все не заладилось.
Дьяк Алексей с утра не появлялся, видимо, отправился выслеживать того ловкого вора, как там его, Сергея Заморского, со шрамом через ладонь. Наверное, и вправду ловкий, если сумел с плахи сбежать. Как-то. Анастасия тоже куда-то отправилась по сыскным делам, в нашем помещении, обширном, разделенным на части резными столбами и длинными столам, заваленными бумагами — такой себе опен-спейс — практически никого и не осталось, все разбежались.
Я записал две жалобы: одна от торговцев, на то, что кто-то выдернул из их телеги штуку ткани, «сукно, цвета полового…» — судя по месту покражи и по манере исполнения, либо Димка-Утак, либо Федька-Кочедык — да еще одна от ремесленника из слободы, на пропавший инструмент. С мастеровым мы возились долго. Сначала я долго объяснял, что кражи на сумму меньше полурубля за кражи не считаются — мол, считай налог на лопоухость — а потом, когда тот отсыпал десяток копеек, и пришлось регистрировать, мы долго выясняли, что же у него такое украли. Я не понимал, а ремесленник не мог объяснить, что это за штука и для чего нужна. Я плюнул и записал «бобошник», в надежде потом узнать у более толковых людей, что это такое и как хотя бы выглядит.
Потом пробовал выучить Следовое Слово, но быстро отказался — оно сложное, и в мозг никак не ложилось. Перешел к Огненному, оно попроще, да и как-то надоело мне чиркать кремнем по огниву, чтобы свечу зажечь — а как сделать спички, не помню — но с ним тоже не получилось. Никого не было, никто больше не приходил, а сидеть без дела мне быстро стало бы скучно — я ж себя знаю — я перечитал жалобу вдовы купца Чомги, запомнил приметы двух злодеюг. Один молодой, высокий, плечи широкие, волосы длинные, вьющиеся, светло-русые, глаза синие, губы пухлые, нижняя губа толще верхней, на левом же виске — две родинки, одет в новый кафтан, смурого цвета, на ногах — сапоги с высоким каблуком, травянистого сафьяна, козьего, московской выделки (ну да, вдове торговца кожей — и не разбираться…), тисненого по голенищу. Второй — молодой, высокий, глаз карий, волос темно-русый, прямой, нос с горбинкой, губы тонкие, особых примет нет, одет в новый кафтан смурого цвета, на ногах — сапоги с высоким каблуком, красно-желтого сафьяна, козьего, московской выделки…
Надо бы пойти, пройтись по торговцам, поискать где эти два молодца в модных сапогах толкнули одежду купчихи и ее сына, но… Вот как-то не лежала душа, требовала взяться за что-то другое, отложившееся где-то в глубине память, но тихонько напоминающее о себе…
Вор.
Сергей Заморский.
В наших архивах должно быть что-то про него. Даже наверняка. Может, если перелистать бумаги, то найдется что-нибудь, подсказывающее, где его можно найти или как он умудрился выжить с отрубленной головой. Если учесть, что некроманты в здешней Руси не водились.
Удовлетворим свое любопытство за казенный счет, а если найдется след — то и с купца можно стрясти солидную премию. Конечно, трясти ее будет дьяк, мне — не по чину, но, по нашему разбойному обычаю, деньги, полученные за расследование от клиента, честно делятся на всех, кто участвовал.
Архив находился в соседнем здании, типа флигель. Я прошел туда по крытому деревянному переходу, протянувшемуся на уровне второго этажа, и спустился в подвал.
В каменном подвале за железной дверью — ничуть не хуже той, что у купца Зубака — ровными рядами стояли сундуки с бумагами. В каком-то из них лежали и те бумаги, что я составил за этот год… Когда-то историки достанут их и прочитают. Можно сказать, оставил след в истории. Ну, как смог — так и наследил.
Наш приказной архивариус, именуемый «ларник», дьяк Макарий, имел внешность прямо-таки антиархивариусную. Старый, с длинной седой бородой, он по комплекции напоминал Илью Муромца с картины «Три богатыря». Оно и верно — сухонькому, сгорбленному старикашке в очках тут делать нечего. Попробуй, поворочай сундуки, или даже просто укладки — деревянные ящики с бумагами — так мышцу накачаешь, куда там Скале Джонсону.
— Ну, что искать будем, Викешка? — Макарий достал из-под мышки толстую книгу-«азбуку», сиречь опись дел в алфавитном порядке.
— Сергея Заморского.
— А, — дьяк захлопнул раскрытую было книгу, — этого я и так помню. Вон тот сундук.
— Целый сундук? — пошутил я.
— Да, — серьезно сказал Макарий.
Пошутил, блин…
* * *
Час я сидел за столом в углу каменного подвала, перелистывая бумаги по нашему вору.
Ну, примерно, час. Часов у меня с собой не было, а часовщик, для того, чтобы попрогрессорствовать в этой области из меня не очень.
Свой трудовой воровской путь гражданин Заморский начал пятнадцать лет назад. Причем сразу очень круто — с ограбления городской казны в Белоозере. Или он ухитрился где-то потренироваться, не попавшись, или ему повезло найти учителя, который смог передать ему какие-то крутые Слова. Потом — кражи по всей России, поимки, побеги из-под стражи, почти легендарная личность, как Степан Разин, только не главарь шайки, а одиночка.
Кстати, Разина здесь не было.
Доходили слухи, заботливо задокументированные, что за кражей хрустального зеркала в Персии или ограблением казны польского короля Станислава, тоже стоит Заморский. Но доказательств не было, а до создания Интерпола еще триста лет.
И, так он куролесил девять лет, пока шесть лет назад веревочка не закончила виться. Сергей Заморский был опознан, схвачен, закован, осужден и казнен при большом стечении народа.
Всё. Конец истории.
И вот, через шесть лет, обезглавленный вор тырит корону из подвала купца и снова исчезает в неизвестности. Вместе с короной.
Как это у него получилось?
Я открыл еще одну укладку, в которой были сложен небольшие бумажки, на которых выписаны разнообразные «оперативные донесения», имеющие отношение, к «делу Заморского».
…видели в корчме в горшечной слободе…
…нищий на паперти церкви Василия-Исповедника говорил, что…
…девка из горшечной слободы, говорят, понесла от Заморского…
Хм… Нет, не сходится. Понесла она восемь лет назад, не успел бы сынок вырасти и перенять профессию отца. А если он — из сказочных героев, что растут не по дням, а по часам, то шрамы генетически не передаются. Может, у Сергея был брат-близнец? И казнили именно брата, а сам Заморский… Где-то скрывался шесть лет? Чтобы вернуться и отомстить? Ага, отомстить, украв венец у купца. Дорама какая-то получается…
Я еще раз перелистал бумажки. Хм, хм, хм… Что-то как-то часто упоминается та пресловутая горшечная слобода… Не то, чтобы прям постоянно, но в ней Заморского видели чуть
