Без оружия, с рюкзаком за плечами, Штефан вошел в Ворота, пересек точку отправления и материализовался в углу комнаты заседаний с низким потолком, посередине которой стоял большой стол, окруженный двенадцатью креслами. Десять из них были пусты. В комнате присутствовало всего два человека. Одним из них был секретарь в английской армейской форме, с карандашом в одной руке и блокнотом в другой. Вторым человеком, который диктовал срочное письмо, был Уинстон Черчилль.
Скрываясь за «Тойотой», Клитман думал о том, насколько неудачно они оделись для своей миссии; нарядись они в цирковых клоунов, и то они были бы менее заметны. Окружающая пустыня была в основном белой и бежевой, бледно-розовой и персиковой, почти без растительности и больших камней, за которыми можно было бы укрыться. Попытайся они окружить женщину и зайти сзади, они будут так же заметны, как мухи на свадебном торте.
Губач, который стоял у капота «Тойоты» и стрелял короткими очередями по «Бьюику», присел за машиной.
– Они с мальчишкой спрятались у переда «Бьюика», их не видно.
– Скоро здесь будут полицейские, – заметил Брахер, глядя в сторону шоссе № 111 и того места, где благодаря их стараниям потерпела аварию патрульная машина.
– Снимите пиджаки, – приказал Клитман, скидывая свой собственный. – Белые рубашки не так заметны. Ты, Брахер, оставайся здесь на случай, если эта сука двинется сюда. Манштейн и Губач, вы заходите справа. Держитесь подальше друг от друга и не покидайте укрытия, пока не нашли следующего. Я буду обходить ее слева, с севера-востока.
– Мы как, сразу ее прикончим или будем выяснять, что там задумал Кригер? – спросил Брахер.
– Нет, сразу, – ответил Клитман. – Она слишком хорошо вооружена, чтобы ее можно было взять живой. Как бы там ни было, могу поклясться, что Кригер обязательно вернется к ним через Ворота, ждать осталось всего несколько минут, и, если мы покончим с женщиной, нам будет легче справиться и с ним. А теперь идите. Действуйте.
Губач, а за ним фон Манштейн выскочили из-за «Тойоты» и, пригибаясь, короткими перебежками начали обходить «Бьюик» справа, с юго-востока.
Лейтенант Клитман начал заход слева, с севера; держа в руке автомат, пригибаясь, он побежал к мескитовому кусту; на котором повисло несколько перекати-поле; это было жалкое укрытие, но другого не было.
* * *
Лора слегка приподнялась и посмотрела из-за «Бьюика» как раз вовремя, чтобы увидеть двух мужчин в белых рубашках и черных брюках, которые выскочили из-за «Тойоты» и побежали по направлению к ней, обходя ее слева, с юга. Она поднялась и выпустила короткую очередь по первому из них, и тот немедленно спрятался за большим остроконечным камнем.
При звуке выстрелов второй человек упал на землю и вжался в неглубокую впадину, которая не скрывала его целиком. Но угол прицеливания и расстояние делали его практически неуязвимым. Лора не хотела впустую растрачивать патроны.
Кроме того, пока она смотрела, где спрятался второй человек, третий стрелок открыл огонь по ней из-за «Тойоты». Пули ударяли в «Бьюик» совсем рядом с Лорой, и ей пришлось снова залечь за машиной.
Штефан вот-вот вернется, через три-четыре минуты. Это всего мгновение. И это целая вечность.
Крис сидел на земле, прижавшись спиной к переднему бамперу, подтянув колени к животу, обхватив себя руками, и заметно трясся от страха.
– Держись, малыш, – сказала Лора.
Он взглянул на нее, но ничего не ответил. Им много пришлось испытать за последние две недели, но никогда она не видела его таким удрученным. Его лицо было бледным и унылым. Он понял наконец, что эта игра в прятки была игрой только для него одного, что в жизни все обстоит не так просто, как в кино; это было ужасное открытие, и он смотрел на мир с мрачной безнадежностью, которая испугала Лору.
– Держись, – повторила она, затем пробралась мимо него к левому переднему крылу и, пригнувшись, стала изучать пустыню справа, к северу от «Бьюика».
Ее беспокоило, что кто-то может ее обойти на этом фланге. Этого никак нельзя было допустить, потому что тогда «Бьюик» перестанет служить укрытием, и, если Лора и Крис попытаются бежать, на открытом месте, в пустыне, они будут убиты буквально через несколько секунд. Только «Бьюик» был для них хорошей защитой. Она должна была сохранить эту баррикаду между собой и врагами.
На северном фланге никого не было. Пустыня в этом направлении была более неровной, с несколькими невысокими грудами камней, белыми песчаными наносами и множеством углублений в почве, которые она не могла видеть и которые уже сейчас могли служить хорошим укрытием для врага. Но все было неподвижно, кроме трех сухих перекати-поле, которые медленно подпрыгивали в потоках слабого, менявшего направление ветра.
Проскользнув мимо Криса, Лора вернулась к правому переднему крылу и увидела двух человек слева, на юге, которые продолжали двигаться перебежками. Они находились в тридцати ярдах от «Бьюика», и дистанция сокращалась с ужасающей быстротой. Хотя первый из нападавших пригибался и двигался зигзагами, второй действовал куда смелее; возможно, он считал, что все внимание Лоры сосредоточено на его товарище.
Она его обманула: встав во весь рост, она высунулась из-за машины и дала две короткие очереди. Человек за «Тойотой» открыл огонь, обеспечивая прикрытие, но Лора попала во второго бегущего; удар был настолько сильным, что подбросил его вверх, и он рухнул в куст толокнянки.
Он был жив, но явно небоеспособен, а его пронзительные отчаянные крики свидетельствовали о том, что он смертельно ранен.
Снова пригнувшись, чтобы не попасть под огонь, Лора почувствовала, что ее губы кривятся в злобной усмешке. Она искренне радовалась боли и ужасу раненого. Но ее пугала собственная жестокость, жажда кровавой мести, хотя это чувство, это состояние первобытной ярости делало ее более изворотливым и хитрым противником.
Один выведен из строя. Осталось еще двое, а может, и больше.
Скоро здесь будет Штефан. Сколько бы времени ни потребовалось ему для выполнения его задачи в сорок четвертом году, Штефан запрограммирует Ворота, чтобы вернуться сюда вскоре после своего старта. Еще две-три минуты, и он примет участие в бою.
Случилось так, что премьер-министр смотрел прямо на Штефана, когда тот оказался в комнате, а человек в форме сержанта не заметил Штефана из-за сопровождавших его появление электрических разрядов. Тысячи ярких змеек сине-белого света исходили от тела Штефана, как если бы он сам вырабатывал эту энергию. Возможно, что разряды молнии и раскаты грома сотрясали небо вверху над бомбоубежищем, но некоторая часть неистраченной энергии проникла и сюда, и этот непонятный спектакль заставил сержанта в удивлении и страхе вскочить на ноги. Шипящие электрические змеи побежали по полу, вверх по стенам, сплелись на потолке, а затем исчезли, не принеся вреда; пострадала только большая карта Европы, которая была прожжена в нескольких местах, но не загорелась.
