class="p1">— Да все знают, конечно, — ответил я. — Такое невозможно скрывать долго. Но никому не хочется ссориться с наместником, поэтому об этом молчат.
— Вам же сказали?
— У него родственница там, Хотен, — вмешался князь. — Анна Ренская тебе это рассказала? — уже мне.
— Она, княже, — подтвердил я. — И должен сказать, довольно неохотно рассказала. У наместника достаточно рычагов, чтобы создать проблемы даже хозяевам частных зон, вот они и делают вид, что ничего не подозревают. Если они поднимут шум, то ничего не выиграют, а вот потерять могут легко. У наместника есть хорошие связи в княжеской канцелярии, и все знают, отчего ему всё сходит с рук.
Все присутствующие дружно поморщились.
— Ладно, разберёмся, — проворчал князь. — Что там ещё по наместнику?
— Наместник обеспечивает общее прикрытие от проверяющих, скупку, и, соответственно, сбыт украденного. Кстати, было бы интересно взглянуть, как изменился по годам объём закупок у княжеского скупщика.
— Сильно изменился, — неохотно сказал советник, дождавшись разрешающего кивка от князя. — Он докладывал, что старатели не хотят сдавать, но его доклады ложились под сукно.
— Полагаю, объёмы там небольшие, так что никто особо не волновался, — предположил я.
— Ошибаешься, Кеннер, — хмуро заметил князь. — Объёмы там совсем не маленькие. То есть в последнее время они маленькие, да, а вот лет пять назад они, оказывается, вызывали уважение. Что ещё скажешь по наместнику?
— Самый интересный вопрос: куда он сбывает закупленное у старателей? — продолжал я. — Здесь у меня только предположения. У нас в княжестве вряд ли кто-то стал бы этим заниматься, да и в других княжествах это слишком опасно. Думаю, золото и камни идут куда-то за границу, причём там всё это предприятие явно под рукой достаточно влиятельных людей. Случайный простолюдин долго подобными вещами заниматься не сможет, после второй–третьей партии к нему обязательно придут.
— Намекаешь на государственную измену? — хмуро спросил князь.
— Нет, княже, — отказался я. — Не мне такими обвинениями бросаться. Я просто не вижу возможности пять лет сбывать у нас в княжестве серьёзные партии золота и самоцветов. То есть, под прикрытием сильного дворянского семейства это, наверное, возможно, но я не представляю себе семейство, которое ради денег, пусть даже больших денег, рискнуло бы вообще всем.
— Это всё? — князь предпочёл оставить без внимания моё заявление. — Немного же ты накопал.
— Потому что я и не копал, княже, — пожал я плечами. — Если бы это не касалось Доломитного, то я бы вообще на это внимания не обратил. Не моё это дело, и вообще оно выходит за рамки моих полномочий.
— Доломитного? — непонимающе нахмурился князь.
— Мы будущий посёлок так зовём, потому что он возле доломитовых врат будет строиться. Надо же его как-то называть, а официального названия пока нет.
— Ну Доломитный так Доломитный, — пожал плечами князь. — А там-то каким образом наместник отметился?
— Часть старейшин карл решила подождать с сотрудничеством, — объяснил я. — Как мне сказали, они сомневаются, что княжеская власть в Рифеях достаточно сильна, чтобы выполнять свои обязательства. По их мнению, правит в Рифейске скорее наместник, а не князь. Они засомневались после того, как несколько карл отказались сдавать камни скупщику наместника и пропали без следа.
Князь мрачно уставился на меня, а в эмоциональном фоне на меня будто надвинулась грозовая туча.
— Я просто передал слова старейшины, княже, — поспешно пояснил я. — Я попытался его переубедить, но пока они не увидят исправления ситуации в Рифейске, своего решения не изменят.
Князь немного помолчал, успокаивая эмоции.
— Почему не рассказываешь про то, как в тебя там стреляли?
— В отчёте я про это упомянул, княже, — с удивлением посмотрел я на него. — А так-то мелочь ведь — о чём рассказывать?
— Ничего себе мелочь! — воскликнул князь, взглядом апеллируя к присутствующим. — Моих дворян отстреливают, а ему мелочь!
— Да там всего лишь из охотничьих карабинов по дирижаблю постреляли. Пули даже обшивку не пробили, поцарапали слегка.
— И что с того? — строго спросил он. — Покушение простолюдина на жизнь дворянина — это по уложению преступление первой степени, и неважно, пробила пуля обшивку, или не пробила.
— Всё так, — согласился я, недоумевая от такого напора. — Поймаю злодеев — накажу обязательно. А сейчас-то мне что — всё бросить и гоняться за ними, что ли?
— Да, всё бросить и гоняться, — веско сказал князь, пристально на меня глядя. — Бери свою дружину и переверни там всё.
— Да что ты говоришь, княже! — воскликнул я в полном обалдении. — Ты сам посуди: как это выглядеть будет, если моя дружина начнёт твой город громить?
— Многие поймут неправильно, княже, — подтвердил советник Хотен.
— Пожалуй, да, не все поймут, — неохотно согласился князь, немного подумав. — Дружина твоя там действительно не совсем к месту будет. Значит, делаем так: ты получаешь чрезвычайные полномочия действовать от моего имени. Я временно подчиняю тебе двенадцатый отдельный полк, в нём четыре сотни, для этой задачи хватит с запасом. Завтра с утра у вас погрузка на Ладожском вокзале, я распоряжусь, чтобы твой салон-вагон прицепили к воинскому составу. Разберись с Рифейском и перетряхни там всё как следует. Курт направит от себя бригаду следователей. Хотен, от тебя поедет команда ревизоров, обеспечишь всё, что надо. Кеннер, все они будут подчиняться тебе, наведи в Рифейске порядок. Если твои выводы насчёт наместника и командира гарнизона подтвердятся, всех причастных под арест, и в Новгород. Хотя мелочь можешь и там казнить, какой смысл бандитов туда-сюда катать.
Немая сцена. Я мучительно пытался понять, услышал я всё это на самом деле, или же у меня галлюцинации, а князь смотрел на меня добрым взглядом любящего отца.
— И как это сочетается с законом, княже? — перегруженный мозг, наконец, нашёл зацепку к реальности.
— Никак не сочетается, — ласково ответил князь. — Какой ещё закон? Это же военное поселение. Приедешь, сразу введёшь военное положение и тем же приказом создашь военный трибунал из командира полка и пары сотников, на кого он покажет. Всё, Кеннер, иди и напомни там всем, кто в княжестве власть.
* * *
Ленку я обнаружил на полигоне дружины, где она старательно упражнялась с какими-то неизвестными мне конструктами.
— Ты весь
