За первой дверью находился туалет. Тесный и грязный. Похоже было, что им вообще никогда не пользовались по прямому назначению, а использовали для хранения ведер, веников, швабр, тряпок и прочих бытовых принадлежностей. Следующая дверь оказалась заперта. Брейгель быстро подобрал ключ, отомкнул замок и открыл дверь. В нос ударил застоявшийся смрад нечистот, приправленный резким запахом хлорки. Брейгель щелкнул выключателем, расположенным снаружи. В каморке загорелся свет.
Комната была совсем маленькая, примерно пять на три метра, так же, как и коридор, выкрашенная масляной краской изумительно мерзкой расцветки. Окон в комнате не было. По обе стороны от двери у стен стояли широкие самодельные стеллажи с кое-как накиданными на полки пустыми картонными ящиками, обрывками пластиковой упаковки и старыми газетами. В конце узкого прохода между стеллажами, у самой стены была втиснута старая ученическая парта. А под ней на выложенном плиткой полу, скорчившись, сидел человек. Согнутой в локте рукой он прикрывал глаза от света. Рядом с ним, на нижней полке стеллажа, стояло ведро, прикрытое куском фанеры, и пластиковая миска с остатками какой-то еды.
– Эй! – окликнул незнакомца Камохин.
Тот в ответ лишь чуть приподнял лежавшую на колене руку и снова уронил ее.
– Что значит «эй»? – возмущенно воскликнул Орсон. – Вы что, не видите, человеку требуется помощь!
Англичанин попытался протиснуться между Камохиным и Брейгелем, но это ему не удалось.
– Спокойно, Док, – осадил его Камохин. – Мы понятия не имеем, кто это такой.
– В первую очередь, это человек!
– Значит, должен понимать человеческую речь. Эй, ты можешь подняться на ноги?
Незнакомец оперся ладонью о нижнюю полку стеллажа и тяжело, с трудом поднялся на ноги. Казалось, у него болят все мышцы и суставы. Из одежды на нем был только старый, заношенный тренировочный костюм, весь в дырах и пятнах желтой краски. Ноги босые. Лицо худое, с ввалившимися щеками. Волосы очень коротко подстрижены. Вокруг пояса пленника была обернута толстая ржавая цепь с запаянными звеньями, запертая на навесной замок. Не такой большой, как на двери магазина, но тоже вполне надежный.
Другой конец цепи был закреплен на ножке стеллажа.
– Бамалама, – тихо произнес Брейгель.
– И не говори, – согласился с ним Осипов.
– Нужно вывести его отсюда! – решительно потребовал Орсон. – Немедленно!
– Док, а ты уверен, что он не выкинет какой-нибудь фортель?
– Какой еще фортель? Он еле на ногах держится!
– Эй! – снова окликнул пленника Камохин.
Тот поднял голову.
– Док-Вик, а он ведь на тебя похож!
– Да какое там, похож! Вылитый Док-Вик! Только лет на десять моложе и килограммов на восемь полегче!
Орсон внимательно посмотрел сначала на пленника, затем на Осипова.
– Сходство несомненно.
– Ну, точно, – криво усмехнулся Осипов. – Самое время посмеяться.
Он не имел возможности видеть себя со стороны, а потому собственное сходство с прикованным к стеллажу пленником вовсе не казалось ему очевидным. Скорее уж, отдаленным и неопределенным. Наверное, как следует постаравшись и использовав воображение, можно было найти что-то общее в чертах их лиц. Но это и не удивительно. Все люди в той или иной степени похожи друг на друга.
– Док-Вик, а может быть это ты и есть? Только – из будущего?
– Почему же тогда в будущем я моложе, чем сейчас?
– Ну, тогда – из прошлого?
– Десять лет назад машины времени не существовало, так же, как нет ее и сейчас. И, скорее всего, не будет в будущем.
– Зато сейчас у нас есть пространственно-временные разломы. Ты же сам говорил, что, сунув голову в азлом, можешь оказаться, где угодно.
– Где угодно – не значит, где захочешь.
– Если не знаешь Принципа сопряженности, – тихо произнес пленник.
– Что ты сказал? – удивленно посмотрел на него Камохин.
Конечно, в том, что человек умеет осмысленно выражать свои мысли, не было ничего удивительного. Однако Камохин, равно, как и все остальные, оказался совершенно не готов к тому, что пленник начнет говорить. Если бы он упорно молчал, – этому можно было бы найти объяснение. Если бы он принялся нести какую-нибудь тарабарщину, это тоже вписывалось бы в общею схему. Но то, что он совершенно спокойно изъяснялся на всем понятом языке, казалось неправильным. Даже противоестественным. Скорее всего, потому, что если прежде квестеры сами принимали решения и, соответственно, брали на себя всю ответственность за происходящее, то теперь нужно было начинать диалог, а следовательно, считаться с чужим мнением. И кто знает, куда это могло завести?
– Кто ты такой? – спросил у пленника Осипов.
Тот посмотрел ему прямо в глаза. Взгляд у незнакомца был спокойный и открытый. В нем не было страха, сомнения или недоверия. Как будто этот странный человек точно знал, что должно произойти.
А если так, то чего же волноваться?
– Кто ты? – повторил вопрос квестер.
Пленник молча смотрел на него.
– Как тебя зовут?
Снова никакого ответа.
– И долго ты собираешься молчать?
– До тех пор пока не услышу осмысленный вопрос.
– Что ты имеешь в виду?
Пленник снова промолчал.
– Ну, и как с ним разговаривать?
– Давайте все же для начала выберемся отсюда.
– Да уж, мерзкое местечко.
– Эй, мил человек, – Брейгель крутанул на пальце кольцо с ключами. – Я хочу снять с тебя эту цепь. Ты как, не против?
Незнакомец снова ничего не ответил.
– Ну, что? – спросил у остальных фламандец.
– Что значит «что»? – возмущенно хлопнул в ладоши Орсон. – Снимай! Он не против!
– Ну… Ладно.
Брейгель перекинул автомат за спину и, поигрывая ключами, подошел к пленнику. Для начала он взял стоявшую на полке пластиковую миску и ознакомился с ее содержимым.
– Щи. Трехсуточные.
– Отвратительная еда, – сказал пленник. – Но ничего другого мне не предлагали. Все из-за проблем со временем.
– Торопишься куда? – удивленно посмотрел на незнакомца Брейгель.
– А вы с этим еще не сталкивались?
– С чем мы только здесь не сталкивались, всего и не упомнишь, – Брейгель выбрал нужный ключ, вставил его в прорезь замка и повернул. – Ты что-то конкретно имеешь в виду?
– Аномалию.
Брейгель снял замок, и цепь со звоном осыпалась на пол.
– Пошли отсюда, – кивнул Камохин.
– Мне нужен мой костюм, – не двигаясь с места, сказал незнакомец.
Камохин достал из кармана обрывки странного серого материала и кинул их пленнику.
– Боюсь, ты не сможешь им воспользоваться.
Незнакомец покрутил обрывки в руках и сунул их в карман.
– А пакали?
– Пакаль у нас.
