мы, просто громче. Он убил Ньепса! — кричал второй, все еще пытаясь затянуть в темноту первого, который стал кричать.
— Разве мы этого не хотели?
— Нет! — и слуги скрылись в темноте библиотеки. Третий, вздохнув, медленно побрел за своими товарищами, что-то ворча себе под нос.
Я пошел совсем в другую сторону. Факел даже не взял. Передо мной была пустота, темные колонны, которые выделялись среди мглы, я обходил, ступая по лужам, камням, иногда спотыкаясь и падая, но медленно вставая и идя вперед. По всей библиотеки были эхом слышны голоса толпы, птиц и звуки падающих книг. Но чем дальше я отходил, тем больше тишина давила на уши. Я медленно брел по сырому помещению, постоянно чувствуя запах книг. Где-то сами собой перевернулись листы, где-то кто-то полз, а шорохи не отходили ни на шаг от меня.
Разумеется, я понятия не имел, где нахожусь, что делаю, как я сюда попал. В моей голове как-то разом все выключилось. Была лишь одна мысль, что я везде, где только мог, оплошал, и это давило на все тело. Было сложно чувствовать страх, что-то переживать, когда в голове возникает полная каша, которая невольно затягивает тебя в себя, строя перед твоим разумом высокий забор, изолируя тебя от окружающего мира. Существует только сырая и темная дорога без цели, какого-либо света. Окружение состоит из страшных, таинственных звуков, которые могут тебя схватить, утащить и убить, но ты спокоен, громко топаешь ногами, а в голове- такой же туман. Ты будто бы декорация этой библиотеки- одна из его колонн. В тебе нет эмоций, чувств, страхов- равнодушная и пустая книга, невыразительная и холодная. Я брел по скользким камням, вся нога уже была в синяках, но останавливаться было нельзя. Как-то надо идти вперед, иначе…
Я споткнулся о что-то мягкое и упал на не такой же мягкий каменный пол. Присмотревшись в темноту, я увидел нечеткий силуэт сидящего человека, который что-то держал в руке.
— Ты, видно, не слишком обрадован, — мой голос на некоторое время стал единственным живым звуком в помещении.
Темная голова посмотрела на меня.
— Ты тоже особо не веселишься, — глухо отвечал Атан.
— Ну, у тебя явная причина быть счастливым.
— У меня есть право быть и несчастным.
— Ты получил, что хотел, так почему не смеялся вместе со мной? Почему не поддержал меня?
— Это…,-рука, покрытая тенью, слабо подняла предмет, который держала. — Пустой роман. Даже смысла нет. Он обыкновенен. Драма… Глупая драма.
— Вся книга?
— Все, — горько выплюнул библиотекарь, упав на пол. — Все- пустой и бессмысленный роман.
— Такой красивой метафорой ты так безобразно перечеркнул жизнь.
— А на что ее подчеркивать?
— Тут уж не от нее зависит, быть тебе счастливым или нет. Цели не она выбирала.
— Но она могла намекнуть…
— И ради этого ты убил Ньепса? Ради этого намека?
— Да… Все равно он такой же, как я.
— У тебя есть семья?
Атан промолчал.
— Значит, — сказал я и тоже лег на холодный и неудобный пол, смотря на плавное движение дымки в воздухе. — Ты не такой же. Ты убил чужого. Ты- убийца.
— Убийца… И что же дальше? Я же… Ничего не чувствую.
— Значит, ты самоубийца.
— Почему? — вскочил Атан. — Я убил его! Не себя! Почему я самоубийца?! Я же жив!
— Ты знал, что ничего не найдешь с тем ключом. Так почему же Ньепс мертв?
— Как минимум, потому что он этого заслужил.
— Заслужил стать невинной жертвой твоего размашистого удара себе грудь?
Силуэт Атана смотрел на меня. Я чувствовал, как сквозь книжный туман сочится грусть. Он не хотел признавать своего самоубийства. Ему была страшна мысль об убийстве себя.
— Что же ты ожидал, когда взял ключ?
— Я ожидал…, — библиотекарь лег так же, как и я на холодный каменный пол. — Я ожидал, что найду смысл. Думал, что те запретные книги- это мое оправдание.
— Твоим смыслом стал Ньепс. Его убийство. В твоей жизни появилось что-то, кроме зависти, ведь так?
— Я думал, что запертые книги- это грязные секреты Ньепсов, их грехи. Я хотел чем-то отплатить Богу за содеянное убийство, хотел смягчить свое наказание…
— И вместо секретов здесь- пустые романы, которые так любил один из Ньепсов. Интересно, какой из них?
— Да какая разница? — Атан бросил в темноту книгу. — Я одного не могу понять… Почему себя? Я же еще жив.
— Как близко ты к смерти?
— Я бессмертен, — после молчания, Атан встревоженно переспросил. — Я же бессмертный?
— В твоих руках твоя же жизнь. Ты стал свободен.
— А вместе со свободой что-то ушло…
— Что же?
— Смысл…
— До этого ты подчинялся, гнался за Ньепсом, был слугой. Теперь же ты человек. А люди смертные.
— Но ты…, — библиотекарь поднял на меня голову. — Ты тоже бессмертен.
— Ты не прав. Я человек.
— Нет… Ты не человек… Ты…
— Кто?
— Что случилось с тобой? Нет, даже не так… Что ты натворил?
— Видимо, что-то ужасное.
— Ты тоже убил?
— Нет.
— Значит, убиваешь…
— Знаешь, наш разговор стал мне скучен. Советую тебе куда-нибудь спрятаться. Не вечно же им тебя искать.
— Кого? — он схватил мою руку, пока я вставал. — Кого ты безжалостно расчленяешь? Ответь мне!
— Тебе на что? — я вырвался. — Я не хотел! Я не хотел запускать этот процесс, но он начался!
— Только не говори, что это Вайолетт…
— Нет. Точно не она. Ее я не смогу утопить.
— Тогда кто? — я не видел его глаз, но чувствовал их интерес. В таком состоянии ранее самоуверенный и хитрый библиотекарь превратился в жалкую мышь, которая просит кусочек сыра, как половая тряпка на улице всем своим видом просит, чтобы ей еще воспользовались.
— Ты знаешь.
— Безликий?! — он снова крепко сжал мою руку.
Я ничего не ответил.
— Но как ты умудрился…
— Дело случая. Повезло оказаться не в то время, не в том месте.
Я повернулся и стал отдалятся от темной жалкой фигуры пухлого библиотекаря. Атан полз за мной на четвереньках и все время кричал:
— Расскажи, как ты это сделал! Почему я не смог, а у тебя получилось? Расскажи мне все! — я не стерпел и повернулся к его силуэту.
— От смерти не убежишь. Нанеси, наконец, последний удар и покойся с миром. Я уже пытался спасти, в итоге, убил.
После этого библиотекарь остался на месте и больше ничего не сказал.
Сразу стало тихо. Ужасно тихо. Эта была эмоциональная разгрузка для меня. Все сомнения и вся боль ушли после разговора с отчаявшимся. Его бы я не спас, а только ускорил то, что и так движется чуть ли не со скоростью света. Почему же
