Я очнулась от своих мыслей только тогда, когда ствол автомата чуть не уперся мне в грудь. Остальные уже стояли с поднятыми руками.
– Эй ты, давай со всеми, – сказали мне.
И не успела я ничего сообразить, как кто-то из вновь прибывших подскочил ко мне и защелкнул наручники на моих запястьях.
Я смотрела на это и не верила глазам. Наручники на моих руках? Не от волчьей стаи или банды Триппера, а от людей с Земли, на которых я готова была молиться, как на богов? За что все это?
Я хотела что-то сказать, как-то отстаивать свои права. Но мысли в голове путались, и нужные слова никак не подбирались.
Я вспомнила, как когда-то постоянно думала о каторжниках. Я все время ставила себя на их место. Если бы не это, возможно, мне бы сейчас не надели наручники. Я слишком много об этом думала, и теперь это произошло.
– Уберите наручники, – слабо сказала я. – Я не каторжник!
– Заткнись, – ответили мне.
Но тут за меня вступились все мои товарищи.
– Это не каторжник! – кричали они за моей спиной. – Отпустите его сейчас же! Вы не имеете права!
Я не знала, что они так вступятся за меня. Я совершенно не ожидала, что меня будут отстаивать. Все пятеро мужчин сзади кричали, что наручники с меня надо снять. Я понимала, что ими движет. Они не хотели мириться с этой несправедливостью: что их сразу же заковали в наручники. Это было неправильно, но с официальной точки зрения придраться к этому было нельзя. А вот то, что наручники надели на меня, выходило за всякие рамки. И можно было в полный голос начать возмущаться этим фактом.
Но из каких бы побуждений они за меня не вступились, они это сделали. Все пятеро. И относиться к ним после этого как к преступникам, с которыми у меня нет ничего общего?
– У нас приказ арестовать всех, кроме мистера Рассела и мисс Гордон, – ответил один из приезжих.
– Я и есть Элис Гордон, – сказала я. – И я не каторжник. Сейчас же снимите с меня это!
Я протянула ему руки. Человек не спешил выполнять мою просьбу. Но тут Арнольд Рассел увидел, что у нас происходит. Он оставил в покое мистера Мейсона, которому пытался что-то объяснить, и подбежал ко мне.
– Освободите ее сейчас же! – загремел он. – Это Элис Гордон, наблюдатель. Она не каторжник. Вы не имеете права надевать на нее наручники!
– Вы мисс Элис Гордон? – спросил человек с недоверием.
– Да.
– Тогда простите, ради бога.
Человек взял ключ и расщелкнул на мне браслеты. Я встряхнула руками.
И тут я вспомнила о своих товарищах. Они продолжали стоять за моей спиной, но больше я не чувствовала от них какой-либо поддержки. Они стояли там молча. И я понимала, что они сейчас думают и чувствуют.
Я оглянулась на них. Все они смотрели на меня с недоверием и удивлением. Их взгляды проходили по моему лицу, по фигуре, по плохо остриженным волосам. И все они не могли поверить в то, что видят.
– Не понял, – сказал Том.
– Да ну нафиг, – сказал Брайен.
Остальные молчали. И Лео в том числе. Мне было бы легче, если бы он сказал хоть что-то.
– Извините, я не говорила вам. Я женщина, – призналась я.
Самым важным для меня являлся Лео. Я смотрела на него и почти не обращала внимания на других. Я понимала, что их сейчас уведут, и в ближайшее время я не смогу их увидеть. И поговорить с ними лично тоже не получится. Но, может, Лео прочтет в моих глазах то, что я не успела ему сказать? Ведь говорят же, что бывают взгляды, которые красноречивее слов. Пойми же ты, что я не просто женщина. А что я люблю тебя. Я пыталась тебе сказать об этом однажды, но у меня не получилось. Вторая попытка оказалась еще хуже первой.
– А ведь тот идиот говорил, что Эл женщина, – вспомнил вдруг Том. – Я ему не поверил.
Я поняла, что идиотом он назвал Джона Торренто.
– У нее гладкое лицо. Нет щетины, – заметил Итен, без зазрения совести показывая на меня пальцем.
– Никогда бы не подумал, – честно признался Мэл.
– У тебя есть грудь? – спросил Брайен и протянул руку. – Можно потрогать?
Лео ударил его по ладони, чтобы не тянул руки. Вот и все, что он сделал. И ни одного слова, адресованного мне.
– Давайте, давайте, пошевеливайтесь, – сказали им конвоиры, уводя их прочь.
Том, Мэл и Итен оглядывались на меня. А Брайен и Лео, как всегда, начали выяснять отношения.
– Скотина! – сказал Брайен и двинул Лео кулаком в живот. – Ты знал, и не сказал мне об этом?!
– Я не знал, – оправдывался Лео.
Их увели. Я смотрела им вслед. Хьюго Мэйсон подошел ко мне:
– Извините за это недоразумение, мисс Гордон. Но я даже не предполагал, что это вы.
Я взглянула на него сквозь слезы. Мне было горько. Я понимала, что рассказать о себе надо было не так. Все получилось так случайно, как попало. Мне нужно было срочно поговорить с Лео и с остальными.
– Боюсь, это сейчас невозможно, – сказал Мейсон. – У нас сейчас другие планы.
Из-за его спины выглядывала женщина в скафандре. Она протянула мне руку.
– Мисс Гордон, позвольте представиться. Меня зовут Хильда Браун. Я психолог и буду работать с вами.
Я переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять.
– Но я не заказывала себя психолога. И я отказываюсь от вашей помощи. Мне она не нужна.
Я вытирала набегающие на глаза слезы и пыталась доказать, что психолог мне не нужен. Та улыбалась мне, как маленькому ребенку, который чего-то не понимает.
– Поймите: в вашем состоянии нельзя отказываться от психологической помощи, – убеждала она меня. – Я понимаю ваше состояние, мисс Гордон. Но после того, что вы пережили среди негодяев и преступников вам без меня не обойтись.
И тут мне стало страшно. Я думала, что ничего плохого со мной уже не произойдет. Что с появлением землян все будет хорошо. А они только все портили. Сначала по ошибке надели мне наручники. Потом арестовали всех моих друзей, хоть Рассел говорил им этого не делать. Потом выдали им, что я женщина. Я могла бы лучше сообщить об этом, и это следовало сделать. Получилось все так плохо.
И дело кончилось тем, что ко мне подослали психолога, чтобы якобы исправлять мое душевное состояние.
И это Земля? И это помощь с Земли? Господи, куда же катится мир, если в нем происходят такие вещи? Есть физическое насилие, которое учиняли тут каторжники. А было насилие духовное, и оно шло из официальных источников. Оно считалось правильным, признанным и законным. Но это все равно было насилие.
Я подумала, что могу найти какой-то выход.
– Где мне подставить подпись, что я отказываюсь от ваших услуг? – спросила я.
– Ну, не упирайтесь вы так. Я здесь, чтобы помочь.
На ее губах была всепонимающая улыбка, которую я назвала бы отвратительной. Она напоминала мне всепрощающую улыбку Иисуса. Я совершенно не хотела общаться с этой женщиной.
