– Ты предал не только свою Когорту, Кирр’ирий, сын Морр’ирия! – Голос бога-ламия летел над рекой, его слышал каждый, кто был на берегу. Назвав истинные имена демонов, Траэллита тем самым бросил вызов, навсегда превративший двух обычных недругов в заклятых врагов. – Ты предал весь наш мир, продавшись загранным врагам!
– Мне плевать на этот мир, бог морей, сын Создателя, – ответил демон. – Я буду господствовать в новом. Цена – всего лишь твоя бессмертная жизнь, Трэн!
Вода в реке закипела, когда великий ламий и дух болот снова сцепились в яростной битве! И если до того момента битва могла длиться до победы, то сейчас – только до смерти! Кровь бессмертных заливала воду, меняя ее цвет…
«Смотри, смотри, демоненок… Ты ничего не сможешь сделать! Я убью твоего брата, а потом твою сестру, на закуску оставим твоих учеников… Как тебе мой план?»
Альтис проиграл. Он глупо попал в расставленную ловушку и теперь плыл в пустоте, беспомощно наблюдая за происходящим. Он видел белых ястребов надматерии, видел клинок демиурга на хвосте духа болот. Видел, как вихрятся смерчи Ветра, вышвыривая всех низших обратно в их миры, перекрывая демонам доступ к силе, что питала их из подматерии. Несколько чудовищных порождений бога-ветра обрушились на противника Ароха. Плененный Печатью Стримбор вычерпывал себя до донышка, создавая и поддерживая своей сутью десятки тонких станов танцующих смерчей.
Там, за спиной, еще дрались его ученики, пытаясь вызволить учителя, внутри которого медленно, слишком медленно разгоралось Пламя. Та его ипостась, которая может быть вызвана только яростью. Не успеть. Тогда Альтис перестал быть…
Зверь растянул губы в усмешке. И шагнул вперед, идя там, где движение само по себе невозможно. Дар, пусть и слабый, но уникальный, невообразимый для демона, снова помогал ему творить невозможное.
«А ты сильный, демоненок! Но это тебе не поможет…»
Страшный удар обрушился на Зверя, и он пошатнулся, остановившись. Выпрямился, вскинув голову. Рассмеялся, находясь там, где невозможны звуки. И разорвал ловушку пустоты, уничтожив неуничтожимое!
Альтис упал на колени. А когда поднялся, стал значительно выше ростом. Выпрямился уже не человек, а крылатый демон. Глубокий и сильный голос произнес:
– Ты хотел знать, что я такое, демиург, зовущий себя Аматом? Я бог, рожденный демоном! Я смертный бессмертный! Я смерть, влюбленная в жизнь! И я буду последним, что ты увидишь…
Арох победил, разорвав глотку своему врагу. Сплюнул на труп, суть которого уже утащило обратно в его план бытия, и, не чувствуя ран, кинулся закрывать разрыв в пространстве, откуда продолжали лезть порождения бреда Кошмара. Привычно почувствовал на своей шее тяжесть чужого тела – Стримбор уже не мог долго держаться в воздухе. Волк поделился с пленным братом силами, и тот сразу же полностью развернул связующую побратимов ментальную сеть.
На стихийную битву ни у одного змея не хватало сил – они не могли поделить воду, которая принадлежала обоим. Раны, наносимые темным клинком, не затягивались. Правая рука плохо слушалась и болела, плечо было пробито насквозь. Но Трэн сражался не один!
Стримбор прицельно бил по демону ветром, способным срывать плоть с костей. Арох, находя мгновения отвлечься от врат, не упускал случая вцепиться клыками в чешую речного змея.
Никто не видел, куда с плеча морского бога делась Пламенная. Но она не теряла времени даром.
Киррий не заметил, как ему в спину, под лопатку, вонзилась обжигающая заноза. Внутри вдруг стало так горячо, что дух болот не сдержал крика. В тот же миг серебристый клинок отрубил ему одну из правых рук. Демон поймал хвост израненного ламия оставшейся правой рукой и выгнул, стараясь отломать, оторвать это клятое лезвие! Бог обвил врага кольцами, так же схватив за хвост и намереваясь просто задушить. Киррий бился в стальном захвате серебристых колец, чувствуя, как нарастает внутри нестерпимый жар. Он разрывал когтями бронированную чешую бога. Внутри что-то надорвалось и лопнуло… Сломались сверхпрочные ребра, протыкая внутренности… В этот момент дух болот понял, что такой желанный мир материи умеет приносить не только бесконечное удовольствие, но и столь же бесконечное страдание!
Его враг умирал, а Траэллита все продолжал давить эту гадость, хотя ему было противно даже прикасаться к речному змею. Перестал биться в сжатом кулаке чужой хвост, хлынувшая из пасти кровь полилась на его собственные раны. Морской бог с трудом подавил желание немедленно отбросить прочь Киррия и смыть с себя эту мерзость. Видя, как внутренности демона выжигает Белое Пламя, Трэн лишь на мгновение отвлекся, стараясь найти взглядом Алину… Не заметил, когда с чужого хвоста исчезло лезвие…
Амат легко ушел из-под клинков, отпрыгнул подальше:
– Нет, демон… я не буду с тобой драться!
Он исчез в вихре белых снежинок, какие остаются от хорошо прогоревшей бумаги. Но Альтис успел заметить в его руках копье… Шнурок с деревянной звездой, полыхнувшей синим на запястье Змея, тоже успел увидеть… И понял, что забыл сделать.
Рванулась к шее, где висела стеклянная пиктограмма, рука. Она скоро будет нужна…
Что-то ударило его в бок. И почему-то правой руки вдруг не стало.
Боль впилась в спину, разорвала сердце, вышла из груди острием наконечника копья демиурга. В немом то ли крике, то ли стоне открылся рот, бог-ламий опустил голову, неверяще схватился рукой за лезвие… Копье провернулось в ране, и ламий попытался закричать, но не смог…
Последним усилием Змей оборвал связь с побратимами. Они не должны почувствовать, как он умрет. Только с ней оборвать связи не смог. Она вдруг оказалась рядом, на плече, вцепившись рукой в его волосы. От нее бежало тепло и единственный приказ-мольба-требование: «Убирайся в надматерию!!!» Но как объяснить ей, что нет для него никакой надматерии?.. И уже никогда не будет… «Огонек… прости, Огонек…» – шепнул бог-ламий, прежде чем… его не стало…
Оборваны были связи. Но смерть бога страшной волной, как от взрыва, прошла по реальности.
Неуправляемые смерчи сошли с ума. Волк, бежавший по воздуху, повалился в воду.
Никто не увидел, как вмиг погасли до того пылавшие жизнью глаза настоятеля Тангора, как окаменело, еще сильнее постарев, лицо человека. Не могло происходить то, что происходило! Ладони сжались в кулаки. Нельзя себе позволить даже коротким стоном выплеснуть ожившую застарелую боль. Некогда. Остались еще другие боги, которым помощь нужна гораздо больше, чем кому-либо еще.
Златогривый конь скакал прямо по реке.
