смог толком понять, каким органом окорок производил такой зычный раскатистым голос.
— Видел бы ты себя, — проскрежетала в ответ рыба трескучим высоким голосом, ткнув боковым плавником приятеля в пухлый пупырчатый бок.
В переулке вновь загремел их дружный смех, похожий на звуки расстроенных контрабаса и скрипки.
Решив, что потенциальная еда может ускользнуть от него, Кот выбрался из-под бака и приготовился вцепиться рыбине прямиком в брюхо. Эти хищные поползновения вызвали умиление у перемещающихся продуктов питания.
— Кажется, он нас не узнал, — сделал умозаключение окорок.
— Конечно, ведь сейчас он кот, — отозвалась рыба с кривой ухмылкой, — Да и сказать толком ничего, наверное, не сможет. Сейчас исправим.
Пока Кот вертел тонким черным хвостом, готовясь к победному прыжку, рыбий плавник начертал в воздухе странный искрящийся символ. Похожий на ворох разноцветных бенгальских свечей, знак пару секунд висел над асфальтом, потом мигнул несколько раз и лопнул, словно мыльный пузырь.
Четвероногий охотник почувствовал порыв теплого воздуха, нахлынувший откуда-то сверху. Вслед за воздушным потоком послышался нарастающий гул, постепенно переходящий в нестерпимый звон. Немыслимая тяжесть обрушилась на голову Кота, заставив зажмуриться и припасть к земле.
В образовавшейся звенящей темноте перед глазами поплыли странные видения, проявляющиеся обрывками, словно изрезанная и склеенная в случайном порядке кинопленка. Сквозь звон в ушах при этом пробивались искаженные, не связанные между собой звуки.
Кадры сменялись мгновенно, но иногда в мозгу отпечатывались довольно четкие картины. Красное солнце над желтыми травами саванны, бескрайнее заснеженное поле, разноцветные стволы эвкалиптов, коралловый риф, населенный радужными рыбами, темные морские глубины, корни мангровых лесов, хвосты земляных червей, торчащие из стенок сырой норы, и многие многие другие. Целая вселенная промелькнула перед глазами за считанные секунды.
Видения прекратились, а вслед за ними сердце начало тяжелеть от какого-то непонятного гнетущего ощущения. В мозгу неожиданно зашевелилось чувство ненависти ко всему живому, соседствующее с осознанием своего колоссального превосходства.
Слабость прошла, Кот выпрямил лапы и встал с асфальта. Передернув хилыми лопатками в привычной попытке встряхнуть крыльями, он вдруг понял, что его тело как-то странно реагирует на команды. С недоумением осмотрев костлявые мохнатые передние лапы, Кот поднял глаза и воззрился на двух странных пришельцев.
— Кажется, сработало, — задумчиво пробормотала рыба, бросив недоверчивый взгляд на спутника.
— Пожалуй, — проговорил окорок в ответ, пристально разглядывая покачивающегося на лапах черного скитальца.
Кот предпринял неловкую попытку встать на задние лапы, но тут-же опустился на все четыре. Из его рта донесся непонятный звук, похожий на отрывистое гавканье простуженного престарелого пса. При этом острая боль пронзила голосовые связки, пытающиеся выстроить поток воздуха из легких в какое-либо подобие осмысленной речи. Превозмогая боль и проявляя титаническую силу духа, Кот, наконец выдавил из себя фразу:
— Что со мной?
Он говорил хрипло, сглаживая слова так, что они как будто вытекали одно из другого. Было не просто пользоваться примитивным речевым аппаратом слаборазвитого существа, однако выбора не было.
— Назовем это техническим перерождением, — воодушевленно заговорил окорок, и подмигнул одним глазом. — Как ощущения?
Кот молчал, стараясь причинять себе как можно меньше страданий пустыми разговорами. Разговаривать сейчас было сродни проглатыванию раскаленных углей.
— Кто я сейчас? — наконец задал он вопрос.
— Потенциально, без пятнадцати лет Владыка, — отозвался окорок, а увидев непонимающий взгляд, добавил, — Ты кот. Хотя, как нам всем хорошо известно, знать тебе о своей настоящей сущности категорически запрещено. В этом вся суть Перевоплощений.
— Тогда почему я знаю?
— Ну… — замялся окорок, — Это твое крайнее Перевоплощение. По окончании кошачьей жизни ты должен стать Верховным Владыкой, ибо первый из богов завершишь полный круг Перевоплощений… Ты побывал всем в этом мире, с чем и поздравляю…
— Почему я знаю? — переспросил Кот с нетерпением.
— Дело в том, что всем нам хорошо известный Астрей за последнюю пару сотен лет здорово преуспел в скоропостижном уходе из жизни… Ну, или из жизней. Это же надо, за столь короткий промежуток времени умудрился сменить пятнадцать сущностей…
Коту подобные речи показались слишком уж витиеватыми. Кажется, мозг этого четвероногого тела работал недостаточно быстро…
— Причем здесь Астрей? — осведомился он, раздасованный тем, что не может уловить суть сказанного.
— В связи с последними событиями, он также готов завершить Круг. Случись такая оказия, и нам нелегко придется…
Кот давно метил на место Владыки, но знал и о своем единственном сопернике. За его последнюю жизнь Астрею удалось многое наверстать. Угораздило же родиться галапагосской черепахой, да еще в самом безопасном уголке планеты… Сто пятьдесят скучнейших лет насмарку…
— Кто он сейчас? — недовольно спросил Кот у глазастой части куриной тушки.
— Паук, — ответила за него рыба, — Такой же как ты волосатый, только лап больше…
Окорок пресек ее неуместную тираду гневным взглядом.
Кот сел на асфальт и принялся нервно сучить хвостом, размышляя. Попытался вспомнить свои паучьи жизни, однако паук пауку рознь…
— Значит, времени у меня от одного дня до двадцати лет, — выговорил он наконец, — Какого он вида?
— Этого мы не выяснили, — потупил взор окорок, — Времени не было.
— А теперь я не знаю, сколько времени в запасе есть у меня, — раздражённо ответил Кот, — Как давно он паук?
— Лет пять уже, — задумчиво проскрежетала рыба, — Но он часто бывает в городе. Думаю, ему надолго осталось…
— Спасибо, и без тебя тошно, — пробубнил погрустневший окорок
Мимо переулка, в котором происходил странный разговор, неторопливо проехал небольшой грузовичок, но Кот даже не вздрогнул, как это бывало раньше. Зато окорок посмотрел машине вослед, потом повернулся к четвероногому товарищу и многозначительно произнес:
— Знаешь, а вообще, жизнь уличного кота довольно опасна…
— Опасна, как новогодние каникулы, — вставила очередную нелепую фразу селедка, но окорок ее уверенно проигнорировал.
— К чему эта мысль? — не понял Кот.
— Машины, собаки, несвежее мясо… — подождал пупырчатый пришелец.
Рыба и Кот вопросительно взирали на него.
— Любая жизнь, заканчивается смертью, ровно как она же предшествует каждому Перевоплощению. Прописные истины…
— И? — спросила рыба, недоуменно разведя плавниками.
— Да что непонятного? — нервно подпрыгнул окорок, — Ему попросту надо помереть как можно быстрее, на том кошачья жизнь и закончится.
Повисла напряженная пауза. На осмысление сказанного у рыбы ушло порядка минуты.
— Гениально… — наконец пробурчала она.
— Помирать-то больно… — промямлил Кот, которого больше волновали технические аспекты озвученной идеи.
— Владычество требует жертв, — глубокомысленно изрек окорок, — Как говорится, смерти бояться — не перевоплощаться.
Кот почесал задней лапой за ухом, погруженный в тяжелые размышления, и вдруг осведомился:
— А почему у вас такой глупый вид?
Пришельцы переглянулись, бегло окинули друг друга взглядом, после чего рыба только плавниками развела, а окорок выдвинул свое предположение:
— Мы же божества, а каждый представляет божество по-своему. Выходит, для котов еда —
