к недовольству или даже бунту. Но он готов рискнуть. Старый князь Шуйский, который не так давно вернулся на свой собственный трон, точно будет против. Под ним ещё несколько зависимых родов, которым напомнят про их обязательства. Волконские поддерживают другого кандидата. Голицыны пока колеблются, но точно против цесаревича. Три мощных княжеских рода. И если между ними полыхнёт родовая война, то с какой стороны на это ни глянь, везде выгода.
Вот теперь он не врал. И в целом, был прав. Как минимум, три князя ослабят друг друга в этой борьбе. Как в военном плане, так и в дипломатическом — когда ты не ведёшь военных действий, общаться с другими родами проще. Но стоит начаться войне и спектр твоих возможностей сразу сужается.
Маркиз, глянувший на меня, добавил.
— К тому же, многие опасаются коалиции стариков. Шуйский, Голицын, Оболенский, Мстиславский и Трубецкой. Эти пятеро многим могут напомнить про долги. И они зашевелились. Один вынырнул из какой-то ямы на дне океана, пролил немного родственной крови и вернул себе княжество. Второй, после того печального инцидента в порту, начал интересоваться делами своего рода. Говорят, пару раз навещал Оболенского в его башне. Тому вовсе за три сотни лет. Мастодонт.
Интересно, сколько всего князей должны быть представлено на этом Вече? Но этим можно поинтересовать позже, при помощи справочной дарфона. Хотя, в том, что пятёрка старых патрициев, даже располагающих громадной личной силой и небольшими армиями, способна самостоятельно продавить то или иное решение, я сомневался.
Но при определённой расстановке сил, старые князья станут попутным ветром, что занесёт трирему прямо в узкое речное устье. Или разобьют её о скалы. Тут уже многое будет зависеть от мастерства кормчего.
— То есть Андрей Лаптев играет на стороне цесаревича?
Маркиз усмехнулся и скептически развёл руками.
— Как видите. Цесаревич Дмитрий пока остаётся официальным наследником престола. Нельзя обжаловать завещание императора, пока тот жив. А у наследника есть определённые преимущества, которыми тот активно пользуется. Да и люди, которые желают видеть в качестве правителя именно его, тоже имеются.
Всё, что я пока слышал, было относительно логично. Но кое-что в это не вписывалось. И прежде чем он погрузился в остальные детали, я уточнил.
— Зачем было пытаться убить меня в Пусане? И почему вы решили использовать именно Элье?
Странно, но сейчас он испытывал однозначное недоумение. Хотя, более правильно, было бы назвать это искренним удивлением.
— Хочу, чтобы вы понимали. Я не занимаюсь всеми операциями Андрея. У него есть и другие люди. К тому же, его партнёры из Чернокровых, тоже способны использовать подобную технику и создавать копии. Если дать такой настояться, то копия становится способной использовать небольшой объём силы. Совсем крохотный, но например, для активации артефакта, этого хватило бы.
Жаль, но он не врал. Про покушение на меня в Пусане, патриций видимо и правда не в курсе.
— Ладно. Рассказывай дальше. Чем ещё располагает этот Лаптев? Как он во всё это влез? С кем связан? И как так вышло, что два старших члена рода ведут дела с Хранителями, а их двоюродный брат работает с Чернокровыми?
Мышковский кивнул. Пару секунд подумал. И принялся излагать — следующие сорок минут кабинет заполнял только его ровный голос, который перечислял факты, даты и события, изредка перемежая их своими оценками произошедшего.
Всё оказалось до банального просто. Концессия Лаптевых была ядром громадного конгломерата компаний. Но два брата-барона, которые в виде исключения, оба имели право на титул и были соправителями рода, не подпускали свою родню к действительно большим деньгам. Зато назначали на позиции второго плана.
Поэтому, когда Лаптевы решили, что им нужна собственная транспортная компания, которая позволит экономить на перевозках и повысит их надёжность, её возглавил Андрей.
Деньги там были небольшие — перевозки для рода осуществлялись практически по себестоимости. Да, немного набрасывалось сверху, чтобы обеспечивать какие-то премиальные для руководства, но не более того. Всё остальное шло чётко по сметам.
Но этот член рода, в отличие от прочих, оказался весьма деятельным. И что немаловажно — рисковым.
Для начала он выбил возможность перевозить сторонние грузы. Мол, часть вагонов часто уходит пустыми. Зачем гонять их из стороны в сторону вхолостую, если на этом можно заработать и сократить расходы рода ещё больше.
Получив разрешение, какое-то время честно занимался перевозками, налаживая взаимодействие с новыми клиентами. Расходы со стороны рода действительно снизились — часть трат на перевозку грузов Лаптевых, компания перекрывала за счёт прибыли от сторонних лиц.
Параллельно, Андрей искал выходы на тех, кому требуется провозить контрабанду. Товарные поезда Лаптевых, с опломбированными вагонами и вооружённой охраной, досматривали, мягко говоря, не часто. Внутренние таможенные посты, у князей всё ещё оставались. Но по большей части, были формальностью. Раз нет местных налогов, то нет смысла и в досмотре груза. Всё равно на этом не заработать.
Внутренняя таможня была пережитком прошлого, из того времени, когда под княжескими гербами находились целые города, которые платили патрициям налоги. Сейчас же проверками на станциях занимались лишь некоторые князья. Пусть и формальное право было у всех, кто прежде являлся владетелем городов.
Андрей Лаптев прекрасно знал, кто из патрициев всё ещё занимается таким. И отправлял грузы так, чтобы они с гарантией доходили до цели. А вопросы на имперской границе, при наличии определённых связей и нужного объёма денег, решить можно было всегда.
Интересы его братьев охватывали всю территорию империи. Потому и контрабанда шла сплошным потоком. Из империи Цин вывозили артефакты и драгоценные камни. Туда завозили симпатичных крестьянок, которым обещали работы служанками в Петербурге и набирали по глухим деревням. Вместо этого они оказывались в борделях Пекина, откуда пару раз в год писали семье письмо о том, как всё хорошо. Порой даже отправляли какую-то сумму денег — спрос на белых женщин был неплохим и несколько процентов от заработка им оставляли.
Запчасти к самолётам, оружие, лекарства, автомобильные двигатели, алкоголь — Андрей был согласен перевозить всё. Именно так он и навёл мосты с Чернокровыми. Те решили предпринять попытку на удачу, а Лаптев немедленно вцепился в полученный шанс. К Хранителям ему было не подобраться — орден работал только с двумя главами рода. Поэтому, он был безмерно рад выйти на контакт с их оппонентами.
Точно так же он познакомился и с маркизом. Два патриция, задвинутых на задворки и вынужденных пробиваться наверх путём, который сильно отличался от классического, почти сразу увидели друг в друге новые возможности.
Собственно, поезда Лаптевых вывозили добрую половину того груза, что проходила через Петербург. Зарабатывая на этом баснословные деньги. Что куда более важно, Чернокровые открыли Андрею ворота в мир новой силы. Он знакомился с техниками, интересовался и обучался, заводил знакомства и оказывал услуги. В конце концов, найдя себе партнёра, который был согласен делиться информацией, техниками и людьми, в ответ получая расширение сети контактов, деньги и помощь в решении самых разных вопросов.
Техника, позволяющая осуществлять копирование, оказалась у Лаптева, вместе с беглецом из Тибета. Выходцем из того самого рода Болод, что орудовал во Владивостоке. Один из его членов, бежал от своих соплеменников и оказался здесь. Растерянный, без денег и связей. Желающий выжить. Сначала одинокого Одарённого, который практически не знал языка, завербовали в охрану транспортной компании. Такие люди, не связанные с родом и обязанные лично ему, ценились Андреем особенно.
А через месяц тибетец рискнул поговорить. Боялся, что за ним устроят охоту, найдут и казнят за измену. Поэтому добился аудиенции и сдал Лаптеву всё, что у него было. Не только механику копирования, но и техники для работы с человеческими душами.
Первым трофеем, Андрей поделился со своим партнёром из Чернокровых. Вторым — с маркизом, который на тот момент всё ещё работал в Петербурге.
Впрочем, с копированием стали экспериментировать сразу же. Сам же Мышковский, на всякий случай держал рядом с собой подходящее тело для переселения — Одарённого, вывезенного из деревни и по сути, лишённого маркизом разума. Когда запахло близкой смертью, просто переместился в него. Пришёл в себя, находясь за пару домов до своего особняка. Послушал, как его штурмуют и спокойно лёг спать дальше.
После этого, он в основном занимался прежним профилем — контрабандой. До тех пор,
