Грин крайне взбешенный, а Даниэль так и не вышел к ужину. А затем, вы уже знаете, тело Грейси нашли в …
Она так и не смогла это произнести. Горькие слезы покатились из глаз, и женщина стала яростно моргать, пытаясь остановить их. Не сейчас.
– А что ты можешь сказать о Натали Ройс?
– Натали? – эхом отозвалась она.
Дженни начинало казаться, что эта чудовищная пытка воспоминаниями никогда не закончится.
– Дани был с ней знаком?
Женщина покачала головой.
– Не думаю. Если и был, то неблизко – это точно. Она была знакомой Грейси. Просто знакомой, даже не подругой.
– Почему же ты тогда запомнила ее имя? – удивился Карлайл.
– Не знаю. Грейси как-то упомянула, что эта девушка Натали помогает ей подтянуть некоторые предметы. Я выкинула это из головы. А когда по новостям передали известие о ее смерти, я вспомнила.
– Скажи, а как Дани вел себя после смерти Грейс?
– На сутки заперся у себя и пил, – тихо ответила женщина, – А затем стал вести себя так, словно и не было никакой Грейси в его жизни. Приказал выбросить все ее вещи, которые за время их отношений появились в нашем доме.
– И никаких подозрительных визитов, никаких новых странных знакомых? – допытывался хмурый мужчина.
Джинни покачала головой. Она на самом деле не могла припомнить ничего подобного в то время.
Когда Эдвард Карлайл наконец ушел, женщина, чувствовала себя настолько опустошенной и больной, что прилегла на кровать и долго смотрела, как перемещается стрелка часов на небольших настенных часах, что висели над дверью в ее спальне. Потом нахлынули слезы. Наверное, она так не рыдала, даже когда не стало ее ненаглядной Лары.
Тамара никак не могла ухватить реальность за хвост. Она как хитрая лисица, махнет рыжим хвостиком и была такова. На мгновение девушке даже показалось, что она пришла в себя. Появилось восприятие и осознание, что она перемещается в пространстве, но не на своих ногах, а будто кто-то несет ее безвольное тело. Тома улыбается. Ей хорошо как никогда, словно вместо крови по венам течет наркотик.
– И долго ты собираешься заниматься идиотизмом?
Капризный женский голос заставил ее сознание вздрогнуть и сладостный дурман мгновенно развеялся. Девушка осознала себя стоящей посреди каменного утеса. Перед глазами мелькали странные тени и силуэты. Было не темно, но сумеречно. Томка сделала два неуверенных шага вперед и наклонила голову. Это был обрыв. Она стояла на неприступном со всех сторон пяточке перед обрывом. А внизу не было видно ничего кроме черного провала бездны.
Тамара в страхе отпрянула, чем вызвала заливистый хохот некого существа, которого она не видела, но чувствовала его присутствие.
– Где я? – сипло, спросила девушка, обращаясь к этому существу.
– Где-где? – издевательски передразнило оно, – Не узнала свое собственное подсознание?
– А почему тут так страшно? – удивилась Томка осматриваясь.
– Да уж. Не курорт, – нагло протянуло существо с женским голосом, – Это ты у себя спроси, а не у меня. Твое же подсознание.
– А ты кто?
– Ну, наконец-то! Я думала, ты никогда не спросишь.
Тут же на глазах начал сгущаться туман и перед изумленным Томкиным взором предстала тень. Серая, дрожащая и полупрозрачная тень, смутно напоминающая человеческие очертания.
– Мы с тобой уже заочно знакомы. Я Лара, – представилась тень и ее призрачное тело, присело в неком подобии книксена.
– А почему ты так странно выглядишь?
– Нелегко в твоем гадюшнике, – тень развела руками, – Появиться в своем истинном облике. Хорош же твой внутренний мир, ничего не скажешь.
Тамара лихорадочно соображала, как себя вести с тенью. Страх ознобом бегал по телу.
– Да не трясись ты. Ничего я тебе не сделаю, – заверила девушку тень.
– Что тебе нужно? – дрожащим от страха голосом спросила Тома.
– На огонек заскочила. В загробном мире, сама понимаешь, скука смертная. А тут тебе сынуля мой скучать не дает. Поболтаем, познакомимся поближе.
– З-зачем?
– Как зачем? Скоро мы с тобой породнимся, – радостно заявила Лара.
Томка подозрительно прищурилась.
– В каком смысле «породнимся»?
– О! – всплеснула руками тень, – Я вижу, мой дорогой муженек тебя посвятил в некоторые подробности. Не переживай все у нас с тобой получиться наилучшим образом.
Томка в ужасе отпрянула и уперлась спиной в камень.
– Не подходи! – предупредила Томка, выставляя руки перед собой.
Реальность задрожала, зарябила и тень вместе с ней тоже стала какой-то нестабильной. Раздался злобный рык. И Тома поняла, что его издала Лара.
– Что ты творишь? – зарычала демоница, – Прекрати немедленно вышвыривать меня. Я и так к тебе еле пробралась. Хорошо хоть болезнь ослабила тебя.
– Убирайся! – закричала девушка.
Лара оскалила свою призрачную пасть и приблизилась в дрожащей девушке.
– Дурочка! Я нужна тебе, так же как и ты мне. Он выпьет тебя до дна, вот увидишь. Убьет, сам не осознавая этого. Не его вина, что он такой. Моя вина.
Томка зажала уши руками и замотала головой изо всех сил, стараясь прогнать это наваждение.
– Сама позовешь. Сама…, – напоследок прошипела тень и прыгнула с обрыва в бездну.
Томка разжала руки и, с трудом переводя дух, подкралась к самому краю. Осторожно заглянула вниз. Ничего. Только темнота и пустота. Лара ушла…
Девушка устало опустилась на колени и тихо захныкала, как маленькая девочка. Ушла. Как хорошо… Или плохо?
Сознание пришло резко, и Тамара мгновенно открыла глаза. Перед ними предстал потолок. Опять потолок. Очень знакомый потолок. Мгновение и она его узнала. И похолодела от ужаса. Она была в доме Даниэля Карлайла. Зачем? Зачем она здесь?
– Ты проснулась, – тихо раздалось над ухом.
Это был он. Сидел на краю постели, низко наклонившись, чтобы осторожно, почти неосязаемо коснуться губами ее волос.
– Я уже заждался, – мурлыкнул Даниэль, тоном кота объевшегося сметаны.
Тамара повернула голову в его сторону и встретилась взглядом с его пронзительной голубизной. Такой прекрасной и одновременно смертельно опасной. Даниэль тепло улыбнулся и легко чмокнул ее в губы. Томка вздрогнула, словно мороз пошел по коже от этого незатейливого прикосновения. Собраться и противиться. Противиться во что бы то ни стало.
– Нет, – недовольно проворчал молодой человек, сгребая Тамару в объятия, – Так дело не пойдет.
Он снова наклонился за поцелуем, и девушку обдало дыханием чистой страсти. Это было какое-то безумие. Как тогда на башне, только теперь было ни капельки не страшно. Хорошо. Томке было настолько хорошо, что когда требовательные, почти болезненные поцелуи спустились ниже, она с радостью выгнулась в объятиях. Отдаться. Подчиниться. Сейчас…
Его жадные руки скользят по обнаженной коже груди и плеч. Ее непослушные, страстные хватают Даниэля его за волосы, перебирают их, притягивают к себе, чтобы поцеловать этот порочный рот с отчаянной жаждой. Он искушает, дразнит, соблазняет и шепчет:
– Поцелуй…сама…сейчас…сама…
И в тот же момент Томка понимает, что все это не настоящее. С силой, непонятно откуда появившейся в ее хрупком теле, она отталкивает от себя Даниэля. Тот смотрит на нее непонимающе, словно не может понять, когда перешел ту заветную грань между иллюзией и явью.
Томка взвилась с
