сменяя фигуры. Неладное я почуял ещё во время фразы, но остановиться не смог.
Магия крови штука такая, задействовав эту силу, прекратить почти невозможно. А моя кровь была везде, буквально впиталась в стены и землю. Я так тщательно окропил ею всё вокруг, что теперь любая магия, творимая здесь, становилась кровной.
Печать напиталась силой и вспыхнула, а затем налилась алым, разгораясь всё ярче. Доля секунды, за которую я успел увидеть тянущиеся со всех сторон бурые потоки, и всё пропало.
Еврипий изумленно распахнул рот, собираясь мне что-то сказать, но я резко поднял руку, призывая его молчать. Со стороны яблоневого сада доносился хруст. Интуиция взбесилась, то вопя об опасности, то убаюкивая меня, так что я ломанулся прямо через кусты, чтобы убедиться самому.
Монах побежал следом, я на ходу призвал оружие, не обращая внимание на прострел в виске. Меня повело, ударило плечом о крепкий ствол, но на ногах я устоял, а слабость тут же прошла.
Готов я был к целому полчищу демонов, инквизиции или даже сомну ведьм. Кто-то нарушил периметр, несмотря на защиту, которая должна была как минимум подпалить любопытный нос. И совершенно точно никого чужого не было тут, когда я замыкал защитный контур.
Я выскочил из кустов, в меня врезался монах, не успевший вовремя затормозить, так что нас увлекло вперед, столкнув нос к носу с тем, кому убийственные артефакты ничуть не помешали...
В свете загоревшихся к вечеру фонариков нарушителя разглядеть было несложно. У мощного ствола яблони, вальяжно на него опершись, стоял натуральный бомжара и сочно хрустел сорванным плодом.
Заросший, грязный и в лохмотьях, в которых было невозможно определить тип одежды, мужик ничуть не испугался нашего появления. Его длинная скомканная борода трепыхалась в такт шевелящейся челюсти, а по ней стекал сок.
В другой его руке, прижатой к груди, лежало ещё несколько яблок. Бомж уже доедал плод к нашему прибытию. Он, чавкая, обсосал огрызок, бросил его нам под ноги и взялся за следующий фрукт.
От такой показательной наглости я дар речи потерял. Еврипий возмущенно засопел за спиной, но тоже не смог ничего сказать. Бомж тем временем хмыкнул, отсалютовал мне новым огрызком и направился вглубь сада.
— Стоять! — отмер я и для убедительности махнул косой.
Ощущения опять словно взбесились. Я никак не мог понять, кто или что передо мной стоит. Но никакой дымки, хоть темной, хоть ультрамариновой, вокруг удаляющегося силуэта не было. Вообще ничего необычного, не считая того, что мужик сюда никак не мог проникнуть.
На мой окрик оборванец не обратил внимания, но немного ускорился. Я метнулся за ним, бомж припустил трусцой, роняя награбленное.
— Эй, мужик! — пытался я остановить вора, но тот, обернувшись и увидев в моих руках косу, почему-то не послушался.
— Да чтоб тебя... — я остановился, засунув оружие под мышку и складывая руки.
Сеть работала одинаково и на демонов, и на людей. А подпитанная кровной магией она ещё и ярко вспыхнула, оседая на нарушителе. Он успел убежать на несколько метров вперед, но я видел среди деревьев, что достиг цели.
О том, что со мной может случиться, я уже не думал. Первая печать не прибила, не должна и эта, попроще. Но зрение помутилось, я моргнул, потеряв из видимости бомжару на долю секунды. И, открыв глаза, увидел прежнее зрелище — улепетывающего мужика.
— Сеть! — крикнул я Еврипию, снова пускаясь в погоню.
Вспышка и снова ничего. Силуэт завилял между стволами, затем резко ушел вправо, под прикрытие темноты. Внезапно весь сад окатило ярким светом, над головой возник настоящий солнечный шатер, прогоняя все тени.
Позади послышался звук падающего на землю тела, но я выискивал взглядом грабителя. Спрятаться было совершенно негде. Миниатюрное солнышко высветило каждый закуток. Бомжа не было.
Я метался среди деревьев, ускоряясь до адской боли в напряженных ногах. Но нашел только оброненные по пути бегства яблоки. Мужик как сквозь землю провалился. Свет постепенно угасал, но я не успокаивался, пока тот не пропал окончательно.
И после этого, ругнувшись, бросился к монаху. Он лежал на земле, раскинув руки в стороны и хрипло дышал. Из носа струилась кровь, но глаза его были пока ещё открыты. Искатель то с сюрпризом оказался.
Печать абсолютного света была одна из сложнейших и выматывала даже магистра, что уж говорить об мастере. Помимо того, что она работала мощным осветительным прибором, парализовала демонов на короткое время. Поэтому, будь это демон, он не смог бы сбежать.
Ведьма, то есть колдун? Тоже невозможно, артефакты были замешаны на магии забытых богов и защищали в том числе против своих служителей. По тому, что сказал мне Ларс, получалось что никто не мог пройти через них.
Дух-хранитель? Но он был тут один, а Кара не раз говорила, что послать её куда-то без моего сопровождения не выйдет. Но Лазарь же как-то торчит в библиотеке...
Мысли скакали от предположения к предположению, но умчались, едва я добрался до Еврипия. Монах бледнел на глазах, губы посинели, а дыхание стало быстрым и прерывистым.
— Эй, держись! — я осторожно пощупал его лоб.
Холодный и покрытый испариной, вкупе с остальными симптомами приводил к неутешительному выводу. Перестарался от слова совсем и сейчас отправится к всеблагим. Такое сокращение персонала в мои планы не входило, а времени было очень мало.
И я обратился за помощью к той, что умела исцелять. Даже простейший призыв хранительницы рода Ржевских, в лице меня первого и единственного, произошел со спецэффектами, подкрепленный кровью. Эдак мне у себя дома магичить придется очень осторожно.
Мантикора явилась в облаке, будто состоящим из миллиарда капель крови, застывших во времени. Сама немного охренела, но визуальное сопровождение тут же пропало, а Кара сориентировалась очень быстро, увидев мой скорбный лик.
— Помоги, — только и смог попросить я, с надеждой глядя в сияющие глаза духа.
И лишь сейчас почему-то подумал, что янтарно-желтый цвет так был похож на демонический. Надежда, что лечебные свойства моего духа распространяются и на других, была слаба. Но действовать нужно было быстро, монах почти испустил дух.
— Добить чтоль? — в обычной ехидной манере поинтересовалась она.
— Спаси его, прошу.
Видимо мой голос был настолько отчаявшимся, что от прочих подколок мохнатая воздержалась. Мускулистое тело в один трехметровый прыжок преодолело расстояние до пациента. Завораживающее зрелище, будь я в настроении любоваться на большую кошку.
Хранительница, сопя носом, обнюхала монаха, лизнула и фыркнула:
—
