— Слушай, а как сам-то выжил?
— Элементарно, господа: в первые дни вообще из дома не выходил. Хотел убедиться, что все это всерьез и надолго. Иначе могло некрасиво получиться. Особенно в нашем горячо любимом и исключительно дерьмократичном государстве. Представьте себе сцену, — театральным жестом Ингвар развел руки в сторону, — на вас кто-то нападает, вы, естественно, защищаетесь и, в процессе сего действия, убиваете оппонента. Все бы хорошо. Но! Уже через два дня выясняется, что все это — лишь временное помешательство, достойное сожаления. И что? Вроде бы и ничего, но за вами уже приехал партикар[41]. Оно, извините, мне надо? Я выбрал другой, более правильный, на мой взгляд, путь. У меня, знаете ли, привычка, чтобы дома всегда был запас еды, — эдакий результат голодной юности. Ну и оружие, конечно. Дробовик, пистолет и небольшой запас патронов. Тигр я уже потом добыл, а точнее, вспомнил, у кого он был и где хранится, но это сейчас неважно. Квартира у меня в самом центре, наследство горячо любимой бабушки, так что развитие событий предстало передо мной во всей красе. Так и просидел полторы недели, словно в партере. Потом вода в ванне и ведрах закончилась, пришлось выбираться наружу. Хотел перебраться на дачу у Каунасского моря, но меня встретили выстрелами, чуть не положили, пришлось спешно уезжать. Нет, знаю, что у нас прессу не любят, но не до такой же степени! По случаю разжился этой колесницей. Долго раздумывал, куда податься, потом плюнул и начал колесить по Прибалтике. Изъездил Литву, был в Латвии, правда, до Риги не доехал. Насмотрелся, в общем. — Ингвар закончил свою речь и полез в карман за сигаретами.
— Весело ты живешь, ничего не скажешь, — только и смог сказать я. Судя по виду остальных слушателей, журналист своей тирадой немного утомил. Отвыкли мы от таких темпераментных речей.
— Все, — выставил вперед ладони Ингвар, — понимаю, что надоел с разговорами, поэтому не буду досаждать. Когда ездишь в одиночку, появляется дикое желание поговорить, коль слушатель попадется. Пойду пройдусь по вашему поселку, пообщаюсь с народом. Стрелять не начнут?
— Вроде не должны. Оружие возьми, не на курорте.
Убедившись, что Ингвар ушел общаться с народом, к нам проскользнул Линас.
— Блин, парни, откуда вы это чудо выкопали? Он же как Маугли, воспитанный дятлами — кого хочешь задолбает! Я еще вчера подумывал, чтобы его в одну сторону «проводить».
— Не любишь ты свободную прессу, Линас, — отозвался я. — Человек, видишь, старается, новости для людей собирает. Хотя у самих известия, как ты знаешь, хреновенькие.
— Это ты про пропавших людей, что ли?
— И про морфов в округе тоже. И про запасы продуктов на зиму. И вообще про жизнь.
— Не переживай, Робби, прорвемся. Кстати, а ты видел, что ваш Каролис усиленно ухаживает за Астой?
— Да? — удивился я. — Не замечал. Или не обращал внимания. Ради бога. Им сейчас есть о чем поговорить. Обоим тяжело, так что пусть общаются, может, толк будет.
— Ладно, это все мелочи жизни. — Линас посерьезнел. — Мой отец просил, чтобы подъехали к нему, часам к трем. Сашка будет. Какая-то информация появилась. Свежая.
— По нашим делам?
— Именно. По его словам, все хуже и ближе.
— Твою мать, как раз этого «хуже и ближе» и не хватало нашему славному, почти гвардейскому экипажу. — Я посмотрел на часы. — К трем часам, говоришь? Хорошо, я Айвара предупрежу и поедем. Ты с нами?
— А куда денусь с подводной лодки? Конечно, с вами.
Предупредил Айвара о поездке и ушел помогать Альгису, тот начал сваривать решетки на окна домов. Если морфы начали появляться, то нет гарантии, что они не начнут нападать на дома.
Роберт 29 апреля, три часа дня
— Итак, господа. Я вроде собрал информацию о наших «друзьях». Под прицел попадают два центра, один из них у нас под боком.
— Где?
— В Караганде, — ответил Сашка и разложил карту. — Вот он.
Мы сгрудились над столом.
— Ничего себе! — Я даже присвистнул от удивления. — Никогда ведь не подумаешь!
— Я бы тоже не подумал, но факты вещь упрямая, — кивнул Сашка.
— Штурмуем? — поинтересовался Айвар. — Но подходы к этому зданию хреновые, знаю это место, неподалеку один клиент работал.
— Штурмовать — дело нехитрое. Армейскую пропорцию «три к одному» знаешь?
— Знаю.
— Тогда чего спрашиваешь?
— Молчу, стыжусь своей безграмотности.
— Скорее своего склероза старческого. Итак, это наша первая цель, — подвел итог Сашка. — Возможность штурмовать отпадает — сил мало, да и подготовка у большинства хреновая. Ночь, как время проведения операции, тоже не годится, слишком опасно. Они то ли от безделья, то ли специально совершенно не зачищали окрестности от зомби. Скорее всего, их даже привлекали, судя по нескольким коровьим тушам, которые валяются неподалеку. Таким образом, эти господа обеспечены бесплатной охраной. Круглосуточной. Авиации у нас нет, извините, не запасли-с. Вертушку найти можно, но летчиков среди нас нет. Или есть? Нет. Ну я так и думал. Предложения по плану есть?
— Нет, — нахмурился Линас. — Думать надо.
— Меня еще одна вещь интересует. Кому это, блин, выгодно было?
— А тебе это очень интересно?
— Ну, хотелось бы знать, с кем воевать начинаем.
— Меньше знаешь — крепче спишь.
— А все же мысли есть?
— Я, на минуточку, дизайнер, а не политик…
— А подумать?
— Пусть лошадь думает, у нее голова больше.
— Американцы, точно говорю. Чтобы Евросоюз ослабить.
— Но им-то это зачем? У самих такие же проблемы.
— Думаю, что-то пошло не так. Или масштаб, как говорилось в одной рекламе, удивил даже своих создателей.
Ей-богу, это словоблудие — заразная вещь. И занес эту заразу наш журналист, трещавший без умолку. Слава богу, здесь его нет. Идеи были разные, даже самые бредовые. Как говаривал один знакомый, идей, как у дуры фантиков.
— Вот что я скажу, господа. — Эдгар поднялся из кресла и не спеша прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Послушал, что вы тут наговорили, и подумал: а не впадаете ли в любимое занятие советской интеллигенции? То есть пытаетесь решать судьбы мира у себя на кухне. Это, может быть, и приятно, как разминка для мозгов, но, извините, совершенно бессмысленно. Вам не кажется, что чем дальше мы углубляемся в эту тему, тем больше возникает проблем и тайн? У всех нас есть более насущные проблемы: выжить и желательно не голодать. Эдак, — усмехнулся Эдгар, — можно до уровня наших местечковых политиков дойти. Сидеть в навозе и пытаться указывать тем, кто сверху, что они неправильно поступают. Я, знаете ли, в это дело ввязался, чтобы выжить, а не для того, чтобы на старости лет играть в опасные игрушки. Подумайте над моими словами. Понимаю — молодость, энергии хоть отбавляй. А нам-то что с этого? — Он посмотрел на наши задумчивые физиономии и продолжал: — Предлагаю: с сегодняшнего дня политику и все эти загадки истории — в сторону. Во-первых, глупо, а во-вторых, опасно. У нас свои задачи, пусть маленькие, в пределах нашей земли, но от этого они не становятся менее важными. Первая проблема — военные. Их подготовку не сравнить с вашей, и воевать с ними в открытую не получится. Партизанские действия, когда вокруг бродит нежить, тоже выглядят не лучшим образом. Сейчас днем в город опасно заходить, а ночью это может сделать только самоубийца. Надеюсь, таких среди нас нет. Я предлагаю такой план: все, что выходит за границы Литвы, нам не интересно. Вы же, простите, не киношные герои — весь мир спасать.
