Перед выходом Алиса поколдовала над костюмом Дреера, заявив, что в таком виде никуда его не выпустит. Она сплетала заклинания, делала пассы и кружила по комнате с таким удовольствием, будто в первый раз отправлялась на великосветский прием и старалась для себя. Запоздало Дмитрий понял, что здесь, в этом странном нечеловеческом посмертии, у нее просто не выпадало случая для подобного.
Алиса подошла к делу с таким вкусом и шармом, какому позавидовала бы Коко Шанель. После ее манипуляций Дмитрий не узнал себя в зеркале. Высший пилотаж заключался в том, что ничего на первый взгляд особенного Алиса с его костюмом не сотворила. Даже серый цвет остался, каким и был. Хотя, как выяснил Дреер из попутных объяснений Игоря, изначальный Свет к нему должен был вернуться. Там, где нет борьбы Света и Тьмы, отпадает нужда в Инквизиторах.
Покрой наколдованного Алисой одеяния был таков, что Дмитрий сошел бы за своего и в двадцать первом веке, и в двадцатом, и в девятнадцатом. Как ей это удалось – не сумел бы рассказать даже Теплов. Одно слово – ведьма.
Простреленные пиджак и рубашка были заброшены в корзину у дверей.
Алиса ненадолго удалилась, пока Дмитрий изучал свой новый имидж, а затем появилась снова, уже в сногсшибательном наряде. Наряд сшибал с ног, впрочем, не покроем, а во многом своей откровенностью: суперкороткие шорты, обтягивающий топик. Точно Алиса собралась заново соблазнить Игоря, как в первый день знакомства.
Она даже накрасилась и надушилась. Дреер не был уверен, что сделала это физически, а не создала магическую иллюзию. Он даже не был уверен, что его собственный костюм в один прекрасный момент не превратится в рваные тряпки. От ведьмы можно ждать чего угодно. Даже от мертвой.
Игорь переодеваться не стал. Разве что сандалии надел.
Так они и дошагали втроем до города: Игорь с Алисой держались за руки, словесник шел немного в стороне. Почему-то долго не разговаривали по пути – новичок старался переварить услышанное ранее, а Теплов с Донниковой и так прекрасно обходились без слов и чтения мыслей друг друга.
Только когда впереди с холма показался город и от его вида у Дреера перехватило несуществующий по идее дух, бывший Инквизитор поинтересовался, а к кому они, собственно, направляются.
Ответ удивил его не меньше, чем облик сумрачного полиса.
– Джакомо? Итальянец?
– Флорентиец.
Дмитрий остановился. Это было слишком большим совпадением даже для мира, который целиком состоял из магии.
– Ты чего? – спросил Игорь.
– Кажется, у нас с этим Джакомо общий учитель. Если он тот, о ком я думаю.
Про Дон Жуана Дреер им успел рассказать. Особенно эта история впечатлила Алису. Дмитрию было неловко от того, что приходится выдавать доверенное ему одному, но… Из песни слова не выкинешь. А Игорь с Алисой все же были оперативниками, и скрывать какую-либо информацию, способную помочь в будущих поисках, было по меньшей мере глупо.
А вот как звали ученика Дон Жуана, смастерившего искусственную руку, Дмитрий не сказал. Как-то выпало.
Только прав ли он был теперь в своих догадках? Флорентиец Джакомо – единственный ли Иной в своем роде? А фамилии Игорь не знал. Тут вообще, как понял Дмитрий со слов бывшего ночного дозорного, особо не было принято расспрашивать о прошлом и допытываться подробностей. Слухи вон доходили, что какой-то парень не так давно объявился, который будто бы в космосе побывал, да так и сгинул, потому что на земной орбите Сумрак кончается. Но никто не вызнал у парня больше, чем тот сам про себя рассказал.
Когда Игорь поведал о некоторых увлечениях Джакомо, сомнения развеялись. Тот самый. А вскоре Дмитрий убедился и воочию.
Дом флорентийца был не слишком велик, но архитектура замысловата – башенки, пристройки, выступы, множество разных украшений. Все, что можно, затянуто виноградными лозами.
Ворота сами отворились навстречу. Игорь пропустил вперед Алису, потом Дреера.
Во дворе бил фонтан. Вокруг него важно прохаживались павлины. Засмотревшись на эти живые веера, Дмитрий не сразу понял, в чем странность водного сооружения, но потом все же разглядел. В метре над водой висел старинный кран – не водопроводный, конечно, а тот, какой вкручивают в огромные винные бочки. Судя по всему, медный. Из крана в гранитную чашу с шипением ударяла прозрачная струя. Откуда она бралась – стороннему глазу было совершенно непонятно. Никакой трубы к крану не было подведено. Словно вода подавалась через портал.
Дреера, впрочем, не удивила сама конструкция.
– Я знаю, как это работает, – с ходу сообщил он Алисе с Игорем.
– И как же? – Теплов уселся на бортик гранитной чаши.
– Никакой левитации. В горловину крана вставлена стеклянная трубка. Вода поднимается по ней и стекает по внешним стенкам. Вот и весь фокус. Я такое видел в детстве. На фотографии в каком-то журнале.
– Феноменальная память! – улыбнулся Игорь. – Только детство у тебя когда было?
– Ну, в восьмидесятых…
– А Джакомо придумал этот трюк лет триста назад!
– Внушает… – сказал Дмитрий.
– Сотворить это было несложно! – раздался высокий голос за спиной. – К сожалению, я не придумал насос, который работал бы сам! Воду поднимает магия!
Дмитрий обернулся. Джакомо Лепорелло оказался невысоким человечком с пышной темной шевелюрой, глубокими черными глазами и выразительным носом. Определенно, в кино за такой типаж ухватились бы. Может, он и синематограф магический давным-давно изобрел?
– Много наслышан о вас, – сказал Дмитрий. Он понятия не имел, как надо приветствовать Иного, умершего… нет, ушедшего из мира живых в семнадцатом или восемнадцатом веке. Поэтому решил проскочить неловкий момент. – Если не ошибаюсь, у нас с вами общий учитель. Маэстро дон Хуан де Тенорио.
– О! – расцвел Джакомо. – Я думал, он уже среди нас, и однажды я его отыщу.
– Нет, он вполне жив и здравствует.
– А как его рука?
– В исправности. Если вы имеете в виду правую… Великолепная работа!
Итальянец прижал руку к сердцу и поклонился. Ему определенно нравилось выслушивать комплименты.
– Пройдемте в дом, сеньор…
– Дреер.
– Сеньор Дреер. – Лепорелло как будто прислушивался к звукам произносимого имени. – Я покажу вам плоды моих ученых занятий.
Игорь и Алиса переглянулись.
Дмитрий уже видел здесь разные дома. Но этот напоминал изнутри не жилище, а замысловатый часовой механизм. Шатались маятники, опускались противовесы, вращались металлические колеса, мерцали отсветы на поверхности больших линз.
– Когда я жил среди людей, у меня была одна страсть, – заговорил с ходу Лепорелло. – Механика! Я не мог понять, как вещи, взаимодействуя друг с другом, могут творить разные чудеса. Шутка судьбы была в том, что двадцати лет от роду я оказался Иным и смог творить чудеса просто так, одной лишь силой мысли. Маленькие, правда, но все равно настоящие. Тогда я решил, что волшебство и механика вполне могут помочь друг другу, как правая и левая рука взаимно дополняют гармонию человеческого организма…
– Или как правое и левое полушарие, – поддержал беседу Дреер. – Вы знаете, что центр, управляющий Силой, находится в правой половине мозга?
– Когда я учился у дона Тенорио, рассекать трупы было преступлением и богохульством, – пожал плечами итальянец. – Но Игорь и Алиса многое мне рассказали о более поздних временах и о том, как продвинулось Иное знание. Когда-то я думал, что магия способна оживить машины Леонардо да Винчи или помочь достигнуть Луны. Но дон Тенорио остудил мой пыл. Он внушил мне, что мы обязаны соблюдать Великий Договор и не вторгаться в жизнь людей без крайней нужды. Он хороший наставник.
– Да, – эхом отозвался Дреер, а сам подумал, что не ожидал от Дон Жуана такой законопослушности. Тем более в эпоху, когда тот слыл дуэлянтом, богоборцем и разбивателем сердец. Впрочем, непротиворечивые характеры встречаются только в книгах, и то не в самых правдивых.
– Я не сумел толком продвинуться в магии, – развел руками Джакомо. – Тогда подумал, что раскрытие тайн нашего мира поможет нечто разрешить в извечной борьбе Светлых и Темных, в извечной борьбе Иных и людей…
– Странно, что вы стали Темным, почтенный Джакомо, с такими идеями, – высказался Дмитрий.
Игорь с Алисой, которые бывали в этом доме явно не раз и не два, тем временем расположились в ажурных деревянных креслах гостиной. Та одновременно служила и лабораторией – на столе были хаотично расставлены склянки, реторты, горелка, валялись сломанные магические жезлы, а по углам громоздились недостроенные агрегаты с колесами и рычагами.
– Иногда не мы выбираем судьбу, а судьба нас, – улыбнулся Лепорелло. – Когда дон Тенорио нашел меня и посвятил в Иные, я был подмастерьем часовщика. Естественно, он познакомил меня в первую очередь с делом Тьмы…
Дмитрий кивнул. Интересно, если бы мальчика Джакомо выявил не Дон Жуан, а кто-то из Светлых – не получило бы человечество первого Иного гения-естествоиспытателя?
