всякой уголовщиной. Разве ты не этого хотел?
– Именно этого, и очень рад за тебя, но ещё больше за тебя боюсь.
– Боишься?
– Разве ты не знаешь, как относятся к городскому судье в нашем районе?
– Знаю, конечно, но ведь он судья. Он сажает и даже кого-то приговорил к повешенью. Я помню. Разве его за это должны любить? И при чём тут это? Сам судья меня интересует очень мало.
– Конечно, Червонцу, который семнадцать человек убил, нужно было вместо виселицы за это миллион дать и дом у моря подарить. И ты, конечно, уверен, что это именно судья виноват, что Червонца повесили, а вовсе не он сам.
– Ты прав, Конрад, как всегда прав, – уныло сказал мальчик, – но так думаешь только ты. Судью все ненавидят. Хотя сегодня я уже к ним не отношусь. Но при чём тут я? Ты сказал, что боишься за меня.
– Ты не знаешь? Белоглазый давно ищет возможности отомстить судье. Если хоть кто-то узнает о том, что ты мне рассказал…
Дверь снова раскрылась от удара ноги, и ухмыляющийся Гвоздь вместе с двумя подручными ворвался в дом. Двое тут же оказались рядом и схватили Конрада и Малыша сзади за локти.
– Узнает. Конечно, узнает. – Ухмылка на лице бандита заставила Малыша задрожать. – Ты чего сявка, мне фуфло гонишь? «Ничего не нашёл… Никуда не пойду…». Ты кому пургу гнать вздумал?!
Гвоздь приблизился вплотную к малышу.
– Где дом судьи? Скажешь быстро, я ещё и заплачу, я сегодня добрый.
Бандит, державший Конрада, засмеялся.
– Какой судья? Откуда мне-то знать? – Малыш постарался выглядеть удивлённым.
– Ай-яй-яй. Как нехорошо обманывать старших. – Гвоздь коротко без замаха ударил Малыша в живот.
Второй бандит удержал бросившегося на помощь Конрада и снова рассмеялся. Малыш согнулся и закашлялся, но его тут же дёрнули вверх и опять заставили стоять прямо. Малыш молчал.
– Нехорошо заставлять дядю Гвоздя ждать.
Малыш успел увидеть приближение татуированного огромного кулака, и в глазах вспыхнул фонтан искр, голова дёрнулась и свесилась на грудь. Малыш шмыгнул носом и увидел, как красные капли расплываются на майке.
– Да пошёл ты, ублюдок! – Малыш сплюнул.
В это раз Малыш даже не увидел удара и потерял сознание. Когда он очнулся, увидел Кровь уже на лице Конрада, рванулся, но держали его крепко.
– Гвоздь, мальчишка очнулся.
– Отлично. Ну-ка взгляни на своего дорогого Конрада. Ты же не хочешь, чтобы ему было больно?
– Молчи, Малыш! – это Конрад.
Гвоздь ударил учителя по лицу.
– Расскажет. Он мне всё расскажет. Только можно быстро и просто, а можно долго и мучительно. – И он снова ударил.
Малыш почувствовал, как из глаз по щекам побежали тёплые капли.
– Отпусти его он тут не при чём! Он ничего не знает.
– Молчи, Малыш! Со мной всё в порядке.
– Зато ты знаешь. Поделись, и я его тут же отпущу, и тебя отпущу. Всё зависит от тебя.
– Я не знаю ничего.
– Опять врёшь. – Удар. – Я же всё слышал. Мне нужен только адрес. – Опять удар.
– Молчи, Малыш!
– Так, я уже запарился, – Гвоздь все время сбивался с обычной речи на жаргон, – пора с этим кончать. А может его кончить?
Он вытащил свой знаменитый гвоздь и приставил к горлу Конрада.
– Он мне не нужен, он ничего не знает, ты сам сказал. Тебе решать жить этому калеке или…
– Оставь его!
– Или не жить. Решай скорее, я уже устал.
– Стой! – выкрикнул Малыш, – я расскажу.
– Говори!
– Не надо, Малыш, – Конрад хрипел, пытаясь отодвинуться от острия гвоздя, по шее стекала струйка крови.
Малыш, опустив глаза, бесцветным голосом назвал адрес. Конрада тут же отпустили, он с трудом опустился, почти упал на стул. Малыша всё ещё держали сзади за локти.
– Замочить бы вас обоих, – спокойно сказал Гвоздь, – но думаю, мне будет приятно, рассказать вам, что же случилось с судьёй и всей его семьёй (Малыш с ужасом подумал о том, что грозит Линде).
Он направился к двери, но проходя мимо Малыша, обернулся, и мальчик вновь успел увидеть мелькнувший кулак, перед тем как потерять сознание.
Очнулся он, лёжа на кровати, попытался вскочить. Его удержал Конрад, который укладывал ему на лоб влажную тряпку.
– Лежи.
– Но, Конрад.
– Лежи! – учитель был непреклонен. – Голова не кружится?
– Кружится. Мне надо идти.
– Сейчас тебе надо вот это.
Конрад поставил рядом с кроватью старое мятое ведро.
– Зачем, – Малыш закашлялся, и его стошнило в умело подставленное ведро.
– Вот за этим, – Конрад говорил с трудом. На лице синяки, губы опухли, правый глаз почти заплыл. – У тебя сотрясенье мозга.
– Конрад миленький, мне нужно бежать, предупредить судью. – Малыш опять заплакал.
– Сейчас два часа ночи. Ты был в обмороке несколько часов и сейчас не сможешь никуда добраться. Успокойся, Малыш, – Конрад погладил мальчика по голове, – они не сунутся туда без подготовки, у нас ещё есть время.
– Прости, Конрад, – малыш всхлипывал, – это я во всем виноват.
– Не плачь, Малыш, нет смысла сокрушаться об этом. Теперь нужно думать, как можно всё исправить, а для этого тебе понадобятся силы. Ты должен заснуть, я разбужу тебя рано утром.
– А как же ты?
– Со мной всё нормально, только синяки, они пройдут.
Малыш не мог заснуть довольно долго, Конрад не отходил от него ни на шаг.
Рано утром старый учитель разбудил мальчика на рассвете. Малыш встал, его качало, он, держась за стену, двинулся к выходу. На этот раз путь в южный район к дому судьи занял больше трёх часов. Малыш прятался ото всех, оглядывался, не следят ли за ним. Не идут ли бандиты. Два раза его стошнило, один раз он сидел минут десять у стены, успокаивая головокружение, ждал пока исчезнут черные звёздочки, мельтешившие в глазах. Добравшись до заветной улицы, он увидел впереди прогуливающегося полисмена. «Хорошо, значит пока всё спокойно, – вздохнул он с облегчением, – и плохо – он меня не пропустит». Но прятаться он не стал. Малыш чувствовал, что силы его заканчиваются, и он может просто упасть и не будет сил подняться. Он пошёл прямо к дому.
– А ну стой, оборванец. Куда это ты собрался?
– Мне нужно к судье.
– А мне нужен миллион. Пошёл прочь.
– Мне надо.
– Ах ты, маленький мерзавец!
Полицейский попытался схватить Малыша за плечо. Малыш пнул его по голени и бросился бежать из последних сил. За ним хромал полисмен.
Малышу повезло. Линда качалась на качели в саду. Платье на ней было совсем другое, но голубой прозрачный платок всё также был повязан на шее.
– Линда, Линда.
– Малыш? Эй, сержант, отпустите его, мальчик пришёл ко
