Узоры на поверхности шара пришли в движение. Они перемещались, как планеты по орбитам, складываясь в замысловатый парад. А когда тот наконец-то выстроился, Дмитрий понял, что вместе с наставником стоит уже не в схроне…
* * *
…а в школьной обсерватории. Давно он здесь не был. Год назад обсерватория служила укромным местом для сбора школьных маргиналов – семерых низших Темных, вампиров и оборотней, известных как «мертвые поэты».
Они мечтали стать людьми. Они получили свой шанс под видом кары за преступление.
А в обсерватории больше никто не собирался. Здесь только проводились уроки астрономии, да и то редко. На телескопе даже скопилась пыль – Дреер увидел отпечаток своей пятерни, когда приложил руку в невольных поисках опоры.
Он уже привык, что в конечной точке перемещения можно выйти под любым углом, хотя бы и вниз головой. Однако Минойская Сфера действовала необыкновенно мягко. Скорее всего дон Рауль мог бы провесить и настоящий портал. Но тот бы отследили, а вот Сферу – нет. Никто сейчас не знал, что двое непрошеных гостей проникли в захваченную школу.
Впрочем, это должно было продолжаться от силы несколько минут.
– Оставь Сферу при себе, – велел испанец. – Как пользоваться, ты уже знаешь. Может, еще и пригодится.
Дмитрий сунул увесистый шар во внешний карман пиджака. Если убрать во внутренний – тот бы как-то неприлично оттопырился. Зато теперь Сфера стучала по бедру при каждом шаге.
– Занятное место. – Фехтмейстер с любопытством окинул взглядом не только телескоп в центре небольшого помещения, но и другие приборы. Среди них имелись совсем уже антикварные, скорее бы подошедшие капитанской рубке парусника эпохи Великих географических открытий или келье астролога. Иные не верили в астрологию, но школа не скупилась на оборудование и наглядные пособия.
– Старший, для чего это? – Дмитрий тронул кулон у себя на шее.
– Амулет Януса пленяет душу. Это последнее средство победить врага, ученик. Можно лишить души его тело, переместив ее к себе.
– Обменяться телами? – Дреер видел такие фокусы на курсах.
– Нет. Ты становишься своим врагом. Высасываешь его без остатка, обретая его могущество. Но… только в том случае, если вы равны. С более сильным ты не сможешь бороться. Он проглотит тебя сам и станет тобой. Например, так будет, если воспользуешься этой игрушкой против своего старого учителя, – хитро улыбнулся испанец.
– Как пустить его в ход? – серьезно спросил Дреер.
– Возьми слепок ауры и мысленно помести в рубин, который в самом центре. Дальше амулет все сделает сам. Такие опыты давно запрещены, ибо крайне непредсказуемы. Потому и говорю – крайний случай. А вот это понадобится скорее… – Рауль извлек из-за пазухи серебряное зеркало на ножке.
– «Тень Владык»? – осторожно спросил Дреер.
– Конечно, нет. То «Зеркало» бережет лично Кармадон Совиная Голова. Однако нам не нужна настоящая «Тень Владык». Но это и не подделка. Простая штука – зеркало Сумрака. Показывает сумеречный облик, только без Фонаря. И, кстати, сохраняет на память. Древнейший магический заменитель дагерротипных снимков.
– Скорее уж цифровой фотографии. – Дмитрий с любопытством повертел отданное ему зеркало. Потом спохватился: – Старший, а кота вы зачем взяли?
– Какого кота? – удивился испанец.
– Шрёдингера.
– Вот ты о чем! Я не притрагивался к нему. Сугубо конвойная штука, к тому же мерзкая[2]. Нам ни к чему.
– Кто-то ее похитил. Я видел сорванную печать.
– Спишут все равно на нас, – задумчиво произнес фехтмейстер. – Впрочем, это уже не важно. Мы можем выйти отсюда незамеченными?
Дмитрий внимательно изучил все магические запоры, наложенные школьной администрацией, и еще парочку сигнальных ловушек, расставленных еще «мертвыми поэтами». Они же в свое время показали наставнику Дрееру лазейку, в которую можно просочиться в обход всех защитных систем. Закрыть ее тоже никто и не думал, потому что Лихо не знал, а самому Дмитрию было не с руки.
– Можем, Старший. – Словесник осторожно двинулся к винтовой лестнице – единственному выходу.
– Стой, ученик, – тихо проговорил за спиной Рауль.
Дмитрий обернулся.
– Прежде чем мы сойдем вниз и примем бой, ты должен знать, с кем мы имеем дело.
– Это сумеречные Иные?
На курсах им говорили о феномене, известном, пожалуй, только Инквизиторам. Исчезающе малый процент Иных-экзотов, который вне зависимости от уровня мог свободно перемещаться на всех слоях Сумрака… и не мог выйти в человеческий мир. Привычная и не ценимая часто реальность становилась для них страной недостижимой мечты, а тщетные поиски выхода заставляли не считаться ни с какими жертвами.
– Нет, – покачал головой испанец. Он снова полез за пазуху и достал знакомый Дмитрию свиток с изображением своего давнего мертвого врага. Развернул: – Он здесь. Я его чувствую, он меня тоже.
– Но если это не голем, то кто?
– Его звали командор Гонзаго де Мендоза. Но и меня тоже в те времена звали иначе. При крещении меня нарекли Хуаном. Я – дон Хуан.
– Тот, который учил Кастанеду? – глупо спросил Дмитрий.
– Ментекато! – выругался испанец. – Дон Хуан де Тенорио! Мой ученик Джакомо называл меня дон Джованни. Не знаю никаких Кастанед!
– С ума сойти, – ошарашенно проговорил Дмитрий. – Я думал, это все выдумки.
– Не большие выдумки, чем приключения Мерлина. Я был инкубом, ученик. Для меня не было более сладкой Силы, чем та, какую порождает разбитое женское сердце. Я научился испивать эту Силу раньше, чем был посвящен в Иные и выбрал Тьму. А командор Гонзаго возглавлял тогда Дневной Дозор Севильи. Он не был моим наставником, у него имелась своя ученица, Анна. Молва сохранила ее имя, а поэты воспели… Хотя по-настоящему его ученицей эта дева стать не успела. А ведь ей прочили первый ранг, не меньше! Достойная партия Гонзаго. Тот не раздумывая женился на ней, используя свои связи и магическое влияние. Желания юных девиц тогда мало кого интересовали, да она и не думала противиться решению семьи. Только по некоторым соображениям дон Гонзаго откладывал ее посвящение… У них не было первой брачной ночи, юноша. Да, она должна была стать полноценной супругой и ученицей одномоментно. Вы же знаете, у Темных прелюбодеяние – один из самых любимых методов инициации. Но девушка воспитывалась очень набожной с самых ранних лет. Если бы открыть ей тайну Иных, она неминуемо выбрала бы Свет. Все линии вероятности говорили об этом. А просто-напросто растлить ее Гонзаго тоже не мог – ведь он уже стал ее законным мужем. Такой вот казус. – Рауль-Хуан невесело усмехнулся. – А ведь и Мендоза был богобоязнен, как ни странно. Самое же главное, он по-настоящему любил ее, первый раз в жизни. И тут на сцену вышел я! Твой старый учитель, юноша, в молодости был честолюбив безмерно. Обойти главу Дневного Дозора – это дерзкое и захватывающее приключение. А тут еще такая прекрасная сеньорита! И потом, ее разбитое сердце – вот превосходный шаг во Тьму для будущей волшебницы. Мне удалось бы то, что не получалось у давшего слабину верховного Темного Севильи! Я начал свою игру…
Испанец вдруг замолчал. Над его головой, увенчанной шляпой с пером, сквозь прозрачный купол обсерватории светило множество звезд. Казалось, все ночные обитатели небосвода сбежались сюда, чтобы послушать самую невероятную и одновременно самую правдивую историю о Дон Жуане и поглазеть на ее прототипа.
– Впрочем, я все же был юнцом. Гонзаго легко меня раскусил. Он мог бы просто стереть меня в порошок, но тут была задета его честь. Тогда он вызвал меня на бой. Рапиры, никакой магии. Мы наложили себе печати, поклялись не применять волшбы, ничего, кроме искусства destreza. Мне было двадцать пять лет от роду, командор был старше на сто пятьдесят, минимум миниморум! Но владение оружием – это была моя вторая страсть после женщин. Я любил поединки, а дон Гонзаго привык излишне полагаться на магию и свое влияние. Одним словом, vici[3]! Убил его уколом в лицо. Клинок пронзил мозг, вошел сюда, а вышел здесь. – Мнимый дон Рауль показал на себе с бесстрастием лектора в анатомическом театре. – Но этим еще ничего не было закончено…
– Каменный гость… – вырвалось у Дмитрия.
– У меня давно уже появилось развлечение – смотреть театральные спектакли про самого себя, – пожал плечами настоящий Дон Гуан. – Как ни странно, в некоторых подробностях они очень верны. Иные гибли тогда сплошь и рядом, и дон Гонзаго давно уже разработал хитроумный план. Он заказал ваятелю собственную статую, но добавил кое-что в материал… Потом годами заклинал ее, и каменное изваяние сделалось его тайным запасным ходом в мир живых из Сумрака. Никто бы не смог догадаться. Артефакт – протез всей твоей смертной оболочки! А еще он сделал так, что именно я призвал его в первый раз. Да, здесь легенды не врут, юноша. Я пригласил статую командора на свидание с Анной. Собирался ей все открыть и наконец-то посвятить в Иные, наслаждаясь победой. А он возьми и явись… Только вот дальше все было не так, как в пьесах господ де Молина и де Мольера. Дон Гонзаго решил мстить. Он уже не мог ревоплотиться, но мог утащить меня туда, откуда нет возврата. Ему даже удалось схватить меня за руку, однако я очень не хотел умирать. – Фехтмейстер пошевелил пальцами. – Я отсек себе руку кинжалом. Моя кровь породила мощный выброс Силы, и Гонзаго провалился вниз один. Больше он не мог подняться, как я тогда думал. Мой слуга и ученик Джакомо забинтовал рану и выходил меня. Позже он сделал самодвижущееся подобие руки. Это тоже шутка судьбы – Иной, который больше тяготеет к механике, нежели к магии. Однако тогда еще не слишком разделяли науку и колдовство.
