class="p1">— У-уу, нехорошая женщина, — пробормотал себе под нос.
— Вы чем-то недовольны, господин Стрижнев?
— Никак нет, госпожа профессор. Всегда рад помочь очаровательной женщине, и конечно же, своим сокурсникам.
— Подхалим, — прошептала Подольская и усмехнулась.
— Ну что вы, я от чистого сердца.
Уже через полчаса я молча матерился и подумывал: — «А стоит ли спасать Стеллу Яковлевну?»
После каждого отработанного на моей тушке заклинания, Подольская иронично кривила губы, показывая, что подобная учась постигнет каждого, кто будет проявлять безответственность по ее предмету.
Больно не было, скорее досадно. Стоять под молчаливые насмешки сокурсников оказалось неприятно. Многие сочли бы такое отношение к себе любимому насмешкой. Мне же было пофиг. Пожалуй, лучшей наградой стала мелькающая на губах профессора едва заметная улыбка. Пришлось даже покривляться немного, подыгрывая, чтобы хоть немного повеселить проректора.
— Макс, ты совсем больной на голову? — поинтересовалась Мария, когда мы вышли из аудитории.
— В смысле?
— В прямом. В следующий раз нормально выполняй задания, а то эта стерва что-нибудь еще более зверское придумает.
— Не преувеличивай и не называй Подольскую стервой. Нормальная она.
— Чего? Макс! Да все от проректора в ужасе. Мало того, что про нее всякие страшилки рассказывают, так еще и выглядит как настоящий мертвец. Может она зомби?
Ага, — поддакнул Егор, а на инвалидном кресле сидит, укрыв ноги одеялом, потому как они не человеческие, а козлиные с копытами, как у демоницы.
— А-ха-ха, большего бреда я еще не слышал. Вы действительно верите в эту чушь?
Мария пожала худыми плечиками.
— Почему бы и нет. Всякое в мире случается, даже то, что кажется невозможным, — Скорее всего за закрытыми дверями проректор прыгает как козочка, а инвалидное кресло — это составляющая ее образа, чтобы пугать нерадивых студентов.
Я вздохнул, понимая, что доказать друзьям хоть свою точку зрения, бесполезно. Они все равно будут придерживаться другого мнения. Главное, чтобы при Стелле Яковлевне не ляпнули подобную хрень.
Хотя, женщина наверняка знает все слухи, которые про нее ходят. но и промолчать не смог:
— Не так страшен черт, как его малюют. Да и вообще, Подольская была в своем праве, я накосячил — я ответил.
— А что ты так яро ее защищаешь? Уж не влюбился ли? — Мария испытующе посмотрела мне в глаза.
— Ха-ха, нет. Просто вижу чуть больше, чем некоторые, — отмахнулся от подруги.
Раздумывая над ситуацией. решил изменить планы.
Так, пожалуй, отложу-ка я поход в библиотеку, а наведаюсь в лазарет к профессору Рабашскому. Если не окажется на месте — доеду до клиники. Встреча с ним на данный момент важнее, чем информация о черной трости, которая к тому же вряд ли имеется в академической библиотеке, но проверить стоит, правда уже не сегодня.
— Макс, ты куда? — удивленно воскликнула Маша.
Недоуменно посмотрел на девушку.
— У меня, вообще-то дела. Занятия закончились, так что всем пока. До завтра.
— А ну, стоять! — рявкнула Зотова.
— Что еще?
— Максим, мы так-то должны отправиться в лабораторию, мыть колбы. Ты сам согласился. Если не появимся, Алексей выбросит наши шкуры, — пояснил Егор.
— Не выбросит, он их себе заберет, — буркнула Зотова, — в виде компенсации. Не для того, я этих мерзких ящериц на части рвала, чтобы свою добычу лаборанту отдать, который кроме своего кабинета наверняка нигде не бывал и с тварями не сражался.
— Эх, Машка, погубит тебя жадность, но да ладно. Раз обещал, значит придется идти.
Надеюсь, после отработки успею застать на месте Семена Семеновича.
Алексей засиял как начищенный самовар, увидев нашу троицу: еще бы, бесплатная рабочая сила. Мужчина довольно потер руки и отправил нас в моечную, где на столах и тележках громоздились кучи грязных колб, тарелок, пробирок, пипеток, пинцетов и всякого прочего барахла.
— Вот ваш фронт работ, приступайте. У вас есть полтора часа, что не успеете, домоете завтра.
— У-уу, — кисло простонал Егор.
— Так дело не пойдет, — уперла руки в бока Зотова, — сначала покажите наши шкуры. Я хочу знать, на какой стадии обработки они находятся.
— Не переживайте, девушка. С ними все абсолютно в порядке, — слишком быстро ответил лаборант.
Даже я заметил подвох.
Мария прищурилась и сделала шаг вперед, грозно выставив руку и ткнув мужчину в грудь пальцем.
— Я вам не верю.
— Да что может случиться с вашими шкурами? Вот отработаете положенный срок, тогда и получите их обратно.
— Мы так не договаривались, — возмутился уже я, и хоть мне нафиг не уперлась кожа ящериц, это уже было дело принципа, да и не любил я, когда передо мной открыто юлили, стараясь скрыть правду, — Рассказывайте.
— Нечего рассказывать, — попытался настоять на своем Алексей, но тут уж мы все втроем насели на мужика, который от нашего напора сдулся, как воздушный шарик, и подойдя к маленькой неприметной дверце, распахнул настежь.
Внутри стояли черные мешки для мусора, полностью забитые хламом.
— Это что? — недоуменно спросила Мария, а когда до девушки начал доходить весь трагизм ситуации, покраснела от злости, — Это как? Вы их испортили?
— Нет. Они сами испортились. Вы слишком поздно их принесли.
— Не правда! — рявкнула Зотова, превращаясь их милой девочки в злобную фурию, — Не было такого! Вы — обманщик, шарлатан, просто скажите, что не справились со своей работой!
Между пальцев Марии начало потрескивать электричество.
Мне даже стало жаль незадачливого лаборанта.
— Что вы делаете? — напряженным голосом произнес Алексей, с опаской поглядывая на рассерженную девушку.
— Что я делаю? Я собираюсь поджарить вашу лживую задницу!
Хе-х, а Маша, оказывается, тоже умеет выражаться. Наверняка научилась у бабки.
— Тихо, не стоит делать резких движений, — пролепетал лаборант и сделал пару шагов назад.
Зотова же двинулась вперед, наступая на бедолагу.
Мужик попятился к двери, глядя на нашу подругу округлившимися глазами, сверкающими паникой из-под диоптрий очков.
— Стой, не уйдешь! — раздался крик Зотовой на всю лабораторию, так как Алексей бодро выскочил в коридор и быстро засеменил прочь, надеясь скрыться от преследовательницы в недрах академии.
— Ну, и чего ты встал? — толкнул плечом Трапинина.
— А-аа? Что это сейчас было?
— Наша Маша во всей красе! Давай, беги, спасай свою любовь, не дай ей прикончить Алексея, если она это сделает — вылетит из академии, и вы больше никогда не увидитесь.
— Ты э-т-то сер-рь-езно? — заикаясь переспросил Егор.
— А-ха-ха, — не выдержал я, рассмеявшись во весь голос.
— Придурок!
— Беги, Ромео, завтра расскажешь, чем дело закончилось. Да не тупи ты!
Егор еще пару секунд похлопал глазами, а затем рванул в коридор, споткнувшись на ходу и чуть не пробороздив носом пол, но устоял на ногах и побежал вслед за Марией.
Не знаю, каким раньше был Трапинин, но мне кажется, что парень поглупел. Вот что любовь с человеком делает? Нет, влюбляться точно не стоит. Мне нужен холодный ум и свежая голова, а чувства затуманивают разум. Егор вообще на теленка стал походить в присутствии Зотовой, скоро мычать начнет,позабыв человеческую речь, лишь бы его заметили.
— Ну-у-у, — я довольно улыбнулся, — Нет худа без добра. Теперь, можно считать, что отработка отменяется. Шкуры пропали, значит, и мы Алексею ничего не должны, а если бы и были — вряд ли он после сегодняшнего допустил нас к своей лаборатории, скорее — заставил обходить за километр.
Посмеиваясь про себя над сложившейся ситуацией, отправился на поиски больничного крыла.
Стоило спуститься на первый этаж, как перед моими глазами предстала странная картина, такого я точно не ожидал увидеть, поэтому чуть отступил в тень, спрятавшись за колонной.
Занятия закончились, студентов в коридоре оказалось немного, только те, кто спешил на допы, да и преподавателей почти было не видно: все разбежались по аудиториям или уже отправились по домам, но не это привлекло мое внимание и заставило забурлить кровь во всем теле и сжать руки в кулаки.
У дальней стены стоял крючконос, наклонившись над инвалидным креслом и что-то нашептывал на ухо Стелле Яковлевне. Женщина кивала головой и улыбалась его словам.
— Сука! Неужели и ее зазомбировал? Вроде не похоже. Как такая умная женщина смогла пригреть змею на груди? Каким образом «бессмертный» сумел втереться ей в доверие?
Одни вопросы без ответов.
Глядя на их общение, скривился. Хотелось плеваться, желательно ядом и в рожу этого гада.
Внутри все разрывалось надвое. С одной стороны — чуть не сорвался. Хотелось подойти, ухватиться за кресло, и увезти Подольскую прочь, заодно послав крючконоса
