Львовна назвала водителю мой адрес, и он помчал нас по ночному городу в направлении моего дома. Через несколько минут он затормозил у моего подъезда и любезно открыл мне дверь автомобиля. У меня все кружилось перед глазами, а вслед я услышала голос ведьмы:
— Если захочешь продолжить работать в сфере рекламы — мое предложение в силе, должность моего заместителя вакантна.
— Спасибо, — все, что могла выговорить тогда.
Глава 4
— Да, Хозяюшка, с кем это ты так нарезалась? — поинтересовался домовой.
— Ой, Афанасий Кузьмич, не спрашивай.
— А это тебе расплата. Сильно головушка-то болит?
— Не то слово. Мирон, может, есть у тебя травки какие заговоренные?
— Что-то было, сейчас посмотрю.
— Зря, Мирошка. Головная боль — это наказание божье, иначе спились бы все подчистую.
— Не лютуй, Афанасий Кузьмич, не могла я отказаться.
— Ишь ты, это кто ж такой чести удостоился? — подбоченившись спросил домовой.
— Верховная ведьма, — простонала я от боли.
— Фьють, — присвистнул Афанасий Кузьмич. — Это давно ли ты стала дружбу с такими особами водить?
— Долги отдавала, Афанасий Кузьмич.
— Отдала хоть?
— Отдала, — выдохнула я, увидев в дверях Мирона с чашкой живительного настоя.
Через пару минут настой начал действовать и мне полегчало. Весь день я провела в постели, а к вечеру у меня проснулся просто волчий аппетит.
— Мирон, может, пиццу закажем, а? — спросила я с легкой надеждой.
— Пиццу? Можно, — кивнул мой друг.
Сказано — сделано. Через полчаса раздалась трель дверного звонка — привезли. Мне казалось, что я не ела вечность, пицца была вкусная, горячая, Мирон и Афанасий Кузьмич тоже уплетали за обе щеки.
— Пантелеймон Гаврилович не стал бы такое есть, — проговорил с набитым ртом Мирон.
— Цивилизация, — задумчиво произнес домовой.
— Как бы то ни было, а готовить я сегодня не в состоянии, так что, да здравствуют эти блага цивилизации! — резюмировала я.
Давно у меня подобного состояния не было, и ведь знала, что так будет, а сделать все равно ничего не смогла бы. Чувствую, что мне необходима передышка. Долг отдан — можно в деревню. Как там Пантелеймон Гаврилович с бабкой Агафьей поживают? Надеюсь, что ничего не случилось.
— Мирон, что ты думаешь насчет поездки в деревню?
— А что тут думать — летом в деревне хорошо.
— Ну тогда собирайся.
— Я всегда готов, все мое при мне.
Я же, в отличие от Мирона, решила подготовиться более основательно. Съездила в супермаркет за продуктами, купила гостинцы для Агафьи и местного домового. Рано утром мы тронулись в путь. На дворе стоял конец июля — самая жаркая пора, я была рада вырваться из душного города, тем более, что меня ничего здесь не держит. С работой пока покончено, долг Верховной ведьме отдан, чему я несказанно рада. На душе было спокойно и легко. Мирон всю дорогу болтал о какой-то чепухе, я слушала его вполуха, мечтая о чем-то своем. К обеду были на месте. Деревня встретила нас тишиной, которую нарушал только стрекот кузнечиков и жужжание пчел. Летнее марево манило к воде, к прохладе. Выйдя из машины, я сладко потянулась — спина немного затекла, все-таки полдня за рулем. Мирон вприпрыжку побежал в дом, я же не спеша открыла багажник и стала выгружать вещи. Тут из окна показался Пантелеймон Гаврилович с улыбкой до ушей — рад нас видеть на этот раз домовой. Хороший он у меня, хозяйственный. Все у него правильно, все по полочкам, обо всем он в курсе. Казалось, что нет ничего, о чем бы он не знал в своем хозяйстве. Мне оставалось только завидовать, поскольку я сама постоянно ищу свои вещи по квартире. Мне кажется, что Афанасий Кузьмич и то больше про нахождение моих вещей знает, не то, что я. Даже неудобно как-то, но поделать с собой ничего не могу. Дверь дома радушно распахнулась:
— Здравствуй, Хозяюшка! Проходи, гостям всегда рады! Мирошка, а ну давай чайник ставь для Хозяйки! — шугнул Мирона домовой.
— А я тоже гость! — хорохорился мой помощник.
— Какой ты гость! Жаль половики чистые, а то б заставил сейчас трясти!
Мирон испугался своей участи и поспешил выполнить поручение домового. Я с улыбкой наблюдала за этой суетой.
— Пантелеймон Гаврилович, ну как ты тут поживаешь? Держи гостинцы из города.
— Ух ты! Гостинцы! Вот спасибо! А мы тут хорошо поживаем, у нас в Полозово все спокойно, не то, что в Большом Логе.
— А что в Большом Логе случилось?
— Ой, тьфу-тьфу, — поплевал домовой через левое плечо. — Не дай бог такому случиться.
— Расскажешь?
— Сначала гостей нужно накормить, напоить…
— Ты еще скажи, что в баньке попарить.
— А что? И в баньке можно. У нас-то бани нет, но у Агафьи баня хороша, она с удовольствием ее для тебя истопит.
— Ладно, я пошутила. Баньку попозже посетим.
От радости встречи мы закатили пир на весь мир. Пантелеймон Гаврилович был очень доволен оказанным ему вниманием и всячески за мной ухаживал — то варенье подвинет поближе, то чаю подольет в чашку.
— Ну рассказывай уже, Пантелеймон Гаврилович, не терпится узнать, что же в Большом Логе произошло.
Домовой прямо с лица спал, глубоко вздохнул и отодвинул чашку с чаем.
— А чего тут скажешь. Мужики там вешаться начали. За последний месяц уже четвертый — это считай по мужику в неделю. Этак дальше пойдет — вся деревня вымрет.
— А почему это происходит?
— Разные мысли есть. Старухи про проклятие какое говорят, а молодежь говорит, что пьянка виновата — все мужики с пьяных глаз в петлю полезли.
— Но ведь раньше такого не было?
— Так часто нет, не было. За все время может раза два кто и вешался, а чтоб так часто… Нет, не припомню.
— А Агафья что говорит?
— А что Агафья? Она — знахарка. К ней бабы конечно приходили посоветоваться, но она сказала, что тут ведьма нужна, так как неспроста это происходит, а ведьму-то где взять? Разве к Оксанке с Маринкой обратиться, так бабы их пуще огня боятся.
— Вот так дела. А может, я чем смогу помочь?
— Может и сможешь. Ты к Агафье сходи, она дельный совет даст.
Так я и сделала. Собрала гостинцы, что для нее из города привезла и пошла к Агафье. У калитки меня встретил Пират — верный четвероногий охранник. Увидев меня, он приветливо завилял хвостом, за что получил от меня угощение. Из окна выглянула хозяйка.
— Баба Агафья, это я — Светлана.
Она радостно помахала мне и поспешила открыть дверь.
— А я думаю, кого это Пират тут привечает. Обычно он зальется лаем, не остановишь. Ты к нам
