него. Напомним, что телосложением Ерш был куда худее и чуть ниже ее. А учитывая, что сейчас Мартини была на высоченных каблуках, то и могла смотреть на него свысока в прямом смысле этого слова.
— Не начинай, — в ее речи просквозила грубость. — Не время выяснять отношения, которые у нас, итак, только-только зародились.
— Проблемы я предпочитаю решать своевременно, — парировал парень, когда услышал, как сзади то ли открылась, то ли закрылась чья-то дверь. И все бы да ничего, но его голый зад был бы первым, что можно заметить в пустом коридоре.
— Господи, если возникнут проблемы, я дам тебе знать об этом в первую очередь, — и Мартини попыталась его оттолкнуть. Но вы, господа, наверное, в курсе, что на сколько бы хрупким не казался тот или иной мужчина, природой ему дана сила куда больше женской. Не зря же их так и на называют «сильный пол», в чем удостоверилась наша дама, от жеста которой он даже не пошевелился.
— Что ж, — отступила она на шаг.
— Итак, с какой целью и куда ты собралась? — в такие моменты в голосе парня просачивалось воинственные или даже агрессивные манеры его матери Водки.
— Я не обязана пред тобою отчитываться, — Мартини не понравился тон, с которым он говорил.
— Ну если мы партнеры…
— Я расторгаю наши отношения, — не дала она ему договорить (а тем более переубеждать), от чего парень слегка сжался. Видимо, он не ожидал такого оборота событий.
— В смысле? — убавил он свой пыл.
— В прямом, — и уже предвкушая свою победу «последнего слова» и свободу, что отделяла ее в двух шагах, Мартини хотела выйти.
— Не так быстро, — перехватил ее руку Ерш.
Они столкнулись взглядами. Хладнокровная Мартини и не менее озлобленный ее «выходкой» Ерш.
— Дорогая, давай не будем горячиться, — предложил, улыбаясь он.
Ой, не будем обманываться тем, что Ерш это сказал по доброте душевной или потому, что был слабаком и простофилей. Нет, он просто прекрасно понимал, что если сейчас не уступит, то скорее всего потеряет важнейший шанс своей жизни «выбиться в люди».
Мартини ехидно улыбнулась.
— Ты однозначно меня недооцениваешь, — начал Ерш, — ведь возможно я тебе сегодня еще пригожусь, — чем вызвал хорошее расположение духа у только что озлобившейся женщины. Ну вот порой всего лишь стоит иметь больше гибкости и ты вновь на плаву!
— Я иду в клуб. Хочу встретиться с Этанолом, — спокойно ответила она.
— Ясно. Типа кратчайший путь к сердцу Суррогата? — словил Ерш.
— Скорее к его разуму. Я вообще сомневаюсь, что у этого подонка есть сердце.
— Как насчет записи?
Мартини задумчиво посмотрела на него, будто обдумывая мысль.
— Я могу подключить тебе звуко- или видео- запись? — уточнил Ерш на всякий случай.
— Знаешь, могу во второй раз заключить, что ты был прав, — ответила она.
Парень не понял, о чем она, но предвкушал что-то хорошее.
— Я недооценила тебя, — продолжила женщина, хотя признавать свою неправоту ей давалась тяжело.
Ерш посмотрел на нее как рецессив на доминанта (ну вы понимаете о чем я, не так ли?): покорно и вожделенно, проникшись со всем уважением и благодарностью.
— Что ж, тогда нам надо будет заехать ко мне, — сглотнув, ответил он и так быстро оделся, будто за ним гнались церберы ада.
— А можно еще вопрос? — спросил он на ходу.
Мартини со скучающим видом наблюдала за его телодвижениями и просто кивнула.
— А в чем ты была еще не права по поводу меня?
«Да его просто недолюбили в детстве» подумала она, видя, как парень пытается выпросить похвалу. Что ж, не так и сложно порадовать бедолагу.
— В постели ты оказался лучше, чем я думала, — наконец-то закрывая дверь, ответила она, и они ушли на их первое совместное дело.
Время было близко к 6 вечера, когда Ром сдалась. Это было не в ее привычке, так просто отступать, но выбор сейчас был не в ее пользу. Она уже обзвонила всех, кого могла. Кого-то просила о помощи, кого-то, чтоб прощупать почву — мало ли кому может быть интересен сей необычный товар. Но все время врезалась об скалы «понятия не имею». И вот ее это уже достало, а глаза всякий раз все чаще возвращались к барной стойке, где ее поджидало забытье. Только вот не время сейчас. Во-первых, товар так и не найден, а во-вторых, близится время отплытия.
Тут у нее позвонил телефон. Номер без определителя. Что это могло значить? Естественно, это либо грабитель, либо Суррогат. Ни того, ни другого она слышать сейчас если честно не хотела. Ведь первый будет требовать выкуп, а второй — ее голову.
— Алло, — устало прохрипела она в трубку.
— Я знаю, кто взял мой товар, — раздался звонкий голос Суррогата, но при этом с тяжелой одышкой. Не удивительно, если он только что до смерти кого-то пытал. И не дожидаясь ответа, продолжил: — Это Самогон. Я разберусь с ним сам. А пока можешь паковать чемоданы и отплывать с остальным грузом. Я найду другой способ доставить его в штаты.
— О, — только и смогла выдавить Ром, у которой как гора с плеч свалилась. Ей показалось, что даже кислород в этом затхлой каюте стал легче и вкуснее.
Трубку на том конце провода повесили. А женщина расхохоталась как умалишённая: смерть обошла ее стороной. Спасибо старику Самогону. Хотя она и понятия не имела, с чего вдруг Суррогат решил, что во всем виноват добряк. Вот если бы сказали, что это сама Мартини пожаловала, тогда еще возможно. Ведь не зря же она кичилась, что свергнет красавчика в считанные дни, даже вроде за неделю. Наивная курица! Как бы не так, ага!
И едва пританцовывая Ром только дошла до своего любимого напитка и налила его, как раздался стук в дверь.
— Проклятье! — выругалась она, но крикнула: — Заходи, кого бы там черти не несли.
В дверной проем просунул голову Меласса:
— Мэм, пожаловали господа, и говорят, что отплывают с нами.
— Это те два кретина, что приходили утром? — не церемонясь, спросила она, за что и любила свою команду. И даже этого дурочка Мелассу.
— Да, и с ними две дамы, — ответил ей парень.
— Какие две дамы? — эйфория от только что свалившегося счастья улетучилась в миг.
— Ну женщины что надо, мем! Такие красотки! И сразу видно из вашего круга, — похвастался своим мнением Меласса.
— Чегооо? — отхлебнув напиток, переспросила она. — Ты хочешь сказать потаскухи, как я или наоборот из высшего общества, к которому я принадлежу?
— Нет-нет, мем, не потаскухи, — сжался парень, поняв,
