в далеком прошлом.
В 1610 году при спуске на воду корабля Prince Royal девочкой она стояла в толпе людей и наблюдала как принц Уэльский поднялся на борт, хлебнул вина из золотой чаши, торжественно произнёс имя судна и, окропив его вином, попросил божественной защиты для сего «ковчега», его экипажа и пассажиров. После спуска корабля кубки бросали за борт, но с 1690 года от кубков отказались, заменив их бутылками с вином. Некоторые использовали святую воду, набранную в семи морях, различные напитки — от виноградного сока до коньяка.
Тогда еще никому не известная девочка размечталась, что будет иметь прямое отношение к данному действу. Итак, в конце XIX века появилась традиция использования для «крещения» корабля шампанское — как наиболее светский напиток. К тому же из всех французских вин шампанские были самыми дорогими, поэтому моряки решили, что корабли не обидятся на такой жест.
Кто придумал разбивать о борт именно шампанское история на самом деле не знает (не будем же раскрывать всех секретов нашей блондинки), но впервые данный факт был зафиксирован в 1890 году во время крещения военного бронированного корабля Maine. А вот это уже не тайна и ее стоит упомянуть на этих страницах, и тем самым объяснить дальнейший ход мыслей Шампанского.
День выдался тогда тяжелым в плане большого количества работы. Тут еще поступил указ свыше, что сегодня состоится боевое крещение Maine, что естественно, было с одной стороны радостным событием, но с другой лишней тратой времени, учитывая, что корабль строился в течение 7 лет и к моменту ввода в строй успел устареть, а это немного напрягало как самого инженера Теодора Д. Вильсона, так и учрежденного первого капитана судна Арента Крауниншилда.
Внизу собралась толпа народу, в основном состоящая из мужчин в модных по тем временах шляпах, в частности котелках (но были те, что продолжали носить цилиндры), и в костюмах-тройках. Стоит упомянуть об остроконечных бородах и пышных усах, которые вошли в моду еще в 1820 году, но сохранили свою известность вплоть до Первой мировой войны. Не всем шла эта «мочалка» на лице, но, к сожалению, это повсеместно имело репутацию шика, и каждый мужчина считал своим долгом отращивать ее в естественном виде! Если вам не совсем понятна суть сего замечания, можете взглянуть на портреты Николая Алексеевича Некрасова и Карла Маркса, например, тогда вам будет более ясна вся картина аристократии и верхних слоев светского общества тех лет. Но а в данном случае, вся подобная элита с нетерпением ждала момента бьющегося стекла об борт корабля.
Шампанское, как близкая подруга внучки морского министра, находилась так же на пьедестале и наблюдала за всей этой помпезным событием с победным высокомерием. Спустя столько лет, она смогла добиться желаемого — сделать традицией разбивать свой напиток во время крещения кораблей. Естественно, это все это было глупой светской затеей — богам с высокой колокольни наплевать на то, что там, да и как бьют об железные крейсера, — но все равно это приятно, когда твое детище получает своеобразную «медаль» в каком-то соревновании. Даже прочитав в газетах в последующем в 1898 году о том, что Maine взорвали в Гаване какие-то местные революционеры, не поубавило ее победной радости. Ведь это был лишь первый ее выход в свет в данном антураже. Далее было несметное количество подобных кораблей и их историй с печальным концом. Особенно запомнился Титаник. Вот уж незабываемое зрелище, учитывая, что она видела это все воочию.
И вот в декабре 1997 года, она оказалась в кинотеатре со своей знакомой на нашумевшем одноименном фильме Джеймса Кэмерона. И будто вновь все прочувствовала каждой клеточкой души: все эти тревоги и метания в страхе не спастись. И эти отношения Роуз и Джека… одним словом — поразительно! А ведь лишь самые яркие эмоции остаются в памяти.
Что ж, вернемся же в реальный мир. Шампанское видит парочку на корме корабля во время заката, вспоминает о своем триумфе 1890 года и в завершение в придачу какой-то матрос кричит «да» на ответ приказа вышестоящего по званию у нее где-то далеко за спиной — и все это подталкивает Шампанское на принятие решения.
Она быстрым шагом идет к каютам, даже помыслив не успевая, в каком именно может остановится Белое Вино.
— Извините, — ее сбивает на ходу один из членов экипажа. — Вы заблудились?
Похоже он спутал меня с младшей из сестер, что в целом неудивительно: по фигуре и цвету волос они были похожи (только у Шампанского это были кудри от природы, а у Белого Вина — благодаря парикмахерскому искусству).
— Ой, да, я запуталась в этих каютах и никак не могу припомнить в какой именно нас поселили с сестрой, — молясь всем богам, чтобы Красного Вина не оказалось на месте.
— Вон в той, мадам, в прошлый раз Вы выходили из нее, — указал он на дверь.
— Благодарю, — присела она неловко в реверансе. «Удивительно, что он не обратил внимания, что я в совершенно в другой одежде», — успела она подумать, когда открыла дверь каюты (что удивительно, оказалась не запертой!) и скрылась от чужих глаз.
И вот проклятье! Судя по чемоданам и некоторой одежде в шкафу, это была мужская каюта. Какого черта здесь делала Белое Вино?! Либо тот мужчина, что указал ей на дверь ошибся, и сестры проживают в соседних помещениях.
Но ведь времени уже не было, надо было поскорее оставить деревянный ящик и скрыться. Порывшись слегка в вещах, до Шампанского дошло, что это все принадлежит Виски и Коньяку. Час от часу не легче. Хотя, воспользовавшись прежней методикой, девушка пришла к мнению, что это, видимо, именно тот знак, но неправильно расшифрованный. Она же видела именно Виски на корме корабля!
Итак, решение вновь принято. И придя к заключению о том, какие именно вещи принадлежат сие господину, она нашла небольшое углубление, куда идеально помещалась небольшая деревянная шкатулка. Припрятав ее туда, блондинка замела следы и вышла из каюты. Далее она ускользнула незамеченной. По крайней мере она смела так думать.
Итак, товар был потерян и за него Суррогат предложил бы нереальную цену. Конечно, то, что задумала Мартини изначально вряд ли он исполнит: в чем смысл быть королем, если этому цена его свержение? Поэтому надо придумать наиболее подходящий план действий, ибо время поджимает.
Обо всем этом думая, Мартини давила педаль скорости на максимум, набирая штрафы на каждой встречной камере. Возможно, из оцепенения ее вывела бы сирена
