пробурчав что-то во сне, она попыталась перевернуться.
Раздался жуткий скрип.
Я, сжимая в руках нож, ринулся к кровати. Схватил напарницу.
— Тихо, — зашептал я ей на ухо.
К счастью, Соня проснулась и смогла оценить обстановку. Я почувствовал дрожь её тела.
Дверь начала медленно подниматься. Снизу в комнату протискивалось нечто, массивное и будто бы покрытое шерстью. Я услышал глухое рычание.
По-прежнему сжимая нож в руке, я приготовился дать свой последний бой.
Соня вдруг вскочила и, что-то прокричав, метнула вперёд. Я так и не понял, что это было — похоже, какой-то кусок доски, который просто оказался под рукой.
Страж (думаю, это всё-таки был он, а не какой-нибудь медведь; ну какие медведи в пустыне?) настолько оторопел от такой наглости, что несколько секунд стоял неподвижно.
А в это время кровать под нами вдруг затрещала и с громким грохотом рухнула на пол. Но на этом пертурбации не закончились. Вслед за кроватью рухнула часть стены, возле которой она стояла. Оказалось, что она была сделана из хрупкого картона, кое-как заделанного штукатуркой.
В образовавшейся дыре был виден проход в узкий пещерный коридор.
Соня схватила меня за свободную руку и закричала:
— Бежим!!!
Я не заставил себя долго уговаривать.
Мы скользнули в щель ровно в тот момент, когда страж пришёл в себя и рванул в нашу сторону. Он снёс остаток стены, но застрял в самом проходе. Он оказался узковат для него.
Соня замерла на какое-то время, завороженно глядя на щёлкающую в метре от нас пасть. Метровые белые клыки можно было легко разглядеть даже в неверном свете мерцающих под потолком точек.
Тут пришла моя очередь тянуть её за собой.
Метров через двадцать тоннель резко забирал вправо. Мы продолжали бежать.
Ещё метров через десять Соня вдруг встала.
— Что такое? — спросил я.
— Я сердце чую, — сказала она.
— Даже не думай! — предупредил я.
— Точно?
— Точно!
Где-то за поворотом рыкнул страж. Мне показалось, что кто-то в глубине пещеры ему ответил. Хотя, конечно, хотелось верить, что это было всего лишь эхо.
Мы побежали дальше. И бежали так довольно долго, пока на стенах пещеры не увидели красноватые отблески солнечного света.
— Арти? — Соня снова остановилась, — это что? Рассвет?
— Надеюсь, — кивнул я.
— Подожди… — она потянула меня за руку, заставляя замедлиться.
— Что?
— Линии исчезли… ты не чувствуешь?
По правде говоря, после того, как я пришёл в себя, мне было настолько плохо, что я их и до этого не чувствовал.
— Нет, — ответил я, но тут же добавил, чтобы не вводить напарницу в заблуждение, — возможно. Я не следил.
— У меня какое-то странное чувство…
— Соня, мы, похоже, пережили вторую могилу, — ухмыльнулся я, — не удивительно, что у тебя странное чувство.
Напарница легонько, одними уголками губ, улыбнулась.
А я понял, что могу разглядеть её мимику. И, конечно, меня это обрадовало.
Выбор был небольшой: умирать от жажды или рискнуть и выпить воды из реки на дне каньона. В Гвинее пить воду я бы не рискнул ни при каких обстоятельствах. В конце концов, смерть от жажды менее мучительна, чем возможная смерть от паразитов, как мне кажется. Но тут вода выглядела чистой. Да и местность вокруг — безжизненная, выжженная солнечным ультрафиолетом — давала надежду на то, что пара глотков воды не приведут к больничной койке.
Соня начала пить первой. Она даже не раздумывала долго: просто упала на колени прямо на берегу, и начала жадно глотать.
Вода была прохладной, чуть солоноватой на вкус. Но при этом она прекрасно утоляла жажду. Я даже почувствовал себя лучше. Организм медленно справлялся с последствиями отравы, которую использовал Павел. Если это, конечно, его настоящее имя.
Я уже собирался подняться, когда увидел в прямо возле себя тень. Замер, напрягся рефлекторно.
— Wie is dit wat na ons toe gekom het? — произнёс мужской голос за спиной.
— Извините, я говорю только на английском, — ответил я, благоразумно сохраняя неподвижность.
Краем глаза я видел, что Соня тоже замерла.
— Можно и на английском, — ответил незнакомец с довольно сильным специфическим акцентом, — кто такие, откуда здесь?
— Туристы, — ответил я, — нас ограбил и бросил наш проводник.
— Вот как? Туристы, значит? А теперь поднялись, повернулись, руки за голову.
Мы благоразумно подчинились.
Мужик был не один. Их было аж пятеро — крепкие белые парни, в джинсах и клетчатых рубашках. Вооружены пистолетами, один из которых был нацелен мне в грудь.
Я неловко улыбнулся.
— И почему такие туристы никогда не в курсе, что правительство выдаёт разрешение на пешие экскурсии по Каньону только до пятнадцатого сентября?
Я изобразил удивление.
— Мы и правда не знали, — вмешалась Соня.
— С тобой будем говорить, когда зададим прямой вопрос, — грубо оборвал её мужик, — ладно. На месте поговорим. Вперёд!
— Руки можно опустить? — спросил я, — затекают…
— Так, чтобы я их видел, — ответил мужик.
Я осторожно опустил руки и двинулся в указанном направлении.
Шли мы не так уж долго. Может, полчаса. По берегу реки была проложена удобная тропа, по которой мы поднялись довольно высоко — но не до самого плато, и продолжали идти, насколько я смог сориентироваться, куда-то на север.
Потом тропа свернула в неприметный закуток между скалами, и мы оказались возле входа в ещё одну пещеру. Соня напряжённо посмотрела на меня, сбившись с шага. Я отрицательно мотнул головой.
— Эй! — окликнул меня мужик, который держал нас на прицеле, — в чём дело?
— Ни в чём, — ответил я, — у моей спутницы боязнь замкнутых пространств.
— Тогда тем более не понятно, какого фига вы делали в пещере! — ухмыльнулся тот.
Плохо дело. Значит, за нами следили с момента выхода на поверхность.
— Не по своей воле, — ответил я.
Мужик промолчал.
Сразу за входом в пещере находился довольно большой зал. Он был ярко освещён светодиодными прожекторами, которые, похоже, работали от аккумуляторов. По крайней мере, ничего похожего на генераторы я не заметил.
В зале было довольно людно: суровые вооружённые мужчины сновали куда-то по своим делам, кто-то сидел за столами и что-то обсуждал, глядя в планшет. А в дальнем углу, привязанный к доске, лежал обнажённый мужчина. Над ним склонились трое.
