качестве надзирателя. Иначе зачем ей все это? Видит же, какую мерзость творят бандиты Шрама. А если бы для нее это не было мерзостью, таких речей она бы не заводила. Взяла бы да избила дубинкой.
— Кормят здесь хорошо, так что лучше на проблемы не нарываться.
— За чей счет праздник? — с трудом проговорил я, усмехаясь.
— Недалеко ресторан «Матросская тишина», отходы привозят. Зачастую еда даже нетронутая. И из кафетерия просрочку сюда сбагривают. Такое где еще встретишь! — Она ненадолго затихла, потом продолжила: — Туалеты видел? Посередине тоннеля между хатами. Официально в них можно только три раза в день и только после приемов пищи. В остальное время на свой страх и риск.
Я кивнул, мысленно благодаря за бесценные, хоть и пока еще неактуальные сведения.
— Пить будешь? — спросила она и сразу же сама ответила утвердительно: — Пить будешь.
Она вручила небольшую фляжку, и я поднял ее, на расстоянии ловя ртом капли. Промочил горло, и говорить стало сразу как-то легче.
— Спасибо.
— После смены всем предлагают стакан «Рояля», — продолжила она. — Не соглашайся. Паленый. У нас от отравлений человек десять уже откинулось. К тому же зависимость сильная — многие как подсядут, так уже не могут слезть.
Ожидаемо. Потому-то и не торопятся сбегать.
Ассоль достала из стола стеклянный пузырек и приблизилась. Не предупредив, начала капать на спину, раны тут же нестерпимо защипало, руки непроизвольно схватились за стул так, что побелели костяшки. Еще немного, и я был готов вцепиться в девушку. Капать перекись она перестала, но раны от хлыста продолжали жечь. Я прямо слышал и чувствовал, как пузырится и шипит перекись, встречаясь с кровью.
Затем она повторила процедуру уже с лицом, предварительно вытащив несколько кристальных осколков.
Несколько минут я приходил в себя. Умом понимал, что процедура ценная — в этих подвалах можно не только заражение крови подхватить.
Ассоль молчала. Я тоже. Потом она спросила:
— Ну, вроде все. Скоро поведу тебя обратно. Пока мы здесь, что-то еще хочешь? Может узнать что-то?
Я кивнул.
— Что? — спросила она.
В ответ я ткнул пальцем на ее наушники и плеер.
— Что? Послушать хочешь? — Я кивнул, она усмехнулась. — Издеваешься? И это самое важное, что тебя сейчас интересует?
Голова почти не соображала, тело саднило, поэтому — да, так оно и было. Ничего другого сейчас не хотелось. Можно, конечно, собраться с силами и спросить что-то в духе: «Сколько отсюда выходов? Сколько охраны наверху? Какое у них оружие? В какое время выход никто не видит?». Но на такие вопросы мне никто не ответит, только зря время потратим.
— Ну, как хочешь, — пожала плечами Ассоль, пристраивая мне на голову наушники.
Я на тебе, как на войне,
А на войне, как на тебе [1]
— …Но я устал, окончен бо-ой, — непроизвольно начал подпевать я, и на сей раз язык слушался уже лучше. — Беру портфель, иду домо-ой!
— Вообще-то портвейн! — резко осекла меня Ассоль и скрестила руки на груди.
— Можно и так, и так, — после паузы ответил я, приспуская наушники. — Так сам Глеб говорил.
— В смысле — сам Глеб? Ты откуда вообще братьев Самойловых знаешь? — В ее глазах было удивление.
— Слушал одно время. Хорошие у них песни были…
— Какое такое «одно время»? Что значит «были»? Это ж новая группа! Они от силы года два выступают, и то до нас их альбомы далеко не сразу добрались.
Я еще некоторое время наслаждался музыкой с закрытыми глазами, так и ничего не ответив. Вот и пусть теперь голову ломает. Про себя отметил, что в некоторых местах песня чуть-чуть, но отличалась от версии из моего мира. Но чем конкретно, не мог вычленить. Может, просто наушники слабые, звук портят.
Пришло время уходить. Вернул плеер, встал. Меня пошатывало, но идти я мог. Перед выходом Ассоль на миг остановила меня и, пристально посмотрев в глаза, прошептала:
— Вытащи нас отсюда.
Всерьез прикинул, не было ли услышанное галлюцинацией. Тело знобило, голова раскалывалась. Я вообще еле соображал. Весь, чтоб его, сегодняшний день мог показаться одной большой галлюцинацией, и я был бы этому несказанно рад. Но нет.
И вот что она молчала?! В смысле — почему раньше не сказала, что тоже хочет свалить? Чем черт не шутит, тогда действительно можно было бы объединить усилия и все спланировать. Не доверяла? Ну еще бы. Боялась? Не без этого. И все-таки решила мне помочь. Или, точнее, сделать вид, что помогает — разница тонка, но она есть. Может это вообще подстава, на верность проверяют? Исключать ничего нельзя.
Когда я пошел за Ассоль, другую дверь распахнул Генка. Я заметил его лишь краем глаза, специально поворачивать голову не стал.
— Завтра на стрелку едем, — обратился он к Ассоль, игнорируя мое присутствие. — Нужно болванок собрать. Машин на шесть. Этого подкидыша точно возьмем. Остальных списки подготовь.
Ассоль кивнула, и мы двинулись дальше. Разорванная майка пропиталась кровью и перекисью, под носом засохла кровь, ноги еле держали. Похоже, мой хромающий вид дал понять Генке, что сейчас с меня спросить уже нечего, вот он и не стал меня трогать. Или его так взворошил разговор со Шрамом, что я его уже не сильно интересовал?
И все же Генка самодовольно пробурчал что-то нам вслед, явно наслаждаясь моим видом. Он думает, что этот раунд я проиграл.
А я не сомневался в выигрыше. Если бы не пнул тачку, Царь с дружками точно бы меня побили. И валялся бы я тогда посередине тоннеля с выбитыми зубами. Ну и кому хорошо бы стало? А так сделал единственно правильный выход. Зубы остались на месте, а раны… пройдут. Зато Царь свое получил.
Пока плелись по коридору, Ассоль делала вид, словно испытывает ко мне лишь неприязнь. Она подгоняла, устало вздыхала, пару раз дала указания другим сокамерникам — у них еще оставалась работа, но это были уже финальные заходы.
Успел заметить, как другая бригада рабов просеивала «выбитые» кристаллы через сито, а за соседним столом паренек, что поделился со мной перчатками, выбирал зерна вручную, пользуясь лупой. В «женском» отсеке обжигали руду на воздухе и спекали зерна в окатыши. В общем, работа кипела, помещения не простаивали.
В хате уже сидел Лебедев и тот второй, что уходил паять вместе с ним. Вести с ними беседы отсутствовало всякое желание, и я полез на свою койку.
Полез бы.
— Из Ризомы к нам попал?
Вопрос Лебедева, надо признать, порядком меня
