гнилушки, на его костяных плечах и голом черепе – покоится белый плащ с капюшоном.
– Ты моя…., – шепчет зло. – Моя, иди, я выпью душу, …съем твое мясо, а из костей сделаю свирель, буду играть на ней и танцевать посреди метели, ты никогда не дождешься весны, никто ее не дождется, пока я здесь…, – шепчет зло.
– Что же ты стоишь? Чего ждешь, – спрашивает Роза, и взгляд ее тверд как сталь.
– Я ждало всю твою жизнь, с самого рождения, Роза. Чудовище делает шаг, еще, но, кажется, не может решиться на третий.
А Роза думает о булате, который ковал ее отец, когда его просили сделать смерть для охоты на Большого зверя.
– Ты думаешь обо мне, – смеется чудовище.
– Нет!!! Я думаю об Отце, – кричит Роза и в ее руке возникает «Меч – которого нет», скованный из самого несокрушимого булата, ее собственной воли…
– Ты не смеешь!!!!– визжит скелет, сотканный из серой мути, и пытается укрыться в своем белом балахоне, накинутом на костяные плечи и голый череп.
– Мой отец любил цветы, – шепчет Роза в ответ, как будто только что, что-то поняла, или нашла, в то самое мгновение, когда ударила своим мечом, то, что было – злом.
В ответ раздался пронзительный вой, затем визг, зло охватило гнилое зеленое пламя, расплескавшееся из его глазниц – от удара мечом, оно как будто сжигало само себя, и вот на его месте уже ничего нет…. Но Роза этого не видит, человеческое сердце не выдержало и практически разбилось. Она лежит на промерзшей земле в проталине у большого высохшего дерева, в правой ее руке, сжатой ладони – какой то прутик… Если Вы спросите сидящего на ветке высохшего дерева – Черного ворона: Что это? Он ответит: черенок розы…
Так ее и нашел Егор Дмитрич с командой волонтеров, сутки спустя, после того как Роза отправилась в Ближний лес, чтобы встретиться лицом к лицу со злом и потерялась для всех, кроме себя. Никто не мог поверить, но, Роза оказалась жива, пережив сердечный приступ и пролежав почти целые сутки на холодной земле.
Дочь кузнеца – верная сталь, – думал старик, пока Розу грузили в карету скорой помощи…
Семь дней Роза пролежала в палате реанимации, Дмитрича к ней не пускали. Я видел этого старика, когда навещал там свою маму….
Она пришла в себя, когда в ее больничную палату прорвались обе невестки. В последнее время они часто ходили вместе, словно птицы-неразлучницы.
Мама, вы нас так напугали, – заплакала младшая – Зулейка, когда Роза внезапно открыла глаза.
– Что с вами случилось…?– спросила глядя ей прямо в глаза старшая невестка – Зульфия.
– Я, я буду выращивать цветы, улыбнулась ей Роза, вместо ответа. – Когда через три дня мне станет еще лучше, соберите все мои вещи и отвезите меня в то село, где я родилась, я нашла себя…, – шептала старая женщина.
– А Егор Дмитрич, – спросила Зулейка, опуская глаза.
– Куда денется этот распутный старик…, – отвечала Роза. Поедет за мной….
– А мы? – спросила старшая из невесток, и подняла свой взгляд.
– А вы – хорошие девочки, наконец-то останетесь без меня, и будите жить со своими мальчиками еще счастливей…..
За окном больничной палаты ослепительно полыхало безумное весеннее солнце, старый ворон взлетел с ветки рябины, и ринулся прямо вниз, туда, где на земле была видна его тень, когда он слился со своей тенью, на этом месте растаял последний снег и появился колючий куст, пока он был сух, но когда Роза пойдет этой тропой, на нем появятся первые живые ростки, она обломит ветку и посадит этот черенок там, где хотел сделать это ее отец.
