что заодно и насытишься.
— Спасибо, — ответил ему я. — Но меня больше мучает голод информационный. Что тут у вас произошло, пока меня не было? Я вообще был не в курсе!
— Странно. Радомир говорил, что вы в курсе всех событий…
— Радомир? — у меня аж глаза на лоб полезли. — А теперь поподробнее.
— Пойдем в кабинет отца, — предложил брат. — Там и поговорим.
Ладно, поговорим. Очень мне уже становится интересно, что там затеял старый пень. Мы поднялись на второй этаж и зашли к нему. Я плюхнулся в кресло, папа и брат заняли свое.
— Так что там говорил Радомир? И вообще, какое отношение он имеет к нам?
— Радомир теперь участвует на правах партнера в исследованиях «Древа», — сказал брат.
— Что???
— Ну, точнее, не сам Радомир, а Белая Вервь, — уточнил отец.
— И как эта компашка старых педиков оказалась внутри клана??? Тем более, внутри одного из самых перспективных его проектов???
— Очень просто. Когда Особый отдел снял свои претензии, ко мне явился старый педик, как ты его назвал, — сказал отец.
— Короче, он сделал предложение, на которое нельзя было ответить отказом, — ввернул брат.
— Я знаю, что означает это выражение, — сказал я.
Не знаю, «Крестный отец» в этом мире есть или нет? Если нет — жаль, лучший учебник по бизнесу. Что же он смог предложить?
— И какое? — озвучил я свои мысли. — Шилом в глаз?
— Оставь свои мальчишечьи шуточки, — поморщился отец. — Первое — конечно, деньги.
— Смешно предлагать деньги тому, у кого их больше, чем у царя.
— Ты не все знаешь, — вступился брат. — Занялся бы бухгалтерией…
— Ну уж нет, дебет с кредитом сводить — не мое. И что у нас не так?
— «Древо» — черная дыра, — сказал брат. — Вложения, которые мы туда сделали, примерно равны вложению в крупный завод. Примерно, как в одно из больших предприятий нашей корпорации «ЭлАп», если строить его с нуля. А прибыли — ноль.
— Вот не понимаю, зачем вкладывать в убыточное предприятие деньги? — сказал я со своими базовыми понятиями в макроэкономике.
— Будущее, — ответил отец. — «Древо» должно было стать и станет одним из лидеров в прорывных технологиях. А научный потенциал…
Ну все понятно. У каждого олигарха есть своя любимая игрушка. У кого-то дворец, у кого-то своя коллекция зарубежной недвижимости или бриллиантов первой величины. У папы — «Древо».
— Пока оно приносило большие убытки, — сказал брат. — Не мне тебе объяснять, что моментально можно заработать только на биржевых спекуляциях, чем я иногда и занимаюсь. А вложение вдолгую может окупиться даже во времена наших детей или внуков, и то не факт. Поэтому пока только начинает выбираться из ямы. А поскольку Особый отдел нашептал волхвам, чем мы тут занимаемся, те тоже решили вложиться. Они долгоживущие, им все равно. Короче, они предложили покрыть наши расходы и продолжить финансирование за пятьдесят процентов минус одна акция.
— Больше похоже на кидалово, — сказал я. — Всего-то за деньги?
— Ну ты сам знаешь, что у них есть и другие рычаги воздействия, — сказал отец.
Знаю, как не знать. Большие и тяжелые, как рессора трактора «Беларусь». Огреют с размаха — малоне покажется.
— То есть ты поддался на шантаж? — уточнил я.
— Да кто ты такой, чтобы мне указывать? — начал свирепеть отец.
— Ладно, ладно, — пошел на попятную я. — Так что они еще предложили, кроме презренного металла?
— Вот и надо отца слушать, а не учить его неблагодарных наследников делать! — сказал отец, немного поумерив свой гнев. — Много чего. Протекцию Его Императорского Величества — раз.
— Ты же и так вроде поставщик двора? — ввернул я то, чем папа очень гордился.
— Это другое, поставщиков много, а вот получить личную протекцию Государя — дорогого стоит. И хватит меня перебивать!
— Молчу, молчу, — сказал я, изобразив сыновнюю покорность.
— Кроме этого, разрешение на любые эксперименты с волшбой и техноволшбой по согласованию с волхвами. Без всяких последствий.
— Уже лучше, — одобрил я.
— Еще бы не лучше, — хмыкнул брат. — Теперь Особый отдел может нас поцеловать в плечо. Это я издалека начал. С высшими волхвами им не тягаться.
— Значит, от Белой Верви получена хорошая крыша, финансирование без передачи контрольного пакета и индульгенция на случай легкого песца по мановению неаккуратных сотрудников?
— Примерно так. А еще — любая научная и техническая информация, любое оборудование, имеющееся или нет в природе по первому же запросу. Правда, пришлось принять в штат пару их ученых…
— Понятно. Пусти козла в огород…
— Вот только эти козлы сумели, наконец, получить устойчивый повторяемый результат с помощью неизвестно откуда полученных научных данных, — сказал брат. — Я сам не поверил.
Я хмыкнул. Видимо, не там искали. А решение — вот оно, сидит в кресле и с наглым видом ногами болтает. Вот только об этом не знали только мои, но прекрасно знали волхвы.
— Надо бы посмотреть, что у них там получилось…
— А вот не получится, — сказал отец.
— Как это? — не понял я.
— Во избежание не знаю там чего, но тебе строго-настрого запрещено даже приближаться к «Древу».
— То есть как это? Мне, сыну владельца фирмы, запрещено в ней появляться? — опешил я.
— Увы. Это было одним из пунктов соглашения с волхвами. Тебе полностью закрыт доступ в «Древо».
— И ты на это согласился? Продал родного сына старым педикам? — не то, чтобы я собирался появляться в лаборатории, но сам факт такого наглого запрета со стороны волхвов…
— Ты как с отцом говоришь? — рыкнул папаша. — Сказано нет — значит нет. После твоих художеств тебе там точно нечего делать.
— Моих? С какого перепуга? Я, что ли, собрал портал и нарисовался с ним так, что фиг сотрешь? Я, что ли, нанял крота в лабораторию?
— Я думаю, к этому предупреждению стоит прислушаться, — сказал брат. — В конце концов, тебе там не надо появляться — и все.
— Что мне еще не надо делать? По мнению волхвов? — рассвирепел уже я.
— Сам у них спросишь.
— То есть?
Отец взял со стола конверт и вручил его мне в руки. Обычный заклеенный конверт, без всяких опознавательных знаков. Я перевернул его, и на обратной стороне увидел маленькую сургучную печать, как будто отпечаток чьего-то перстня. Вместо родового герба или печати клана на глянцевой коричневой поверхности была вытеснена Звезда Руси, оберег могущественных колдунов.
— Радомир передал, наказал вскрыть тебе сразу после возвращения.
— Да вижу, — сказал я.
При приближении моей руки красное свечение линий печати, видимое Волхвьим взором, изменило цвет на ласковое синее. Зачаровано на меня.
— Ладно. Есть еще что-нибудь, что я должен узнать? В части, меня касающейся?
— Да вроде нет, — сказал брат.
— Ну тогда я пошел.
— Приводи себя в порядок, и через полчаса встречаемся в малой столовой. Отпразднуем твое возвращение!
— Хорошо. Сейчас переоденусь и буду, — пообещал я.
У себя в комнате я бросил письмо на каминную полку и прижал сверху попавшимися под руку ключами. Ничего, подождет писулька Радомира. Надоели мне волхвы хуже горькой редьки. А такой грамотный рейдерский захват папиной собственности? Под, естественно, благовидным предлогом государственной важности? И с небольшой подслащенной пилюлей в виде денег и крыши? Да, не промах братва, и явно использует свое положение в личных целях. Понимаю отца, на его месте я бы тоже злился, причем добесился бы до белого каления. Но идти против Белой Верви бесполезно и вредно для здоровья и всего остального. Как закусишься, а то закопают или в рудниках сгноят на выбор.
Так письмо и пролежало до вечера, пока я отдавал должное семейному торжеству по моему поводу и занимался дегустацией токайских вин. Поэтому, когда я слегка навеселе поднялся к себе, я и думать про него забыл. Ну подумаешь, писулька и писулька, на волхвовскую маляву отвечать не хотелось. Только вот, похоже, у письма было другое мнение. Раздалось шевеление на полке, звякнули упавшие на пол ключи, и письмо само спланировало ко мне в руки, злобно сверкая печатью, как красным глазом.
— Да пошли вы, — злобно сказал я, ломая печать и мусоря на пол осыпавшимся сургучом. Такое благодушное настроение испортить, ну не сволочи ли?
В конверте оказался один листок с номером телефона, написанным от руки. Все. Краткость — сестра таланта? Я плюхнулся на кровать, взял смарт и набрал предложенный мне номер.
— Прибыл? — спросил Радомир.
— Да, — ответил я. — К чему такая срочность?
— Потому что к тебе есть дело.
— Какое? — заунывно спросил я.
— Завтра в девять ноль-ноль прибыть по этому адресу. Запоминай.
И Радомир мне продиктовал
