считать того, что они крепко привязаны к деревьям, растущим на берегу. Занавесь наспех подвязана на обвивающую котти лианку. Голова почти ясная, прохладный ветер бодрит, настроение улучшено и даже хочется кушать. И кофе.
"К огромной нашей радости к нам вернулся наш старый любимый друг аппетит!"
Бегом на работу. Опаздываем. Хорошо бы по пути прихватить себе что‑нибудь вкусненькое…
Кофе‑кофе‑кофе! Бегом‑бегом‑бегом.
Кажется, после вчерашней символической смерти, жажда жизни, еды и впечатлений проснулась с удвоенной силой.
Может, затем эти маленькие очистительные "смерти" и нужны. Слёзы смывают какую‑то пелену с глаз и вымывают осколки старых закостенелых взглядов и паттернов. Мир после них видится ярче и чётче. Вероятно, в этих этих болезненных процедурах не будет необходимости, когда она научится не загрязнять свой внутренний мир до духовной "слепоты".
А пока…
Придя в себя, через какое‑то время понимаешь, что жить, всё‑таки, хорошо. И что во всём этом есть какой‑то смысл. Ну, или, по крайней мере, его можно найти, если постараться. Понимаешь, что хорошо жить в Омилле. Жить в Омилле хорошо было бы ещё лучше, но ладно уж, как есть, они в Омилле, что само по себе уже хорошо.
Надо брать от жизни здесь всё возможное. То есть, съесть и выпить столько местной вкуснятины, сколько успеется. На какие? Отличный вопрос…
Пока голова была занята, желудок уже договорился с ногами о своём переносе в ближайшее место с самым привлекательным запахом.
Она не заметила, что её увело чуть в сторону от привычной дороги на работу.
Плющиков! Плющиков! Кофейку с пряными сезонными цветочками! И каких‑нибудь местных сладких сушёных плодов.
«Ага. Из последних зёрен. Которые уже давно потрачены. Посмотри в свои поясные сумки. На что?»
Не гнуси. В сумке наверняка ещё что‑нибудь осталось. Не могло не остаться.
На этой оптимистической ноте Ами сделала резкий рывок в направлении входа кофейни. Как бы и здесь штору не снести в порыве энтузиазма.
Пока голова не успела вмешаться, ноги победоносно внесли желудок в выбранное им место. Но без управления головы они не могли учесть наличие помех на пути. Влекомая ароматами служака чуть было не сшибла выходившего омилльца.
— Ох, прости! — включилась официально представляющая сообщество голова. — Этот запах лишает воли и тянет внутрь.
— Так я и сам оказался здесь! — очаровательно сверкнул улыбкой сэльв.
Полюбовавшись и на это чудо материка, Ами задумчиво шагнула внутрь нестерпимо влекущей ловушки многообещающих ароматов. И вот она уже стояла внутри, посреди всей этой сенсорной роскоши, праздника для органов восприятия. Под куполом из гипнотических узоров на уютно неровной, словно гигантская кофейная чашка, внутренней глиняной поверхности котти. Поблизости от самых прекрасных вещей на материке. Разноцветных фруктово‑ягодных коктейлей и свежих расплющенных с цветами, ягодами и орехами злаковых радостей, смотреть на которые уже было подлинным удовольствием. Даже в преддверии мук выбора. Какие именно взять?
И всё это действовало на неё эйфорически и одуряюще.
Кстати, о муках выбора. До них могло и не дойти. Робкая мысль об их полной неплатёжеспособности вновь прокралась в управляющий центр, но тут же была поспешно изгнана, дабы не наводить панику на празднующее новый свет жизни население.
…Как‑нибудь. Как обычно…
В поясной оставалось пару зёрен. Ну. Как обычно. Универсум никогда не оставит их без плющиков в трудный момент, когда они нуждаются в поддержке. Он не бессмысленно жесток, как иногда может показаться…
Ай. Царапины неприятно цепляются о ткань карманов.
И ещё. Что‑то наверняка завалялось и в ежесветной сумке.
Так. Что тут у нас есть?
Ох ты! Что это?..
Орехи?! Откуда? Неужели…
…Оказывается, было ещё и собирательство… Надо же…
Она по пьяной моське собрала в лесу в ежесветную сумку орехи. Ну и ну. Вот это… У той, по большей части, разрушительной катастрофы, есть ещё и приятное последствие.
Всегда бы это так работало.
А это… что? Ох, нет. Ужас.
Расплющившиеся ягоды вперемешку с глинистой землёй…
Сумка в стирку. Безумно жаль ягоды.
Хоть пытайся съесть это пюре прямо оттуда. Ааа… Почему бы и нет. Хоть что‑то удастся спасти, хотя, конечно, неизвестно что там собрано…
Хорошо, что в её кошёлке в тот свет не было материных заметок и прочих неотмываемых вещей… И водяная сумочка в боковом отделении особо не пострадала… Угу.
Не повезло, но повезло.
Так. Что есть подходящее для оплаты, не измазанное в земле и ягодах? Протереть и подготовить. Хорошо, что омилльские кофейщицы не смотрят выжидающе на своих посетительниц. Они преспокойно занимаются своими делами. Что‑то подготавливают, измельчают, растворяют, протирают стойку, баночки, посуду, читают, напевают, рисуют, короче… да много же чем интересным можно заниматься.
В Кантине навязчивое внимание всегда бесило, хотя Амелии было понятно, что это считается лишь знаком вежливой заинтересованности. пока пришедшая не созреет сообщить о своих нуждах сама. Или… пока приведёт в порядок свои платёжные средства.
Орехи. Это хорошо.
И пара оставшихся зёрен… Сокровище, которое не котируется на рынке и имеет ценность только для Ами. Красивое красное пушистое продолговатое… Позор ей, как кантинке, но она не помнила названия растения. Впрочем, она вообще не помнит названий. Однако, это не мешает быть зёрнам и растениям красивыми.
Итак. Готова ли она с ним расстаться? Храмовница в нерешительности смотрела на зёрнышко. Вопрос скорее в том, примут ли его в оплату. Насколько она помнила, этот сорт тоже был декоративным и особой ценности при обмене не имел. Складывалось впечатление, что Ами питала особую страсть к декоративным видам растений. Ужасно непрактично, но красиво‑то как! Вероятно, она чувствовала в себе какое‑то духовное родство с этими бесполезными для кантинского быта недооценёнными существами…
И эти семена были всем, что у неё осталось. Нэй.
Амелия быстро спрятала зёрнышки обратно в поясную сумку.
Охохох. Всё это наводило на размышления. Пора было озаботиться сбором средств к существованию. Иначе о плющиках, приобретённых по настоянию собственного пищевого вдохновения, можно забыть.
Но что делать прямо сейчас? Хоть что‑нибудь! Есть дополнительное осложняющее обстоятельство. Пора ведь на работу и времени на то, чтобы стоять в нерешительности не так уж много. Вроде как она уже сильно опаздывает.
Поспешно переложив протёртые орехи в чуть пострадавший расшитый пищевой мешочек с лилово‑красным уголком от высохшего ягодного сока, Амелия быстро закрыла сумку с полузасохшими красно‑фиолетовыми по той же причине внутренностями, и решительным шагом направилась к стойке хозяйки.
— Я не знаю, что здесь так умопомрачительно пахнет… — начала она. — Но я оказалась здесь против своей воли. Однако, с полным осознанием своей неплатёжеспособности. У меня в активе не так много — орехи и… зерно декоративной…
