природной наивности искренне верил, что пользовался успехом у дам лишь из-за симпатичной мордашки. Ничего, скоро наивности поубавится.
Нарышкины, пьяненько покачиваясь и горланя какой-то шлягер, продефилировали мимо меня и пошли дальше, к немного рассосавшейся толпе у Аполлона. Разочарованные опоздуны-первокурсники уныло взирали на нашу инсталляцию, а самые ушлые выискивали, где бы разжиться вином.
— Вылезай давай. Пойдем в зал, — поторопил я Серегу и помог ему выбраться. — Мда, придется тебе немножко отредактировать фотокарточку…
Я помог Воронцову прошмыгнуть мимо толпы девиц и остановился, почуяв табачный дым.
— Аня?
Грасс осторожно высунулась из-за беседки.
— Ага. Иди сюда, не выдавай меня.
— Кури в положенном месте — и не будешь рисковать.
Грасс растянула ярко накрашенные губы в нахальной улыбке.
— Без риска неинтересно.
Это я уже о ней понял. Если хочешь что-то сказать об Анне Грасс, скажи, что тормоза у этой девицы есть лишь на ее мотоцикле. Хотя и это спорно — прошлым летом имел я неосторожность согласиться на то, чтобы она меня покатала. И после этого вырвала из головы пару седых волос.
— Какие планы? — потушив первую сигарету, Грасс спрятала окурок в карманную пепельницу и тут же закурила снова. Всегда высаживала по две за раз.
Я пожал плечами.
— Далеко уезжать не буду. Нужно продолжать искать.
— Мы роем землю уже больше года, — раздраженно ответила Грасс. — Они словно в ад провалились. Ничего.
— Залегли на дно, но вряд ли сделали все, что собирались. Так что вылезут, не волнуйся, — сказал я. — Нужно просто следить и подмечать любые отклонения от привычек наших аристократов.
Аня с сомнением покосилась на меня.
— Я опасаюсь, что они могут начать работать по-другому. Мы не можем пролезь всюду. И если их работа началась на уровень выше…
— Придумаем что-нибудь. Пока просто смотрим, слушаем и анализируем. К слову, какие планы у тебя?
— Разыгрывать из себя послушную дочку, — фыркнула Грасс. — Наверняка в этом году станут с двойным усердием таскать меня по балам, желая подыскать мне выгодную партию.
Я не выдержал и рассмеялся.
— Что ж, удачи им.
Грасс ответила испепеляющим взглядом.
— Тебе не понять этого. Ты — мужчина.
— Но и меня могут однажды заставить жениться, — пожал плечами я. — У аристократов много привилегий, но есть рамки, которые здорово ограничивают свободу. То не говори, туда не ходи, этого не делай, веди себя подобающе, делай то, чего от тебя ждут. А иначе — всеобщее порицание и остракизм. Кроме того, многие знатные семьи понемногу отходят от старых традиций. Наследникам все еще приходится туго, но ненаследным детям…
Анька потушила вторую сигарету.
— Моя семья придерживается слишком традиционных взглядов. Более того, они будут искать для меня артефактора. В любом случае осталось пережить всего несколько месяцев. Если выдержу до начала третьего курса, уйду на психометриста, и они потеряют надо мной власть.
Так, пора заводить записную книжку. Отметим еще одно дело — встретиться с Грасс в более спокойной обстановке и попытаться убедить ее, что гробить свою жизнь на психометрию — не единственный выход в ее ситуации.
— Купаться любишь? — Внезапно спросил я, и Грасс вытаращила густо подведенные глаза.
— Это сейчас к чему было?
— Заезжай к нам в Ириновку. Можешь на своем мотоцикле, если хочешь. Устроим пикник на берегу Ладожского озера. Есть там хорошее место с плавным заходом в воду, и дно не такое каменное.
Грасс ухмыльнулась.
— Просто признайся: ты хочешь увидеть мой зад в купальнике?
***
Как же, черт возьми, было круто возвращаться в Ириновку не на такси, а пусть и не на своей, но охрененно крутой тачке!
Как чувствовал, не стал много пить накануне, поэтому проснулся с ясной головой. Подхватил дорожную сумку с барахлом первой необходимости, добрался до Вознесенского — в городе я предпочитал оставлять готического монстра Матильды именно там.
И сам не понял, как мне на хвост упал Серега. Умел Воронцов быть незаметным, но прилипчивым.
— Тебе куда? — Обреченно спросил я, когда Серега не пожелал дожидаться шофера от князя.
— В Ново-Знаменское, на Петергофской дороге!
Я прикинул расстояние и помрачнел. Охренеть какой крюк.
— Ладно, — проворчал я. — Но в следующий раз предупреждай. И пристегнись: я тороплюсь.
Монстра по имени Витя завелся со звериным ревом — так что Серега подпрыгнул от неожиданности.
— И как ты с ним управляешься? — прошептал он. — Страшный же…
Я нежно погладил увенчанный черепом рычаг переключения передач.
— У нас с Витей особая связь.
Воронцов, однако, быстро расслабился на пассажирском сидении и увлеченно пялился в окно, разглядывая проносившиеся мимо особняки.
— Выкладывай, на кой черт ты отменил шофера, — не отрываясь от дороги, спросил я.
— С чего ты взял, что я специально?
— Потому что ты любишь ездить с шофером, — напомнил я. — Прямо кайфуешь от того, когда тебе открывают двери и держат над головой зонтик. Так зачем ты тащишь меня в Ново-Знаменское? Твоя хитрость белыми нитками шита.
В этом населенном пункте с весьма непримечательным названием скрывалась настоящая жемчужина елизаветинского барокко — Воронцова дача. Она же — летняя резиденция князя Воронцова. Красивое трехэтажное бело-голубое здание возвышалось над аккуратно подстриженными газонами усадебного парка — князь даже раз в год выпускал открытки с видами усадьбы, и я как-то приобрел их, чтобы получше ориентироваться в архитектурных стилях.
Расположенная недалеко от Петергофа, эта усадьба соседствовала с “дачами” других видных аристократов. Получалась своего рода целая “золотая миля” на побережье Финского залива. И летом там кипела жизнь — приемы, балы, вечеринки и другие праздники.
Воронцов покосился на меня и драматично вздохнул.
— Ну вот, ничего от тебя не утаишь.
— С некоторых пор не люблю сюрпризов. Отвечай, Серега, иначе вышвырну на полном ходу. Ты бессмертный, все равно заживет.
— Ладно, — сдался Воронцов. — Мой отец хочет с тобой познакомиться.
— Мы друг другу представлены.
— Было всего раз, и то на балу. Нет, мой отец хочет познакомиться с тобой более близко.
— Зачем я нужен князю?
— Потому что ты мой друг. Потому что тебе тоже покровительствует Ксения Константиновна. Потому что ты — носитель родовой силы.
— А за мной не будет ходить лакей и тут же подметать следы, потому что я оскверняю жилище истинного аристократа? — начал ерничать я, но Серега моей иронии не оценил. — А то позорный герб еще и не такой эффект на людей оказывает.
— Зря ты так, — скуксился Воронцов. — Отец пытается со мной сблизиться. Честно говоря, я этого совсем не ожидал и не был к этому готов. Думал, все будет более… по-деловому. Но он правда хочет, чтобы между нами возникло взаимопонимание. И в том числе хочет знать моих друзей.
Ага,
