Дырку проглядеть хочешь? Глаза жмут?
— Ты всегда такая? — вместо ответа спросил я.
— О чём ты? — нахмурилась девчонка.
— Я пока ещё не сделал тебе ничего плохого, веду себя спокойно. Ты же кидаешься на меня как собака на кость. У тебя проблемы?
Она отчётливо скрипнула зубами. Я начал опасаться, что сейчас сорвётся, и впрямь кинется на меня. Злые девчонки — опасное оружие.
Но Кларисса вдруг моргнула и рассмеялась.
— Ты неплох. Жрать хочешь?
Только тут я почувствовал, что живот давно стонет от голода. После пробуждения, во время разговора с Анселем и прогулки с Гармом было не до того. А теперь…
Девчонка всё поняла, наклонилась, достала из ящика на полу жестяную банку, бросила мне. Я поймал, повертел в руках. Мясная консерва. Никогда раньше не пробовал, но слышал, что такие раздают солдатам в армии. Наверняка это не очень вкусно, но очень сытно.
— Держи, — Кларисса положила на столик нож. Я ловко вскрыл банку, и в ноздри тотчас ударил запах мяса и жирного бульона. Живот застонал в предвкушении. Я принялся есть с ножа, почти не жуя, заглатывая крупные куски мяса. В сравнении с едой из «интерната» эта консерва оказалась божественной.
В какой-то момент я почувствовал чужой взгляд. Поднял голову. Кларисса рассматривала меня с некой смесью любопытства и жалости. Самый отвратительный взгляд на свете. Нет хуже отношения, чем чья-то жалость.
— Не очень это похоже на убежище людей клана, — я решил отвлечь её, обвёл рукой зал. Девчонка хмыкнула.
— Смеёшься? Мы лишь мясо, рядовые бойцы. Те, кого не жалко потерять. Нас много, мы слабее основного костяка клана, и поэтому в нас вкладывают не так много денег. В любом случае, это лучше, чем бродить по улицам или бороться за каждую копейку на обычной работе. Платят нам исправно. И больше, чем простым смертным.
Я кивнул. Понятно. Значит, бригады находятся в клане на положении муравьёв — выполняют грязную работу, которой не хотят мараться бойцы рангом повыше. Новости так себе, но это и правда лучше той участи, что меня ожидала.
Я хотя бы жив.
— Как ты угодила в клан? — полюбопытствовал я, доедая мясо и запивая бульоном. Этого мало, но на какое-то время живот замолчит. Позволит разобраться с более важными делами. Например, узнать подробности о работе бригады Гарма.
— Как и все, — Кларисса забрала нож, вытерла о тряпицу, валявшуюся возле кресла, сунула за голенище. — Сюда много кто приходит с улиц, доказав свою полезность, или по знакомству. Что насчёт тебя?
— Я пытался украсть имущество клана Хейн, — откинувшись на спинку дивана, сказал я. В глазах девчонки мелькнуло удивление.
— Ого. Смело. И почему ты до сих пор дышишь?
— Так пожелал дан Ансель.
— Наверное, ему виднее, — с некоторым сомнением кивнула сероглазая.
Меня начало клонить в сон, как всегда бывает после еды. Тело налилось тяжестью, веки медленно поползли вниз…
Стук двери и топот ног заставил встряхнуться. На пороге зала, тяжело дыша, замер мелкий мальчишка лет десяти — лохматый, чумазый, с горящими отчаянием глазами.
— Клар! Они забрали Когтя!
— Кто? — Кларисса мигом посерьёзнела, подобралась. Ни следа ехидной девчонки, передо мной был настоящий боец.
— Не знаю. Какие-то отморозки недалеко от часовни, — мальчишка едва не плакал. — Они били его, Клар! Я еле убежал.
— Идём, покажешь дорогу, — девчонка поднялась, направилась к выходу. Я вскочил, пошёл следом.
Она бросила на меня недовольный взгляд.
— Ты куда?
— С вами, — заявил я. — Помощь лишней не будет.
Она поджала губы, но не стала возражать. Мальчишка первым побежал на улицу, в переулок, затем мимо прилавков к цветущему саду. Мы не отставали.
— Кто такой Коготь? — уточнил я.
— Псина Малька, — пояснила Кларисса.
— Будем драться за собаку? — в мой голос против воли пробились нотки удивления.
Девчонка покачала головой.
— Плевать на пса. Они обидели Малька!
Вскоре я почувствовал, что слабею. Кларисса держалась лучше, ничуть не запыхавшись, а мои лёгкие уже горели огнём. Воздуха не хватало. Я начал жалеть о поспешном решении, но тут мальчишка нырнул в проулок между старой часовней и заброшенным зданием.
Я забежал туда следом за Клариссой и замер.
Трое парней разного возраста, вооружившись ножами, издевались над большой лохматой собакой. Вся её шкура была усыпана порезами и ранами, под телом уже натекло изрядно крови. Живодёры, посмеиваясь, обсуждали, как бы ловчее снять шкуру и отрезать голову.
Пёс не двигался.
Мальчишка вскрикнул, на глаза навернулись слёзы. На звук среагировали все трое живодёров — разом повернулись в нашу сторону. Лёгкий испуг в их глазах сменился выражением торжества: их явно больше, учитывая, что один из нас — малец, а двое — щуплые парень с девчонкой. По их понятиям, мы — жертвы, забежавшие в капкан.
— Какая удача, — вкрадчиво произнёс один — патлатый парень лет двадцати, жилистый, в старых потрёпанных штанах и с обнажённым торсом, покрытым шрамами. Поигрывая ножом, он шагнул к нам.
— Стой, где стоишь, — резким голосом приказала Кларисса. Я невольно поёжился от её тона, а парень лишь рассмеялся. Его соратники подхватили смех, один — приземистый толстяк с пухлыми губами и мелкими глазёнками, — поднялся, подошёл к товарищу, а другой, — маленький и щуплый, — остался разделывать тушу.
— Вы друзья этого малыша? — ощерился Патлатый. — Присоединяйтесь, мяса хватит на всех. Мы не жадные, поделимся.
Меня передёрнуло от омерзения. Теперь ясно — это живодёры из банды Падальщиков, сборища редкостных ублюдков, загоняющих жертву в тёмный переулок и разбирающих на куски. Они не брезговали жрать собак и кошек, изредка промышляли людоедством, но сильно не высовывались — если бы их пристрастия приняли широкий оборот, другие банды вмиг бы вырезали мерзавцев. Но даже так, доверия и приязни к ним не было ни у кого в этом городе. Странно, что кланы до сих пор не избавили улицы от этих кломсовых выкидышей.
Кларисса не ответила. Она просто выхватила из-за пояса дубинку, молча шагнула вперёд, ударила без замаха. Патлатый заорал от боли, выронил нож, изумлённо уставился на торчащую наружу кость.
