Иван решился. Повернулся и знаками показал — налево, потом вниз. Они прошли мимо гранитного парапета, свернули на лестницу, спустились по ней к мокрой набережной. Теперь путешественники (искатели) стояли почти вровень с причалом. В сырой серой мгле Иван видел остатки белых надписей, что шли когда-то по периметру причала. Зеленый настил перед входом в пассажирский терминал был сейчас почти черного цвета…
Стекла терминала выбиты.
— Смотри, — сказал Уберфюрер. Дрожь в его голосе показалась Ивану странной. Иван обернулся, посмотрел в направлении вытянутой руки, вздрогнул от неожиданности. Хотя вроде примерно знал, что увидит.
Это было своеобразное ощущение.
Пятнисто-серая, в лохмотьях ржавчины, шкура подводной лодки, стальной барракуды вытянулась вдоль причала. Лодка стояла под углом к набережной, слегка заглубившись носом («Легкий дифферент на нос, — сказал Красин. — Если наполнить кормовые цистерны, все выправится. Только у С-189 все цистерны заварены на заводе после последнего ремонта…» Но Иван уже не слушал).
Рубка с надписью. Цифры белеют в полутьме, в белесых петербуржских сумерках. С-18… последняя цифра была не различима. Корпус лодки местами был в огромных белых пятнах — помет летающих ящеров.
— Плавучий музей, — сказал Уберфюрер, неизвестно к кому обращаясь. Повернул голову к Красину. — Получится у нас, брат?
Пауза.
Пока Красин думал, Иван смотрел на подводную лодку. Хорошо, что сейчас белые ночи, фонари можно не включать. Пора выдвигаться.
— Лейтенант, — окликнул он замершего Красина. Тот стоял, подняв плечи, высунув крупную голову в коричневом противогазе из ворота черной шинели и смотрел на лодку. — Пора.
— Да, конечно. — Красин встрепенулся, поднял СКС. Движением, выдававшим человека, не слишком привычного к оружию, повесил карабин на плечо. — Выдвигаемся.
Они подошли к краю набережной. Холодный усталый плеск невской воды, темнеющей между каменным краем и корпусом лодки, напомнил Ивану про последний заброс Косолапого. Нелепая глупая сцена смерти стояла у Ивана перед глазами — словно дубль кинохроники. Черная вода, бурлящая от множества тел, каменные ступени, бегущий из воды Косолапый… улыбающийся Косолапый…
Мелькнувшая тень. Росчерк красного. Черного. Падающий Косолапый. Словно улыбка стала свинцовой и потянула его вниз. Бамц. И мертвый диггер, лежащий на холодном влажном граните. Это было осенью.
— Вперед, — скомандовал Иван. — Держаться рядом.
Безумие.
Подводная лодка-музей пойдет своим ходом. А больше ничего вам не надо, господин лейтенант?!
Если с современными судами не вышло толку, почему бы не попробовать другой способ?
Иван приставил приклад к плечу, закрыл левый глаз. Посмотрел на лодку сквозь прорезь прицела. Отлично.
— Ну, с богом, — сказал он. — Первый пошел!
* * *
Иван спустился вниз, в отсеки. Луч фонаря плясал по переборкам, краникам и трубкам. Часть стен была завешана рамками с фотографиями — моряки на фоне лодки, лодка в походе, встреча на берегу. Радостные лица. Белые фуражки, черные робы.
Двигаясь с фонарем, Иван ступал по щиколотку в черной маслянистой грязи. За двадцать лет она загустела. Когда он поворачивал голову, луч выхватывал из темноты улыбающиеся лица тех, кто умер еще много лет назад. Они смотрели теперь на Ивана.
Лодка неплохо сохранилась. Видно, что все внутри было покрашено как раз перед Катастрофой, вещи расставлены по местам. Лодка-музей.
— Говорят, хозяином лодки был бывший подводник.
Иван вздрогнул.
«И услышал он голос из темноты…»
— Где вы?
Через мгновение из другого отсека вынырнул Красин, подсветил себе лучом лицо снизу. Бррр. Жутковатая, грубо вырубленная топором древняя маска. Красин усмехнулся.
— Я был в двигательном отсеке, — сказал он.
— И? — Иван в нетерпении шагнул вперед и напоролся на выступ. Какой-то пульт в сером металле.
— Могу утешить, — сказал Красин. Усмехнулся, коснулся рукой шинели — там, где во внутреннем кармане у него была спрятана фляжка с коньяком. — Если хотите.
— Спасибо, я как-нибудь сам, — отказался Иван. — Что с дизелем?
— Законсервирован.
Иван выдохнул. Ну, слава богу. Повезло.
— И, на наше счастье, очень основательно. Думаю, даже солярка в баках есть — хотя я бы не рисковал, если честно. С аккумуляторами хуже. За столько лет они должны были совершенно высохнуть. Думаю, мы их даже минимально зарядить не сможем. То есть, электродвигатели для нас бесполезны.
— Ну и что из этого? — Иван повел фонарем левее. Лицо Красина почему-то его пугало. — Дойдем на дизеле, а?
— Хорошая мысль… Осталось только его запустить.
Иван провел лучом еще дальше по переборке, потом выше. Дернулся так, что чуть не уронил фонарь. В первый момент ему показалось, что на него смотрит привидение. Суровый седой человек в черной морской пилотке. Иван беззвучно выматерился.
Призрак одного из кронштадских моряков? Потом понял — портрет. «Командир С-189 капитан второго ранга Гаврилин Д. Ж.» — надпись на рамке.
— Так что, командир? — спросил Красин. — Что будем делать?
Иван повернулся к моряку.
— Как нам запустить дизель?
Красин пожал плечами. За это движение Иван был готов его сейчас убить. Что, значит, не умеет?! На фига мы сюда вообще приперлись?
— Я знаю об этом только в теории, если честно, — сказал Красин. — Я же не судовой механик, а штурман… к тому же, двадцать лет без практики, сами понимаете. Но вкратце, у нас два варианта: сжатым воздухом или электростартером…
В темноте наверху завозились.
Потом вдруг грохнуло, по обшивке лодки загремело, словно уронили что-то железное. А потом потащили. Лодка покачнулась.
— Палево! — закричали сверху. Иван вскочил, быстро пошел к трапу. На воде под трапом было светлое пятно.
По лестнице скатился Кузнецов, глаза бешеные. Плюх — прямо в пятно.
— Там… там!
— Понятно, — сказал Иван. — Всем вниз, закрыть люки!
Бамм. Клац. Потом тишина. И снова: клац.
— Слышите? — спросил Кузнецов. — Там эти птички прилетели. Птеродактили чертовы. Штуки три. Расселись как у себя в гнезде. Что делать, командир?
Иван огляделся. Резиновые морды друзей, стекла окуляров. Кучи неизвестных приборов.
Лучи фонарей пляшут в брюхе лодки, отражаются в черной жиже под ногами.
— Работать, — сказал Иван.
* * *
В подлодке Иван разрешил снять противогазы — работать в них сложно. Лодка была закрыта во время Катастрофы и после, так что радиоактивной пыли не должно быть. Дозиметр Ивана показывал вполне божеский уровень.
