тьме и о её слабостях. Заячий бег форсирует меня, позволяя думать и действовать быстрее. Где-то далеко ломается коленная чашечка. Моё «я» растворяется в сумраке. Ощущаю, как незаметно и тщательно расширяется сетка вокруг гнили, засевшей внутри. Она убегала, почуяв прямую атаку, поэтому сейчас мы действуем исподволь. Я и тени.
Когда эта мерзость распознаёт угрозу, уже слишком поздно. Подобно контейнеру вокруг неё вырастают крепкие стены. Я трачу остатки сил, чтобы сделать их непробиваемыми. Стены смыкаются, заключая в себе шустрый клубок.
Я знаю, что надо сделать, но приходится отвлечься.
Где-то невообразимо далеко нарастает чувство опасности. Что-то тупое и безумно сильное хочет вышибить мне мозги. Не отвлекаясь, я реагирую под действием мимолётного вдохновения. Чувствую любопытных крыс, что копошатся поблизости от нас. Их привлёк аромат свежей крови. Моё мимолётное желание становится для них законом.
Они стягиваются к нам. Миг и коготки возносят зверька по чужой икре, пояснице, загривку. Выпускаю в Арктура Воздушное лезвие, просто чтобы отвлечь его. Лучник ленивым хлопком отбрасывает серп заклинания. Он скалится.
И переходит на рычащий вопль.
Потому что миниатюрный зверёк с серой шкуркой вскарабкался по его тупой башке и вцепился крошечными зубами прямо в запавший глаз.
Я никогда не пробовал создавать Теневое пламя в своём собственном теле. Всё когда-то приходится делать в первый раз. Огонь пожирает визжащую мерзость, заключённую в нематериальном контейнере.
Ледяная боль вспыхивает изнутри, прокатываясь в каждый уголок организма. Меня выгибает дугой. Хрустит позвоночник. Перед глазами рассеивается алая пелена. Как раз, чтобы увидеть, как демон двумя пальцами отрывает голову храброму хвостатому зверьку. Прообразу нашего клана.
Арктур закидывает тушку к себе в пасть. Длинный хвост исчезает, на секунду свесившись, как макаронина. На его губах играет мерзкая улыбка.
Очередной пинок. Он отводит ногу далеко назад и с силой выбрасывает её мне в лицо. Такой удар способен раздробить череп, как ореховую скорлупу.
Глухой стук.
Враг с недоумением пялится на свою ступню, дрожащую в воздухе. Она упёрлась в мою ладонь, не в силах продавить внезапную преграду. Быстрее, чем его тело исторгнет новую вспышку тьмы, я перехватываю конечность обеими руками.
И с криком вбиваю ублюдка в ребро колонны, вскакивая на ноги.
Моё тело пронизывают сумеречные нити. Они скрепляют сломанные кости. Экзоскелетом заставляют трудиться израненное мясо, которое шустро исцеляет себя.
Костяная броня орка дробится от удара. Он лягает меня, но скорость позволяет увернуться, чтобы вогнать кинжал ему меж лопаток. В последний миг, уродец дёргается всем телом, избегая лоботомии.
В этот раз я готов к вспышке едкой черноты. Теневой щит встаёт на её пути. Меня тащит назад, будто от цунами. Внезапно над головой вспыхивает купол. Не зелёный, как в прошлый раз. Абсолютно чёрный. Непроницаемый. Такого же цвета стрела лежит на тетиве Арктура.
В его груди проступают сломанные кости. Хлюпает едкая кровь. Ему плевать на боль. Как и мне. Мы привыкли к ней. Сроднились. Потому что есть вещи сильнее боли. Гораздо сильнее.
Например, ненависть.
Стрела, как и в прошлые разы, множится, обрастая сотней отражений.
До конца Заячьего бега ещё целых восемь секунд. За глаза.
Невероятная изворотливость наполняет меня грацией, а моё шестое чувство приобретает почти пророческие качества.
Призрачная дымка замедляет всё вокруг, погружая в кисель тумана.
С тетивы срывается первая стрела, а вместе с ней и все копии. Купол заполняется грохотом рикошетов. Я двигаюсь в океане стремительной смерти. Она жаждет нашей встречи. Слишком долго бегала за мной. Костяная лапа тянется, пытаясь ухватить за ногу, но я быстрее.
Не сегодня, старая, не сегодня.
Я чувствую траекторию каждой стрелы. Знаю, где они будут на всём протяжении полёта. Некоторые проносятся так близко, что касаются моих доспехов. Я скольжу сквозь шум, сквозь треск, сквозь попытки нашпиговать меня десятками смертоносных гостинцев. Мне приходится сделать трудный выбор, потому что в определённый момент пути вперёд нет. Только через кровь.
Когда купол исчезает, в нём остаётся лишь Арктур.
И я.
Левая рука срезана у плеча под корень. Кровь остановлена силой моего дара, что закупорил рану.
— Невозможно… — демон осекается.
Моими глазами смотрят все предшественники, кто жил до меня.
Моим голосом говорят все, кто носил это звание.
— Эфирные тени были созданы, чтобы совершать невозможное, — голос лязгает сталью.
Я выгибаюсь под взмахом когтистой лапы и перенаправляю взрыв тьмы, подставив под неё водораздел Теневого щита. Гамбит Прометея вскользь чиркает врага по горлу, заставляя того сбиться с шага. Он отшатывается назад, а я уже кружу вокруг него Осенним листопадом.
Его броню бороздят десятки проколов. Из каждого вырывается Теневое пламя. Словно целое скопище гейзеров внезапно открылось посреди костистой равнины его мерзкого тела. Не отстаёт от меня и Брут. Его когти пластают противника.
В самом конце я оказываюсь за спиной Арктура. Эфемерной левой рукой, сотканной из теней, придерживаю его подбородок, заставляя запрокинуть лицо к потолку. И тяну лезвие кинжала на себя, отделяя уродливую голову. Она остаётся у меня в руке, перекатываясь и почти обиженно глядя мне в глаза.
Тихий шелест заполняет мой слух.
— Дайте мне увидеть его один раз… Всего один…
Постепенно адреналин падает.
В груди пустота. Я ждал радость, но она не пришла. Только усталость и тяжесть накопившихся ран. Некоторые уже исцелились, другие, душевные, залегали гораздо глубже.
Опрокинув внутрь целебную склянку, прыгнул верхом на Брута. Следующий зал мы проскочили почти до конца. Я уже видел вход в Пепельный Склеп. Эту уродскую нашлёпку на благородных камнях, когда сзади застучали стремительные шаги.
Взгляд через плечо открыл мне пару дроу. Мужчину и девушку. Их слитный крик прокатился под сводами схрона.
— Стой, Гвинден! С тобой желает говорить Прекраснейшая!
— Сорян, ребят, — отозвался я, — слегка занят. Давайте потом в зуме пересечёмся.
Неугомонная парочка что-то скастовала и пелена энергии дугой пролетела у меня над головой. Из неё степенно вышла Эстрикс. Как всегда нагая. Как всегда красивая.
— Мой любимый болтливый слуга. Какая удача, — она холодно улыбнулась. — Пришло время отблагодарить меня верностью за все те милости, что я тебе даровала. Ведь ты верен мне, не так ли? — вопрос повис в воздухе. — Отдай краски!
[1] Кипелов — Я свободен!
[2] Художник — Hyb1rd-1982.
Глава 47
По бокам богини, как матёрые телохранители, возникли дроу.
Первая — женщина ледяной и какой-то чёрствой красоты. При виде неё голос разума любого адекватного человека настойчиво зашептал бы: «не связывайся!» Длинные белые волосы падали до плеч. Замысловатый корсет подчёркивал неглубокое декольте, а поверх него была наброшена малахитовая узорчатая накидка, открытая посередине. Чтобы выделить яркий рубин, блестящий в ложбинке груди. Под горлом переливалось ожерелье с идентичным алым самоцветом. Дамочка сжимала в левом кулаке короткий магический жезл с обсидианом в навершии.
Ильва́ста[1] из Старшего Дома Мель’накк, Правая Длань Эстрикс, 130й уровень, полностью здорова.
Её напарником
