– Не нужно деканата… – жалобно заскулила Лют.
– Что значит «не нужно»? – возмутилась Би.
– Вынужден согласиться с Тенью, – ко всеобщему удивлению объявил мальчишка.
Фьюри попыталась скользнуть Клаусу за спину, только тот перехватил ее на полпути и легонько оттолкнул.
– Сейчас объясню, – продолжил он. – На Рыцарей Призмы не должны действовать подобные зелья. Как только кто-то разнюхает, что Эмьюз исключение, встанет вопрос о ее пригодности. Она может так никогда и не стать полноценной Тенью. Это очень плохо. Но если удастся все поправить – обойдется.
– Получается, Лэндвик останется чистенькой? – в глазах Урд вспыхнули недобрые огоньки.
– Не останется, – заверил Клаус. – Хранение запрещенных зелий чревато не просто исключением, а тюрьмой.
– А вдруг у поганки больше ничего не осталось? – возразила та.
– Не так важно, что осталось. Важно, что у нее найдут. – На остром смуглом лице не дрогнул ни единый мускул. – Хватит точить лясы. Время двигаться. Эмьюз будет вменяемой уже к утру. Я говорю «будет», потому что в противном случае… все пропало.
– Твой подход мне нравится! – кивнула Урд.
Она воровато выглянула в коридор.
– Псст! Кван! – шепотом позвала Йонсон. – Давай-ка к нам.
– А как зе столозыть? – Добродушная толстушка занимала собой почти весь дверной проем.
– Я что, просто так распинался? – нахмурился Клаус. – Зачем еще свидетели?
– Послушай, братишка, – Урд по-свойски похлопала его по плечу, – проведи шесть лет в приюте, за стенами которого никто не ждет, и ты научишься полагаться не на тупые железки, а на друзей.
Клаус больно прикусил язык.
– Сто от меня тлебуется? – Нуо с опаской покосилась на сурового мальчишку.
– Возьмешь Варлоу и отнесешь ее в общую гостиную. – Йонсон явно приняла командование на себя. – Полотенца придется бросить здесь, так что кто-то мухой слетает наверх и притащит плед. Клер, разыщи наших раздолбаев. Пусть живо выдумают, чем замаскировать состояние Варлоу. Фьюри придется таскаться за мной. Доверия ей нет. А ну как побежит к Лэндвик докладывать?
– Не побегу. – Голос Лют дрожал.
– Расходимся? – больше у Урд, чем у кого бы то ни было, спросил Клаус.
– А можно мне с тобой? – Робин выступила вперед.
– Лишние руки действительно не помешают, – нехотя согласился тот.
Редкие электрические лампы на стенах горели едва-едва. Клаус ждал, что навязавшаяся лупоглазая девчонка попросит сбавить скорость, но та не отставала ни на шаг. Предсказательница-неудачница сверлила его спину тяжелым испытующим взглядом.
На улице окончательно распогодилось. Выглянуло сонное взлохмаченное солнце, чьи лучи грели скорее души, чем тела. Осень сняла приветливую маску и показала себя во всей красе.
На втором перекрестке Клаус свернул налево и взбежал по крутым ступенькам высокого крыльца.
– Ничего внутри не трогай, – предупредил он, замешкавшись в поисках ключа. – Кроме нас с дедом, здесь живет Дарроу.
За порогом в нос ударил стойкий аптечный запах, от которого с непривычки чесались глаза и першило в горле.
– Можно воды? – закашлялась Би.
– Ты пришла помогать или тратить мое время? – перебил мальчишка. – Терпи. Сначала дело, вода потом.
Они поднялись на второй этаж.
– Это моя комната, – буркнул Клаус, отпирая боковую дверь. – Сядь, не раскрывай рта и не отсвечивай. Я сейчас приду.
– От гостеприимства просто дух захватывает, – фыркнула Робин.
– А ты не в гостях. – Мальчишка смахнул с трехногого стула горку непарных носков. – Я еще спрошу, для чего ты за мной увязалась.
– Не боишься, что я отвечу, Никодемас? – От неожиданности ключ выскользнул из его пальцев и нырнул в щель между половицами.
– Проклятье, – процедил Клаус. – Назови хоть сатаной, рога с хвостом у меня не вырастут.
Когда его шаги затихли на лестнице, Робин все же решила осмотреться. По общему бардаку не составило труда догадаться, что карлики с уборкой сюда не заходят. На узкой кровати громоздились одинаковые тяжелые книги в гладких переплетах без опознавательных знаков, а всю прикроватную тумбочку занимала здоровая стальная клетка, в каких держат больших птиц, – только внутри никого не было. На широком подоконнике в углу притаилась полная пепельница, хитро спрятанная среди густых ветвей непонятного растения в пузатой кадке.
У противоположной стены вытянулся длинный стол, зажатый между двумя шкафами и погребенный под грудой странного хлама. Колбы всевозможных размеров и форм, стеклянные трубки, мерзкого вида жидкости в закупоренных банках, батареи пробирок, матерчатые мешочки, перетянутые кожаными лентами, и более-менее узнаваемый алхимический инвентарь, – все это ютилось среди бумаг со следами пролитого чая и исписанных свитков.
«Неужели за неделю можно так завалить мусором комнату? Вот неряха», – думала Би, когда ее взгляд уперся в приоткрытый ящик стола. Хозяин возвращаться не спешил, поэтому девочка не особенно сопротивлялась зову неудержимого любопытства.
«Что у тебя в закромах?», – хихикнула она про себя и потянула медную ручку.
На самом верху покоилась пожелтевшая газетная вырезка. Основную часть листка занимала фотография траурной процессии.
– Как ты посмотришь на то, что я предложу вывернуть карманы? – Мальчишка все это время тихо следил за Робин в замочную скважину. – Твой чай.
– Что-то мне уже ничего здесь пить не хочется. – Нападение – лучшая защита.
– Испугалась? – Клаус поднял бровь. – Правильно, бойся меня.
– Ну да, – она отступила от стола, – если ты мне вдруг приснишься, я упаду на пол!
– Может, хватит? – Он вручил Би кружку.
Мальчишка сел на кровать, положив себе на колени небольшой чемоданчик.
– Антидот здесь, – ответил Клаус на не успевший прозвучать вопрос. – Дозировку сейчас рассчитаю, только формулу найду.
– А ты разве не помнишь все наизусть? – покосившись на колбы, съязвила Робин.
– Щас! – протянул тот. – Вот будет мне лет восемьдесят, тогда да. Пока мозги и для других целей мне нужны. Книги – величайшее богатство! Помоги лучше.
– Минуточку, – запротестовала она, – я же не знаю, что именно нужно искать. Алхимия никогда не была моей сильной стороной.
– Конкретно ты станешь искать закладку, – издевательски отметил мальчишка. – Это обрывок листа с корявой розой ветров. Художник из меня никудышный.
Уступив Робин место на кровати, он переместился к столу.
– Итак, пока руки заняты, расскажи, зачем ты все-таки со мной напросилась? – как бы между прочим бросил Клаус.
– Прекрати. Ты не тот, за кого себя выдаешь! – Би отложила пролистанную книгу. – Гоблин Отто не твой дедушка!
– Чудеса проницательности! – усмехнулся тот.
– Признавайся. Я же не отстану. – Девочка ожесточенно шелестела страницами.
– Ну признаюсь, и что? – Он сел вполоборота, облокотившись на спинку стула. – Думаешь, я тебе сейчас на шею кинусь? Ах! Она меня узнала! Вспомнить бы еще, кто ты такая.
– Робин Хаулинг, а была Робин Бонни, – отрезала Би.
– Неужто замуж вышла? – Мальчишка явно издевался.
– Не я, остряк. Мама. – Она взяла третью книгу из стопки.
Бесплодные взаимные колкости ни к чему не приводили, оставалось все выяснить прямо и начистоту.
– Три года назад новость о том, что ты умер, очень сильно меня потрясла. – Выпуклые глаза смотрели не мигая. – Хотя я не помню, чтобы мы были особенно дружны. Я вообще не помню почти полгода, перед тем, как оказалась в пансионе.
– А когда ты попала в пансион? – Клаус нахмурился.
– В конце девяносто четвертого. Зимой, – помолчав немного, ответила Робин.
– Примерно тогда же и я перестал страдать провалами в памяти. – Мальчишка потер лоб. – Интересно получается.
– Интересно не это, – возразила она. – У меня был… дар. Потом он пропал. А появился снова, когда я встретила Эмьюз. Мне кажется, все как-то связано…
– Маленький нюанс, – оборвал тот. – Леди Варлоу – Тень. Нарушение Декрета Секретности карается смертью. Если у нас и было общее прошлое, вспомнить его не удастся. Не стоит искушать судьбу. Не знаю, как ты, но я планирую жить долго.
Робин отвела взгляд. Казалось, правда рядом, только Никодемас-Клаус совсем не желал признавать ее. В сердце шевельнулась горькая обида.
– Знаешь, – снова отвернувшись к столу, тихо произнес он, – ты… очень изменилась. Из неуклюжей плаксы превратилась в…
– Ну, спасибо! – Би с чувством захлопнула четвертую книгу.
– Это мог быть комплимент, – пожал плечами тот. – Я присутствовал на своих похоронах.
Он достал ту самую пожелтевшую вырезку.
– Вот, видишь ворона? – Клаус протянул девочке лист. – Это я. Рядом мошенница, выдававшая себя за мою родственницу. Ее арестовали неделю спустя. Сдохла в тюрьме. Дом моей матери выкупил Отто.
– Зачем соврал про шесть лет в далеких вселенных? – осторожно спросила Робин. – Набивал себе цену?
