и параллельно придется сцепить руки в замок, дабы сдержать переплести свои пальцы с твоими.
«Что это ещё такое? – будет недоумевать сознание, пока я старательно что-то буду пересказывать. – Что происходит?».
По ходу истории ты легонько усмехнешься, а натренированное сознание охотника услужливо отметит, что твои губы цвета клюквенного морса, пролитого на снег, потрескались. Кровь моментально бросится мне в лицо от желания облизнуть эти губы, смягчить эту корку – и чтобы усидеть на месте, не подавая вида, придется призвать всю силу воли. Нужно продолжать рассказывать историю, не смотря на предвкушение горько-сладкого привкуса клюквы во рту.
Я думал, что это была какая-то разовая аномалия, но это повторилось и в следующую встречу, и после. Я сидел рядом с тобой, а ладони горели от воспоминания, как сжимали твои запястья. Стоило тебе шевельнуть ногами, и мгновенно вспоминал, как они упирались мне в спину в машине. От этих воспоминаний становилось щекотно в голове и жарко в животе.
Я решил, что если перерыв между визитами будет дольше, то все пройдёт. И действительно, последняя охота заняла много времени, была сложной в исполнении, требовала концентрации – я почти не думал о тебе.
Но едва вернувшись, первым делом я направился не к себе, а в лазарет. Сам не помню, как оказался у твоей постели. Глубокая ночь, ты не проснулась ни от скрипа двери, ни от света, пролившегося внутрь в момент, когда я заходил.
Факт очевиден: это не сработало. Но, может быть, это не так уж плохо?
Темнота и отсутствие прямого твоего взгляда делают меня бесстрашным. Протягиваю руку и завожу мягкий локон за аккуратное хрящевое ушко. Щека такая прохладная: тебе холодно?
Снимаю кофту, в которую переоделся по возвращению, и накрываю хрупкие круглые плечи.
Не могу больше отрицать: я в тебе заинтересован. Ты меня привлекаешь.
На миг становится легко, но затем тяжесть наваливается с новой силой.
Как теперь быть?
Глава
За последние трое суток я спал от силы часа четыре. От усталости ломит тело, от напряжения ноют кости в голенях и предплечьях. От недосыпа внутренности мелко трусит, а из-за нарастающего стресса трясутся поджилки.
Я начинаю напрягаться, потому что идёт целая полоса провалов.
Последняя охота прошла неудачно. Потенциал был так себе, и из пророчества уже было ясно, что шансов получить его мало – но я решил рискнуть. И ничего не добился.
Нынешняя вылазка тоже не увенчалась успехом: то ли пророчество было пустым, то ли аналитики плохо сработали. По всем местам глухо.
Перспективных пророчеств для разработки тоже не осталось: мой единственный сновидец давненько не выдавал ничего годного, потому что волком смотрит на единственного оставшегося толкового охотника. Всё ждёт, пока сбудется пророчество о них двоих, что он её заберёт. Нужно придумать, что с этим сделать, иначе я останусь совсем без информации.
Надо бы поручить аналитикам перетряхнуть архив: может быть, там найдётся что-нибудь перспективное. Людей займу заодно.
Это тоже проблема: людей у меня полно, но из них лишь треть – потенциалы, из которых годным для работы сейчас можно назвать разве что Камэла. Охотники и так были наперечёт, а из-за возвращения Крушины мне пришлось снять с фронта ещё и Энолу. У той потенциал что надо, но с ней и так договоренность была лишь на время. Потенциал замедления перспективен, хотя теоретически сложен в обращении, но я не могу на него рассчитывать, пока он в утробе матери. Я надеялся, что, если дать ей больше времени свыкнуться с ребёнком, она к нему привяжется; я думал, что, если дополнительно простимулировать её заботой о ком-то беспомощном, у неё стрельнут гормоны, проснётся материнский инстинкт – и она доносит ребёнка – это хотя бы ещё полтора года эксплуатации. Но этого не происходит: и очень скоро грозит стать проблемой. Неужели и этот расчёт окажется неверным?..
И, конечно, главной проблемой, требующей решения, остаётся Крушина, запертая в изоляторе. С её появлением началась эта полоса неудач: может, и не стоило её перехватывать.
Я направлялся в свою комнату, чтобы поспать, но ноги сами привели меня в лазарет: опомнился, когда схватился за ручку двери в изолятор. Что ж, мне и впрямь хотелось проверить, как она тут. Сейчас, одним глазком взгляну – и пойду отдыхать.
В палате темно: глубокая ночь, время сна. Узкая полоска света из приоткрытой двери падает на кровать.
Крушина спит, отвернув голову вправо. Волосы закрывают лицо: издалека я даже могу принять её за настоящую. Руки по-прежнему зафиксированы и не дают ей переворачиваться: мне это скорее не нравится. Может быть, стоит уже развязать её – над этим нужно подумать.
Ещё больше мне не нравится, что поверх больничного одеяла её грудь и плечи накрывает мужской бомбер: кто-то пришёл сюда раньше меня и заботливо её укрыл. Не припомню, чтобы давал такое распоряжение.
Внутренности перестают трястись от недосыпа и вместо этого обливаются жидким пламенем. Закрываю дверь и направляюсь в кабинет. Сон как рукой сняло: кажется, дел у меня больше, чем я планировал.
Это напомнило мне о прошлом: о том дощатом сарае, чужой кофте, призванной спасти тебя от ночной прохлады, задушевном разговоре и том, что последовало после моих откровений. Об ещё одной моей ошибке.
Настроение стало хуже некуда: стоит утопить себя в работе.
Четвёртое правило Павлова: если что-то мучает тебя – устрани это.
Авионика
Живёшь себе, живёшь, никого не трогаешь. Встаёшь по утрам, куда-то едешь, что-то там делаешь, обедаешь, болтаешь с друзьями, едешь домой, ужинаешь, опять что-то делаешь, потом ложишься спать. И, поскольку все вокруг тебя делают то же самое, тебе кажется, что ты всё делаешь правильно. Из-за того, что все вечно копошатся и чем-то заняты, ты тоже копошишься и стремишься чем-нибудь заняться. Из-за того, что все вечно жалуются на усталость, ты тоже её испытываешь и тоже на неё жалуешься.
Все недовольны в какой-то мере своей жизнью, и ты недоволен своей в какой-то степени.
Иногда приходит в голову: «А, собственно говоря, почему я недоволен?» – и начинается самокопание, которое, впрочем, мало куда приводит. Самое большое – ты приходишь к выводу, что нужно что-то изменить: пить больше воды, читать вместо того, чтобы смотреть сериалы, ходить в спортзал вместо того, чтобы лежать на диване. После недели частого хождения в туалет, засыпания от трех прочитанных страниц и двух недель тренировок возвращается на круги своя. Учёба, друзья, сериальчики и домашние дела как-то заполняют время и даруют покой. Как-то безопаснее смотреть на мышиную возню и возиться самому. Инстинкт стадного животного побеждает.
Иронично,
