и карандаш — буду писать, чего мне хочется. Пусть бегают и исполняют мои капризы. А с Анубиса потом возьму ударной работой.
После ужина я выгнал всех, чтобы не охали и не вздыхали надо мной. Тоже мне, нашли умирающего. Всего полдня “болею”, а уже надоело до смерти.
До самой темноты я провалялся с чтением. Листал книги по Знакам, выискивая всё, относящееся к Восточной Традиции деланной магии. Раньше я этой темой не интересовался и, к своему удивлению, обнаружил: часть общеизвестных знаков — Восточные. Например, Знак огня именно оттуда. Приглядись я пристальней к особенностям его начертания, мог бы и сам догадаться. А ведь профессора Сорбонны утверждали — Восточная традиция была забыта как слабосильная. То ли специально принижали для авторитета Западной, то ли не углублялись в вопрос.
Я так зачитался, что от книг меня оторвал только бой часов. Уже одиннадцать? Быстренько время летит. Отложив том на тумбочку, я хотел погасить свет. Но в дверь тихонько постучали.
— Константин Платонович, вы спите? — спросила Таня почти шёпотом, заглядывая в комнату.
— Хэээ… — просипел я и махнул рукой.
Она тотчас бесшумно проскользнула внутрь, прикрыла дверь и заперла на задвижку.
— Хэээ?
Девушка приложила палец к губам.
— Я на минуточку. Можно?
Да как же тебе отказать, милая? Особенно когда ты на ходу скидываешь платье, ныряешь ко мне под одеяло и прижимаешься всем телом.
— Я так соскучилась, Константин Платонович! — девушка провела ладонью по моей щеке. — Так боялась за тебя, спать не могла. Только представлю, что ты не вернёшься, и в груди всё обрывается. Не уезжай больше, пожалуйста…
Мурзилка, спавший у меня в ногах, недовольно мявкнул, что ему помешали. Но встал, выгнул спину, спрыгнул с кровати и устроился на кресле у окна. На наше с Таней шебуршание и ухом не повёл.
Нам было совершенно не до кота — оказалось, что я вполне здоров, особенно в некоторых местах. А что молчу, так и слова в такие моменты не нужны. Я обнаружил, что тоже соскучился по Тане. Сильнее, чем мог бы предположить, и больше, чем надеялась она. Странная штука: к орке у меня появлялась настоящая страсть. Может быть, впервые в моей нынешней жизни.
* * *
Утром я проснулся один. Попробовал сказать хоть слово и обнаружил, что голос ещё не восстановился. Но я больше не хрипел и мог внятно разговаривать шёпотом. Лежать мне надоело — я оделся и спустился к завтраку. Все возражения Настасьи Филипповны отмёл: некогда валяться и болеть.
Я велел послать за Семёном Камбовым, старшим опричником. Пригласил его позавтракать с нами и между делом велел доложить, как обстоят дела.
— Во время вашего отсутствия, — тут же замолотил он, — организовали патрулирование южных рубежей имения. На дороге к Меленкам был установлен заградительный кордон. Было остановлено три нарушителя. Один, коробейник с товаром, отправлен обратно в Меленки, и два… ммм… ходячих трупа. Один возле деревни Коровино, другой вышел из леса у Тимошино. Оба были ликвидированы.
Жестом я попросил подробностей. Шептать было неприятно, горло ещё саднило и срывался кашель.
— Подстрелили по ногам из огнебоев. Добили магией и сожгли до костей. Остатки закопали прямо на месте, поглубже.
Блокнот и карандаш были у меня с собой, и я написал им благодарность. Ещё один листочек я передал Лаврентию Палычу — выдать опричникам премию. Своё войско, даже такое маленькое, надо “кормить от пуза”, чтобы не было повода смотреть налево.
Закончив завтракать, я с трудом отбрыкался от Настасьи Филипповны, снова попытавшейся меня уложить в постель. Я её, конечно, люблю, но перебарщивать с навязчивой заботой тоже не надо. Чтобы прекратить спор о моём здоровье, я отправился в свой кабинет и приказал до полудня не беспокоить.
На всякий случай дверь я запер на ключ. Домашним я полностью доверяю, но сейчас меня ждал маленький секрет.
В кабинете, уже после смерти дяди, я нашёл тайник. Если нажать на бронзовую розу в настенном подсвечнике, а затем потянуть соседний завиток, книжный шкаф у дальней стены отъезжает в сторону. За ним открывается узкий проход в стене, за которым имеется секретная “кладовка”. Совсем маленькая: шаг в ширину, два в длину. Не думаю, что здесь можно спрятаться в случае опасности, — вентиляции нет, воздуха хватит ненадолго. Но можно хранить ценные и опасные вещи.
На полочке в тайнике уже стояли мои книги по деланной магии, middle wand Нервный принц и шкатулка с деньгами на личные расходы. (Для усадьбы и мастерских деньгами ведает Лаврентий Палыч, а у меня свой личный кошелёк на непредвиденные траты). Рядом с денежной шкатулкой я поставил вторую, с архивом Сумарокова. К этим документам придётся вернуться позже, когда подтяну теоретическую базу.
Кстати, надо будет не забыть отнести в тайник и дневник Бернулли. Его сейчас Таня и Александра копируют по моей просьбе. Не руками естественно, переписывая пером, а магическим образом: над листом бумаги рисуется связка Знаков, активируется, а затем эфирная конструкция перетаскивается на чистый лист. Долгая нудная работа, но для моих учениц хорошая практика, пусть набивают руку на Знаках. Тем более это не моё самодурство: дневник Вахвахова отдала в ужасном состоянии. Бумага дрянная, рвётся от любого неосторожного движения. Так что читать лучше будет с копии, хоть там и бледновато получается.
Кроме магических штук и денег в тайнике лежали древние драгоценности. Те самые, что я нашёл в кургане и выторговал у Сумарокова. Кольца и ожерелье меня не слишком интересовали, а вот золотой обруч так и просился в руки.
Света в секретной каморке было маловато, так что я взял корону и вернулся в кабинет. Подошёл к окну и стал рассматривать. Древний кузнец-ювелир сплёл её из золотых полос без особых изысков и почти сплавил их вместе. Грубая вещь получилось, но с какой-то особой, наивной красотой.
Только сейчас я обратил внимание, что в толще золота тянутся нити эфира. И не такие уж и тонкие, скрученные в канатики. Хитрый узор этих нитей показался мне знакомым. Где я такое видел? Нет, пожалуй, не вспомнить. А вот для чего он сделан? Зачем в корону встраивать магический узор? Внушать покорность подданным? Пугать врагов? Поддавшись внезапному порыву, я поднял обруч и надел на голову.
Я пошатнулся и схватился за подоконник, чтобы не упасть. Ёшки-матрёшки! Это что?!
Меня тряхнуло будто электричеством. От пяток до макушки пробежала волна мурашек,
