шустрый, сын Пустоши!
— Да ну тебя! — осклабился Дамир, — дай-ка нам лучше самую лучшую комнату. Угловая девятка свободна?
— С чего это ты соришь деньгами? — женщина недоверчиво нахмурилась, — послушайте, досточтимый, — она обратилась ко мне, — если он вот вдруг пытается пустить пыль вам в глаза — то так и знайте: как воин и добытчик он ещё на что-то годен. Но как сибарит он просто жалок! Не теряйте даром на него своё время!
Дамир рассмеялся. Я тоже позволил себе лёгкую улыбку.
— Ладно, будет тебе девятка, — кивнула женщина, — ужин? Завтрак?
— Да, всё сразу, — ответил Дамир.
— Особые пожелания для гостя и его дам?
Дамир вопросительно посмотрел на меня. Я только развёл руками в ответ.
— Нет, всё как обычно, — ответил он, — хотя… добавь чаю, ладно? Нам не помешает.
— О, есть, что праздновать? — женщина сделала круглые глаза.
— Есть, — кивнул Дамир с серьёзным видом, — мою жизнь. Сон Хуссейна был вещим, я чуть не умер от жажды.
— Правда? Нет, Дамир, ты же не шутишь, да? — встрепенулась хозяйка.
— Нет. Не шучу.
— Ох ты! Он так обрадуется! Я подам лучшего чаю!
Та тёплая жидкость, которую нам принесли вместе с запечённым на углях мясом и овощами, совсем не походила на чай. Даже отдалённо.
Я с тревогой следил за китаянками — они могли воспринять такую подмену… неоднозначно. Впрочем, откуда мне знать, как на самом деле работает их диск, который позволил нам научиться понимать местный язык? Может, для них то, что мой мозг воспринял как «чай» вовсе не было чаем?
Оставалось только гадать.
Жидкость пряно пахла и была сладковато-горькой на вкус. Поначалу мне показалось, что она немного бодрит, и я решил про себя, что не буду пить много: чтобы восстановить силы, надо было выспаться.
Но после нескольких глотков я заметил, что мне вдруг стало тяжеловато двигать языком. А мир вокруг расширился, наполнился каким-то приятным смыслом и содержанием. Я не мог согнать с лица ухмылку.
«А чаёк-то не прост… — Соня наклонилась ко мне и прошептала на ухо, — ты чувствуешь, да?»
Я кивнул в ответ, едва не растянувшись возле столика.
— О-о-о, брат-каа, — озабоченно проговорил Дамир, глядя на меня, — с тебя, пожалуй, чая на сегодня хватит.
Город смог меня удивить. После непритязательной таверны у края Разлома я ожидал чего-то совсем архаического, в духе средневековья. А тут по улицам даже автомобили ездили. Не сказать, чтобы их было много — к тому же, они густо перемежались повозками, запряженными верблюдами, ослами и странными двуногими созданиями, напоминающими огромных тушканчиков.
А ещё тут было электричество. Провода, натянутые между домов. Кое-где работали кондиционеры.
После вчерашнего «чая» меня немного сушило, но в целом самочувствие было приемлемым. Куда лучше, чем могло бы быть после соответствующей порции алкоголя. Соня даже выглядела отдохнувшей и с любопытством оглядывалась по сторонам.
— Предлагаю сначала домой, — сказал Дамир, — разгрузиться. А потом в ратушу. С этим тоже затягивать не следует, а то можно на штраф нарваться.
— Хорошо, — кивнул я, — значит у тебя дом есть?
— Конечно, есть! — осклабился Дамир, — я же говорил, что богат.
Мы прошли окраины, пробираясь сквозь пёструю толпу, миновали торговые кварталы и вышли к району, который можно было бы назвать «фешенебельным». За высокими глиняными заборами тут стояли двух и трёхэтажные дома. На крышах то и дело попадались то солнечные батареи, то приспособления для нагревания воды. Кое-где во дворах росли высокие пальмы. Пару раз я даже слышал, как работает система искусственного орошения.
Возле кованых железных ворот мы остановились и Дамир, покопавшись в недрах своей «юбки» извлёк плоский ключ с многочисленными зазубринами и отверстиями разной формы, который вставил в неприметную скважину. Внутри ворот что-то скрипнуло, ударилось, после чего кусок глиняной стены справа отъехал в сторону, открывая проход во внутренний двор.
— Обманка, — пояснил Дамир, — новый тип механизма. Ворьё отпугивает. Неплохо, да?
— Пожалуй, — согласился я.
Внутренний дворик был выложен разноцветным кирпичом, сливавшимся в геометрические узоры. Справа и слева вдоль забора росли густые зелёные кусты, усыпанные какими-то белыми, приторно пахнущими цветами. Возле кустов хлопотала пожилая женщина в сером халате; она сметала упавшие лепестки в широкий совок.
— О, явился! — сказала она, выпрямляясь, — где тебя носило? Уже пять дней как срок вышел!
— Это Джита, — улыбнулся Дамир, — моя экономка.
Я кивнул Джите.
— Уж не знаю, каким обманом этот сын Пустоши затащил вас, — сказала она, — но я бы все его обещания делила на два. Мне вон тоже обещал больше не рисковать и не задерживаться больше чем на день от плана. И вот, пойдите-же! Пять дней! Как вам такое?
— Ну всё-всё, — Дамир выставил перед собой ладони, — понял я тебя. Не прав. Не буду больше задерживаться.
— Я уже, между прочим, с Ратушу собиралась, насчёт завещания узнавать. С этим нельзя затягивать, а то как бы не объявились ушлые родственнички…
— Нет у меня родственничков, — возразил Дамир, и тут же добавил, встретившись со мной взглядом, — то есть, не было до недавнего времени. Джита — это мой брат-каа Арти.
— Брат-каа? — похоже, экономка была искренне удивлена, — вот те раз. Молодой человек, вы никак спасли жизнь этому оболтусу? Примите мою благодарность. Я хоть и ворчу на него — но без него моя жизнь была бы совсем серой и скучной. Вы проходите пока. Сейчас, я накрою стол.
— Не спеши, Джита, — вмешался Дамир, — нам надо в Ратушу заглянуть. А потом уже пообедаем.
— Как скажешь, как скажешь… я тогда приготовлю питья гарему твоего брата, — сказала Джита, и добавила, обращаясь к девушкам: — женская часть дома вот тут, направо. Там можно привести себя в порядок и отдохнуть, — она указала на простую деревянную дверь, вплотную прилегающую к внешнему забору.
Китаянки переглянулись. Я видел, что Сяоюй хотела что-то сказать, но её напарница едва заметно отрицательно мотнула головой, и та промолчала.
— Что ж, — сказала Соня, — мы пойдём тогда. Давайте, девочки! — чуть поколебавшись, она добавила, обращаясь к Джите: — если в чём-то помочь надо, то мы готовы.
— О, какие воспитанные! — экономка всплеснула
