орган, а просто предприятие, которое осуществляет дознавательскую, патрульную и охранную работу по заказу. Дескать, нескромность вводит в заблуждение.
На это он, тогда еще очень молодой человек, претендующий на должность помощника антаера, получил строгую отповедь от своего наставника. Тот заметил, что преступник, как правило, далек от суждения о таких тонкостях, но всякий подозреваемый должен почувствовать, что находится в стенах весьма солидной организации.
Кантор не возразил, однако оставался и поныне при своем мнении.
Лифтами Кантор не пользовался. Он был здоров и силен, еще не наступил тот возраст, когда ему, как его старым часам, нужно будет беречь заводную пружину.
Он поднялся, как всегда, по левой лестнице и пошел по галерее, откуда открывался бесподобный вид на главный зал уже сверху: вид на спины, плечи, номера на погонах. Кантор называл это «заглядывать в чернильницы».
Пятая от лестницы дверь была снабжена табличкой, отбрасывавшей по утрам солнечный блик на перила галереи. Сейчас она тускло мерцала, ибо солнце было уже высоко, его рассеянные лучи проходили через окна и прозрачный свод потолка главного зала.
Надпись на табличке гласила: «Старший детектив отдела по расследованию убийств Альтторр С. Кантор».
В надпись вкралась неточность. В имени сыщика не было ничего, что могло бы скрываться под буквой «С», ибо не было у него второго имени и никакой буквы «С» тоже не было и быть не могло. Теперь этого уже давно никто не замечал. Но когда табличка была выгравирована на посеребренной меди, то выяснилось, что кто–то допустил ошибку. Выяснять, кто повинен в этой ошибке, Кантор не стал. «Пусть это будет единственным нераскрытым делом на моей совести!» — пошутил он.
И до сих пор так оно и было, кстати сказать. Настоящей причиной того, что табличка с ошибкой так и осталась на двери, было единственное суеверие, которое было у Альтторра Кантора. Он полагал, что для того, чтобы вещь служила долго, в ней на момент приобретения должен быть незначительный дефект. Он как бы прощал вещи маленькую ошибку, с условием, что она больше его никогда не подведет. Вещам без изъяна он не вполне доверял. Ведь вещей вовсе без изъяна не бывает, а значит, вещь со скрытым дефектом может подвести в любой момент, когда дефект станет явным. Нельзя сказать, что сыщик придерживался этого правила строго и неукоснительно, но тем не менее он тайно лелеял в себе этот маленький предрассудок, ни в чем другом не давая себе спуску.
Кантор толкнул дверь и вошел в приемную.
Его помощник Клосс — молодой номерной полицейский в штатском — приветствовал шефа вставанием и грохотом откидной доски бюро.
— Чудесный денек, не так ли? — сказал сыщик искренне и повернулся к вешалке, чтобы повесить на распялку пальто, водрузить сверху котелок, предварительно проверив, вытерта ли с полки пыль, и поместить зонт в корзину под вешалкой. Это он и проделал незамедлительно.
— Благодарение ветрам северных вод и южных, — ответил Клосс на приветствие. — Как прошла поездка, шеф?
— Разнообразно и занимательно, — ответил Кантор.
— Глава управления просил вас зайти к нему, как только придете, — проинформировал Клосс. — Отчет о том, что происходило без вас, на вашем столе.
— И много чего произошло?
— Произошло самое страшное, шеф, — улыбнулся с хитрецой помощник.
— Что же?
— Ничего интересного.
— Да, для нашей работы отсутствие новостей — худшее, что может произойти, — согласился антаер.
Клосс продолжал стоять, что говорило о наличии других неотложных новостей.
— Ну, — нога об ногу снимая с туфель калоши, поторопил сыщик, — выкладывайте, что у вас там еще.
— Действительно, — признал помощник, — есть новости. Карло Бенелли отбыл сегодня ночью термопланом в Нэнт. Его подручного Шмидта с ним не было. Он отправился один. На этом наблюдение за ним прекратилось. Результаты наблюдения за истекший срок — в отчете.
— Одно только имя господина Бенелли обещает неприятные сюрпризы, — улыбнулся антаер.
— Я не знаю и не могу понять, как он связан с этим делом о беглеце и со смертью Хайда, но в том, что как–то связан, не сомневаюсь! — горячо проговорил Клосс, ночные подозрения которого к утру только обрели более твердую форму, а к этому часу уже звенели неколебимостью электрических кристаллов[19].
— Если в деле фигурирует Карло, ни в чем нельзя быть уверенным, — сказал Кантор, — не зря же его прозвали Умником. Телефонируйте в жандармерию Нэнта и попросите отрядить команду для скрытого наблюдения за ним. Пусть встретят в порту при сходе с термоплана и ведут неотрывно. Да предупредите, чтобы отрядили самых опытных. Умник легко распознает наблюдение.
— А жандармерия Вольного Города будет с нами сотрудничать? — усомнился помощник антаера.
— Попросите их от моего имени. Они пойдут навстречу. Можете сказать, что это звено той же цепи, что и происшествие на гонках паротягачей. Нет! Лучше последнего им не говорите. Они могут проявить неуместное рвение. Пусть наблюдают и выявляют все его контакты.
— Да, шеф! Что–то еще?
— Потом телефонируйте в Рэн. Соедините меня с председателем милиции Уильямом Тизлом. Разговаривайте крайне почтительно. Можно даже подобострастно. Можете отметить вскользь, что в столице наслышаны о его заслугах и что народ, выбравший в председатели милиции такого человека, может не беспокоиться о безопасности и спокойствии. В таком духе.
— Трудный человек? — понимающе улыбнулся Клосс.
Эта улыбка заставила Кантора поморщиться.
— Не делайте случайных выводов, юноша, — сказал он, — много лет назад Уильям Тизл потерял младшую сестру. Я присутствовал при ее смерти и не мог ей помочь. Теперь же он сделал вид, что не догадался, кто я такой. Я не стал трогать больное место. Мне нужно его содействие, и я не хочу, чтобы прошлое помешало этому.
— Простите, шеф!
— Чуть позже я нанесу визит главе управления. Пока все.
— Еще на ваше имя пришел конверт серой бумаги, доставленный воздушным судном. Имя отправителя не указано. Адрес отправителя: Замок Намхас.
— Вас что–то смущает?
— Отсутствие имени отправителя и официального названия учреждения, которое размещается в замке… Просто «Замок Намхас», это… это как–то вольно. Не официально.
