Златогривый конь скакал прямо по реке.
– Быстрее… – шептал император, пригибаясь к крутой лошадиной шее.
Заржав, златогривый прибавил ходу и встал на дыбы, когда король осадил его у самых врат над рекой. Выхватив ритуальный клинок, Тигран одним ударом по самую рукоять загнал его себе в грудь чуть выше сердца. Кончик лезвия вышел с другой стороны, соединяя две руны – на груди и на спине. Разведя руки в стороны так широко, как только мог, император Серебряной Империи прикрыл глаза, мысленно схватившись за края разорванной материи… Ладони встретились с гулким хлопком. Врата исчезли. Власть правителя из рода Янтаря над его землями была огромной. Но за то, что он сейчас совершил, ждала расплата в несколько лет жизни. И каждый раз риск не пережить подобное проявление своей власти был неоправданно велик.
У Тиграна еще хватило сил вытащить из раны, которая начала мгновенно затягиваться, ритуальный нож… Теряя сознание, император соскользнул со спины коня…
Тело монарха уместилось в пасти гигантского волка. Вынеся на берег, бог бережно положил человека на землю и тяжело упал рядом. Собрался с силами, поднялся на дрожащие лапы. Раны болели.
– Вставай, император. Не время отдыхать. – Склонившись, бог морозно дунул на человека.
Застонав, тот открыл глаза, поднялся, цепляясь за подставленную лапу. Повернул кольцо на пальце, призывая своего златогривого. Конь прискакал почти сразу, и император взобрался на его спину. Волк хромал, шел медленно и пятнал своей кровью камни мостовой.
– Тебе нужно в храм, Арох, – сказал монарх.
Бог ответил пустым, безжизненным взглядом…
«Очнись, высший. Тебе не время умирать».
– Я уже давно мертв, къяр…
Альтису казалось, что он ответил, но на самом деле едва ли смог произнести хоть слово. Раскрыл глаза, обнаружив себя лежащим на спине своего сильно хромающего коня. Попробовал сжать пальцы правой руки и смог это сделать. Сел, преодолевая дикую слабость во всем теле. Уродливый рваный шрам, которого раньше не было, охватывал руку кольцом ближе к локтю.
– Твоя работа? – поинтересовался у своего слуги демон.
«Я успел… прости, что так неаккуратно», – устало отозвался къяр, припадая на две ноги.
Демон спрыгнул на землю, пошатнулся, но удержался.
– Где мои ученики?
Конь только мотнул головой, указывая вперед. Из-за угла как раз вышли люди…
Лёнька, шатаясь, шел сам. Эрхана нес Аллодис. Мгновенно забыв о собственных ранах, Альтис оказался возле людей и едва успел подхватить повалившегося вперед Лисёнка.
– Что-то мне плохо… – прошептал ученик.
Къяр преклонил колено, принял на свою спину рыжего мага.
– Что с Эрхом?
– Ничего серьезного, – ответил некромант, глядя на демона немножко снизу вверх. – Полное истощение, сознание потерял.
– Ты сам как? – спросил Пламенный.
– В порядке, – ответил колдун.
– Тогда идите отсюда.
Некромант кивнул и направился к храму, где оставил своих.
Эфирные крылья развернулись и подняли своего владельца в воздух. Альтис боялся взглянуть на их цвет.
Она лежала на мостовой, в одной из последних линий обороны. Клинки испачканы в крови, а на трупы убитых низших демон даже внимания не обратил. Хранитель понял сразу, что она жива и даже не ранена. Кто-то ударил едва вставшую на ноги после тяжелой лихорадки, слабую, маленькую девочку прямо в солнечное сплетение. Доспех не пробили, но от боли она потеряла сознание. А кровь вокруг – вся чужая.
Подняв свою Talle’rey на руки, Альтис понес ее к храму, который был совсем близко. Людей там осталась всего горстка…
Тяжелый взгляд остановил бросившегося к дочери отца. Держа малышку на руках, демон заговорил, и его глубокий сильный голос, способный перекрыть грохот битвы, зазвучал над площадью:
– Недостойна жизни страна, где дети вынуждены сражаться с оружием в руках. Недостоин существования народ, бегущий, как крысы с корабля, когда их бог проигрывает. Не стоит жизни тот народ, который предает своих героев. И не имеет права на существование мир, убивающий своих богов!..
Бледный как полотно император выпрямился и громко добавил:
– И не имеют права забывать смертные своих героев, будь то боги или демоны! Я, император Сильены, клянусь тебе, демон Альтис Пламенный, защитник и хранитель, что выполню твою волю.
Пламенный подошел к монарху, передал ему с рук на руки дочку:
– С ней все в порядке. Она очнется.
Волк подошел поближе, ткнулся в плечо демона:
– Альтис…
– Я знаю, брат, – отозвался демон.
Арох Архорт упал на камни площади, коротко болезненно взвыл и исчез во вспышке.
Эльф и эльфенок держались за руки, глядя друг другу в глаза. Эльф оказался не слишком сильно изранен – эльфенок принял на себя все удары, которые смог.
– Арох… – Волк подхватил ребенка, не давая ему упасть.
– Это ты – Арох, – слабо ответил мальчик.
Стримбор вынес из реки израненное тело ламия. Упал на колени, судорожно вцепившись в брата, после смерти поменявшего хвост на ноги. Облаченный в ритуальную серебристую тунику… Со страшной раной, зияющей в груди.
– Я не верю в смерть… я не верю в смерть… не верю в смерть… – срывался с побелевших губ шепот. – Не верю… в смерть… Трэн… брат…
Пламенная вышла из воды, прямая, сильная, со вскинутым подбородком и крепко сжатыми в белый шрам губами. Запнулась, упала на каменистый берег. И осталась лежать, не отрывая пустого взгляда от двоих побратимов. Стрим посмотрел в глаза той, что была ему сестрой…
– Не верю… – стоном вырвалось из груди.
А потом бог-ветер закричал, срывая голос.
– И этого не взяли. Да что у них вместо душ?!
Амат бросил на траву перепачканное кровью божества копье, оглядел двоих присутствующих сообщников.
– Удачно? – спросил сидящий прямо на земле молодой светловолосый парень. По его руке полз мохнатый паук размером с пол-ладони. Его можно было принять за обычного смертного, если бы не взгляд, которого даже другие демиурги старались избегать. Хуже становилось только от взгляда Смычка, но та – совершенно особенная.
– По плану, – пожал плечами Амат, неприязненно взглянув на мохнатую тварь и подивившись, как Матиалис их держит. – Руан не подвел. Он еще не возвращался?
– Ждем с минуты на минуту, – отозвался демиург, которого можно было назвать эльфом. Только жители мира, сотворенного Смычком, привыкшие к вечной молодости эльфов, очень удивились бы, увидев такого, который выглядел, как человек, разменявший пятый десяток.
