на обеспечение визита, — недовольно прокомментировала Снегирева зачитанную мною информацию.
— Но ведь это приказ министра — разве нет, наставник? — я осторожно возразил ей.
— Знаешь, юнкер — не всегда высокое начальство знает полноту информации на местах. Очень часто всё сводится к перестраховке и нерациональному использованию наличных ресурсов, — покачала головой девушка.
«А она тоже — немножко анархистка, получается», — усмехнулся я про себя таким её речам.
Ехали быстро, с мигалками, держась метрах десяти позади броневика. Я достал из бардачка карту. Международный дирижаблепорт «Мышкино», построенный четыре года назад, находился севернее Химок. Я прикинул, что где-то там в моём мире было «Шереметьево».
— Госпожа лейтенант, а зачем господин полковник лично едет в дирижаблепорт? — поудобнее откинувшись на спинку сидения, лениво поинтересовался я, рассматривая окружающие пейзажи и машины на дороге и напитываясь впечатлениями.
— Любит всё контролировать лично, — усмехнулась Ирена.
Когда ехали через Изнанкино по шоссе, она резко дала по тормозам — едущий впереди броневик столь же резко притормозил на большом перекрестке, хотя был зеленый на светофоре. Наша машина угрожающе заскрипела.
Я был пристегнут, иначе неминуемо бы ударился лицом о переднее стекло.
Почти сразу с левой стороны на перекресток выскочил кортеж. Они свернули в сторону дирижаблепорта. Я насчитал три броневика немного другой конструкции, нежели у полковника, два огромных лимузина — оба были с флажками на капотах, и пять машин «Руссо-Балт Элит IX ФД». Внешне похожие на нашу, это были значительно более роскошные и премиальные модели, очень дорогие. Напомнили мне «кадиллак» или лимузин Брежнева. Выхлопов они все оставляли прилично.
— Министр иностранных дел едет встречать шаха, — прокомментировала Ирена.
Вспомнил, что министр, князь Пахом Гордеевич Овцебык, пристроил троих дочерей замуж за всяческих племянников императора, в том числе старшую — за печально знаменитого в узких кругах Авдея Кречета.
«Вот так здесь дела и делаются!» — к такому кумовству и непотизму привыкнуть было тяжело.
Только броневик полковника хотел тронуться, как нарушая все правила, через перекресток промчался мотоцикл.
— Сколько же идиотов сейчас на мотоциклах, — произнесла офицер.
«Тяжело ориентироваться без карты в смартфоне, обалдеть просто! Я тут рехнусь!»
— Три-Акация-Семь, — раздался голос Шершнева из рации, — видите справа за перекрестком, возле подъезда третьего от него дома, подозрительное скопление людей?
— Так точно, Три-Акация-Один, чётко вижу, — сняв рацию, ответила Ирена, чуть наклонившись ко мне — броневик немного закрывал обзор, но дорога была достаточно широкой.
— Проверьте, что там происходит, после этого следуйте через Химки в дирижаблепорт.
— Вас поняла, Три-Акация-Один, приступаем к выполнению!
Броневик снова включил мигалку и мягко тронулся. Ирена проехала за ним через перекрёсток, немного свернула и притормозила метрах в двадцати от толпы людей, которые стояли возле подъезда обшарпанной кирпичной пятиэтажки.
— Район славится своими хулиганами. Всё это похоже на притон, но эти «нулевики» не производят впечатления асоциальных личностей и глотателей синтетических пилюль, — сказала Снегирева, когда мы вышли из машины. — Однако будь готов применить дубинку .
— Есть! — четко ответил я.
Держался на шаг позади наставницы, как и положено по инструкции в таких ситуациях.
Плохенько одетые молодые люди в количестве пары десятков человек, завидев нас, начали шушукаться и волноваться.
— Здравствуйте, дамы и господа! Кто вам разрешил сегодня здесь собираться? — остановившись в семи шагах от ближайшего к нам человека, громко произнесла Снегирева.
— Мы свободные имперские подданные — где хотим, там и собираемся! Кто нам запретит? — раздался возмущённый выкрик из глубины толпы, и остальные одобрительно загудели.
— Убирайтесь, цепные псы — здесь нет для вас работы, — послышался ещё один вопль.
— На основании распоряжения префекта городской полиции Акулова сегодня и в течение следующих семи суток запрещены публичные собрания подданных в некоторых районах города, в том числе и в этом. Приказ был обнародован во всех газетах сегодня утром. Кроме того, это путь следования иностранного кортежа, поэтому я приказываю вам разойтись, господа! — громко и четко объявила Ирена, положив руку на дубинку.
Я сделал тоже самое — полупочтенная, пролетарско-гоповатая на вид толпа мне совсем не нравилась.
— Не знаем ничего, — раздались крики и свист. — Убирайтесь, легавые!
— База, Три-Акация-Семь, приём — код шесть-четыре и код семь-пять на пересечении Ярославского шоссе и Новоизнанкинской, срочно! — активировала портативную рацию Снегирева.
«День перестаёт быть спокойным, вот же передряга», — сглотнул я ком в горле.
Первый код означал — незаконное скопление людей в количестве более семи, а второй — запрос о немедленной поддержке.
— Принято, Три-Акация-Семь, код два-девять, ожидайте! — через несколько секунд раздался ответ диспетчера.
Услышав ответ, я с облегчением вздохнул — диспетчер незамедлительно выслала к нам ближайшие свободные патрули в этом районе.
— Если не захотят разойтись добровольно, выхватим из толпы вон ту крикливую девку, остальные разбегутся, — негромко произнесла Ирена и кивнула на одну из девиц в толпе.
— Понял, госпожа лейтенант, — только успел я ответить, как раздался шум открываемого окна или рамы, а через несколько секунд — какой-то неприятный шорох.
Подняв голову и готовясь к худшему, испытал облегчение, ведь с окна могли и кинуть чем-нибудь. Однако произошло другое — довольно большой плакат, закрепленный веревочками, быстро развернулся и стал чуть развеваться на ветру, закрепленный на балконе пятого этажа.
Толпа одобрительно загудела и начала выкрикивать слова поддержки.
На плакате была изображена какая-то запуганная и незнакомая мне аристократка с руками по локоть в крови. В руках у неё был очень милый младенец с кошачьими ушками, которого она протягивала этими окровавленными руками не менее зловещей тройке — сухопарому пожилому мужчине во фраке и с выражением лица садиста-маньяка, блондинке с безумными глазами в черном костюме суфражистки и смуглому толстяку с похотливым выражением лица, в чалме и с погремушками в руках. Надпись гласила — «Позор варварам-работорговцам!» и «Шах, вон из России!»
«Гибриды даже более популярны в народе, чем все думают!» — я чуть не присвистнул от изумления.
— О, только этого не хватало — политическая акция анархистов, как и говорил полковник, — пораженно вымолвила Ирена.
«Раз дело становится политическим, придется принимать меры», — понял я, увидев, как побледнела наставница.
— По-зор, по-зор, — начала скандировать толпа, сжав кулаки левой руки и размахивая ими.
— Юнкер, расталкиваем этих не в меру и совсем не вовремя активных подданных и проходим в подъезд — надо снять это безобразие незамедлительно. Представляешь, если это увидит наш иранский гость⁈ — повернула ко мне голову офицер.
Вдалеке послышался шум полицейских сирен.
— Слушаюсь! — ответил я и снял дубинку вслед за наставницей.
— Подданные, разойдитесь и пропустите жандармерию, иначе будете арестованы на пятнадцать суток, — рявкнула Ирена — я уже убедился, что она это умеет, когда нужно.
Мы решительно двинулась в толпу, которая заграждала вход в подъезд.
Крикливая девка и какой-то тощий парень с бледным лицом попытались преградить наставнице путь, но Снегирева без колебаний и с размаху зарядила дубинкой девке по плечу и потом оттолкнула на тощего, а идущий в шаге сзади от наставницы я ещё и добавил своей дубинкой ей по лопатке. Толпа недовольно охнула, но отпрянула.
— Подонки, сатрапы, псы! — раздались возмущённые крики.
«Их настрой мы немного сломили, но быстрее бы подкрепление», — думал я, понимаясь по грязной, обшарпанной лестнице вслед за наставницей. — «Никогда раньше не бил вот так людей, а сейчас даже и рука не дрогнула», — мандраж от ситуации вытеснил сомнения.
— А кто эти люди на плакате, госпожа лейтенант? — спросил, когда мы были уже на третьем этаже.
— Художественная композиция весьма точно изображает нашего сегодняшнего гостя — иранского шаха Гепардеви, французских президента Республики Гиббона и председателя Конвента Шарлотту Дельфинье, а также королеву Швеции Маргрету Ягуариссен, которая в счёт уплаты долгов передаёт несчастных детей-гибридов, похищенных из шведской Изнанки, на опыты французским маньякам-республиканцам, своим кредиторам, — просветила меня Ирена. — Ты газеты вообще читаешь, за новостями следишь?
— Последнее время — редко, времени нет, — ответил я.
Не хватало мне ещё пропагандой забивать себе голову.
«Почему у Астрид и королевы Швеции — почти одинаковая фамилия⁈ Неужели этим бизнесом занимаются на самом высшем уровне в Швеции и гибридов делают рабами их короны⁈ Приставка „ундер“ — надо было узнать у Галкина, что означает. Вероятно, как и у нас — вассальная приставка. Он ещё что-то говорил про то, что клан у девки непростой», — меня этот факт сейчас глубоко поразил.
Когда поднялись на пятый этаж и зашли
