было слишком много.
— Не могу… Иди. Иди, Миш…
— Да черт тебя дери!
Я развернулся и приготовился бежать. И едва не сбил с ног Лысого препода.
— Хватай мальчишку и тащи за наши спины, — приказал он.
За Лысым столпилось не меньше десятка других сотрудников. Все в форме, с нашивками разных рангов — от студентов-старшекурсников до высоких преподавательских чинов Аудиториума. Все сверкали всполохами “Берегинь” — янтарные, рубиновые, зеленые…
Я схватил Колю за шиворот и просто потащил по земле. Он уже не отбивался и не пытался ерзать — просто таращился на заколдованных брата и сестру глазами, полными ужаса.
— Сиди здесь, — я доволок его за спины преподавателей и оставил там.
А сам усилил “Берегиню” и перераспределил силу. Надо мной зависло несколько белоснежных колобков.
Лысый удивленно покосился на меня.
— Так, значит, о вас говорил его высокопревосходительство…
— Что нужно делать? Я помогу.
— Если грубо — вырубить и обездвижить. Затем менталисты приступят к своей части.
Я кивнул.
— Это можно.
И запустил первый “Колобок” прямо в лоб Ирэн. Прости, дорогая. В данном контексте бьет — значит, любит.
Девчонка молниеносно выставила “Покров”, и заклинание поглотило не только мой урон, но и несколько “Кос” студента-четверокурсника. Ирина улыбнулась — безумно, сладострастно. И ответила.
Я увернулся. Выпустил очередь “Кос”, чтобы взрезать ее “Покров”. Силовые лезвия пропороли защиту, барьер начал оседать, и сквозь дыры пробрались преподавательские “Колобки”. Несколько вошли в тело Ирэн, она выгнулась дугой в неестественной позе и рухнула на асфальт.
Но занятый Ирэн, я не уследил за Колей. Лекарь прополз за нашими спинами, обогнул шеренгу слева и, с трудом передвигаясь, пошел прямиком на брата с сестрой. Даже не повесил “Берегиню”.
— Не стрелять! — крикнул я, когда понял, что Коля вышел на линию магического огня. — Остановитесь!
Я бросил “Покров”, чтобы уберечь парня, но не успел. Несколько “Кос” рассекли спину Коле. Он дернулся, из распоротой рубашки потекло что-то темное.
— Стоять! — севшим голосом заревел я.
А в следующий миг обезумевшие Поля и Боря бросились на него.
— Коля!
Я поднырнул под линией огня, перекатился по раскаленному от заклинаний асфальту и выставил “Покров” между дурным Сперанским и его безумными братом и сестрой.
Взлохмаченная Поля разъяренно взвыла, наткнувшись на физический барьер. Ударилась о него раз, другой… Они с Борей вели себя, словно зомби — казалось, смекалочку у них отключило вместе с собственной волей. И движения их были грубыми, угловатыми, словно руки и ноги плохо гнулись в суставах. Будто не они сами шли, а что-то ими двигало.
Раз так, быть может, там внутри еще остались они, настоящие они?
Но выяснить это я не успел.
Коля испуганно таращился на родню, стараясь отползти подальше. Усилив свою “Берегиню”, я схватил его за руку и потащил обратно за спины студентов и преподавателей.
— Идиот! — не сдержавшись, я влепил ему затрещину. — Какого хрена ты полез? Не видишь — они не в себе?
Сперанский тряхнул головой.
— Я… Я не…
— Не думал, — прошипел я. — Ты чуть не сдох, понимаешь?
Пользуясь силой защитного заклинания, я подхватил Колю за плечи и поволок еще дальше от аудиториумских. Сражение становилось еще жарче — запахло раскаленным асфальтом, в оконных стеклах отражались мириады всполохов заклинаний. А Николай был ранен.
— Сиди и не рыпайся, — велел я, как можно осторожнее опуская парня на поребрик.
Не убавляя интенсивности “Берегини”, я обратился к родовому источнику и зачерпнул немного силы из целебного потока. Коля терял кровь, нужно было срочно его подлатать. “Косы” и “Колобки” прошлись по нему слишком мощно.
— Да я при всем желании уже не убегу.
— Раньше надо было думать, — проворчал я и принялся исследовать раны.
Так… Пять неглубоких порезов, три ожога и одна тяжелая рана. Еще бы чуть-чуть — и минус одна почка.
Я снова обратился к источнику и на этот раз решил сыграть роль передатчика. Просто пропустил целебный поток через себя, приложил руки к ранам Николая и позволил живительной силе продлиться. Пусть течет столько, сколько нужно.
Источник недовольно зарокотал, пришлось мысленно объясняться, что спасаю друга. Друга, который до этого помогал мне.
“Долг платежом красен”, — объяснил я Роду, и тот согласился. Род, как я понял, вообще крайне щепетильно относился к вопросам долгов.
Коля прикрыл глаза, его голова завалилась, и мне пришлось подхватить его затылок свободной рукой. Не отнимая второй ладони от его ран, я уложил его навзничь. Кровь остановилась. Я направил чуть больше силы на усиление регенерации. Полностью не починю, но Коля хотя бы дотянет до лазарета и профессиональных лекарей.
— Теперь спи.
Когда поток иссяк, я отнял ладони и поднялся на ноги. Бой перед Северным Полигоном не прекращался. Я снова взглянул на безмятежное лицо Сперанского, позавидовал его бессознанке и уставился на побоище.
У меня словно открылось второе дыхание — сила пульсировала в ладонях, требуя выхода. И сила боевая.
А еще я очень хотел вытащить из этого ада Ирку. Убить она меня не смогла и не сможет — клятва резала смертоносность ее заклинаний вдвое. Пару раз она по мне шарахнула, но урон был гораздо меньше, чем я от нее ожидал.
Значит, попробуем вытащить оттуда и ее, и остальных Сперанских. Если получится.
Позади меня со стороны перекестка доносился шум — топот ног, короткие выкрики — приказы, стоны… Я обернулся. Из-за угла здания начали выходить люди: в мундирах, в белых лекарских халатах, в спецовках, в обычной гражданской одежде. Кто-то в крови, кого-то несли на носилках. Я взглянул на указатель — “Восточный Полигон”. Значит, там случилось то же самое? И вот почему подмога припозднилась к Северному Полигону?
Я взмахнул рукой, привлекая внимание, а затем плюнул на это и просто подбежал к пожилой даме в белом халате.
— У меня раненый. Здесь, у тротуара, — я показал на лежавшего Колю. — Забрать сможете?
Дама неуверенно качнула головой.
— Прямо сейчас нет, у нас много пострадавших. Пришлем кого-нибудь через пять минут. Дотянет?
— Да.
Сотрудники торопливо понесли раненых в сторону выхода, туда же направилась скорбная потрепанная вереница людей с Восточного Полигона. Я побежал обратно к Северному, на ходу пытаясь оценить происходящее.
Аудиториумским во главе с Лысым удалось проредить массу безумцев. Я заметил рыжую голову Поли — девчонка лежала на земле в странной, неестественной позе. Словно ее серпом подкосило. Боря еще держался. Матерился такими словами, от которых уши свернулись бы в трубочку даже у рабочих с Путиловского. Причем бранился одновременно по-русски и по-гречески. Полиглот хренов.
Ловко уворачиваясь от “Кос” и
