пытаюсь спрятать неловкость.
— Только в свое тело, да, Кэрол? — в голосе сквозит легкость. Он расслаблен и явно пребывает в неплохом расположении духа.
Вскользь бросаю на него взгляд, сердце замирает, а потом с удвоенной силой пускается вскачь. Нет, мне вчера не показалось, он и утром выглядит, как само совершенство, и между ног снова это покалывание, сладко-колючие спазмы. Что со мной? Всю жизнь прожила без этих ощущений, а тут, как с цепи сорвалась, снова его хочу… Это точно я?
— Врать не буду… это было, — запнулась, подбирая слово, так чтобы все же не высказать в полной мере своего восторга, — Хорошо. Я благодарна тебе, что дал почувствовать себя полноценной, — черные локоны князя рассыпались по подушке, он лежит обнаженный и смотрит на меня, в черных глазах танцуют озорные золотые искры. — Только объясни мне, что Констанция хочет от моего брата?
Намеренно затронула эту тему сейчас, слишком много флюидов в воздухе, градус страсти растет. А я еще не готова снова… точнее… боюсь, что совсем растворюсь в нем. Слишком меня тянет князю, так что готова наброситься на него и покрыть тело поцелуями, на языке до сих пор его сладкий вкус.
Только для него это значит меньше. Уверена. Он просто потешил свое эго. Ведь так и не поцеловал… Это превратилось в какое-то навязчивое желание. Словно заполучив его поцелуй, мир для меня поменяет очертания.
Даже сейчас смотрю на его губы, и нервно покусываю свои, так тянет вернуться в его объятия и слиться в поцелуе. Потому лучше для нас перевести разговор на мрачные темы. Сосредоточиться на проблемах, которые требуют немедленного вмешательства.
— Полагаю, хочет заручиться поддержкой оборотней и вместе с ними уничтожить меня, — выдает, как ни в чем не бывало.
— То есть использовать моего брата и совет в своих целях? Втянуть нас в вашу с ней войну?
— Sí.
— И это ведь еще не все, Сальвадор, так? Давай говори дальше, чего уж, — заворачиваюсь в простыню и встаю напротив него, уперев руки в бока.
Что довольно глупо, учитывая, что он не так давно видел все. Но сейчас мне нужна хотя бы эфемерная защита.
— Она скоро попытается встретиться с тобой, — в глазах пропал золотой блеск, их снова заволокла тьма.
— Зачем? — в горле пересохло, так что даже не могу проглотить горький ком.
Сейчас он скажет то, чего мне не хочется слышать. Ощущаю всеми фибрами души, что правда будет жестоко меня бить. Но раз Сальвадор начал отвечать на вопросы, я не имею права прятать голову в песок. Я должна выдержать удар.
— Лучше ты узнаешь это от меня, — садится на кровати, смотрит на меня слишком сосредоточенно, до боли серьезно, — Главная цель ее возмездия — ты, Кэрол.
— Я? С чего бы это? — хмурюсь. Суть ускользает от меня. Или я интуитивно не хочу ее улавливать.
— Ты убила нашу с ней общую дочь, — слова попадают в цель. Пошатываюсь.
Смутные догадки, но я снова их игнорирую.
— Какую еще дочь? — голос пропал, едва удается задать вопрос.
— Берег реки Карна, — от слов исходит запах смерти, в каждом звуке его боль и она вонзается в меня острыми шипами.
Больше нет смысла закрывать глаза на правду. Я понимаю, о ком он говорит, помню до мельчайших подробностей события у той реки.
— Так это была твоя дочь? — этот факт не просто удивляет, вводит в ступор. Связать воедино его и ее я никак не могу, до сих пор в голове пульсирует отрицание.
— Sí, — убийственная реальность в одном коротком слове обрушивается на меня, придавливает к земле и не дает подняться.
И самое паршивое, по всем законам логики или жанра, я должна сказать: «Как мне жаль!». Это ожидает услышать Сальвадор, это было бы правильным… наверно…
Только мне ни капли не жаль…
Хотя нет… все же мне жаль…
— Мне жаль, Сальвадор, что у тебя была ТАКАЯ дочь, — не хочу смягчать углы и врать. Если правду то, до конца. — Ты как — то сказал про ненамеренные поступки, — поднимаю голову и встречаюсь со взглядом тьмы, такие вещи надо говорить глаза в глаза, — Это было намеренно, я охотилась на нее и ликовала, когда выследила и уничтожила добычу.
Ни один мускул не дрогнул. Он лишь медленно закрыл глаза, и также плавно открыл их.
— Запах твоего триумфа наполняет комнату, — я не ощущаю холода в словах, они не ранят, касаются кожи с отголосками грусти. Сейчас князь уязвим, он, будто специально скинул щиты и свои маски.
— Она должна была погибнуть, если не от моих клыков, то от другого охотника, который бы избавил мир от нее, — он прав, я даже сейчас ощущаю ликование, что перегрызла твари горло, и потом отделила голову от туловища и сожгла их.
— Но погибла от твоих, — спускает ноги на пол. Убирает волосы с лица, и в этот момент он выглядит таким человечным, что едва сдерживаюсь, чтобы не подбежать и не обнять. До ломоты в теле, до судорог жажду этого. Даже в такой момент, когда между нами растет стена, и нам ее никогда не разрушить.
У меня в голове неразбериха. Все еще не могу связать того монстра и князя, их родство, смахивает на дикий сюр. И Констанция, теперь стала у меня костью в горле…общий ребенок, общее горе, они связаны сильнее, чем я думала. Все это пахнет неизбежностью, и тут я действительно не вижу выхода. Раскаяния с моей стороны быть не может. А с его стороны не может быть прощения, или хотя бы принятия. Каким бы жутким существом она ни была, в первую очередь она его дочь.
— И ты знал об этом с самого начала? И помогал мне? — нахожу стул и падаю, словно в бездну, но там уже не будет руки князя, и это отчего — то пугает сильнее всего.
Хочу понять его логику, я ведь в его глазах заслуживаю самой жуткой расправы, тогда почему он столько тянул? Ладно, брак — это понятно, ему надо было выбраться. А в остальном?
— Знал, — блестящие локоны упали на его лицо. — Только не знал, что ты вела охоту.
— А она… Констанция, — как же горько во рту от ее имени. — Твоя любовница…
— Жена, — спокойно, как факт, помедлив, добавил, — Бывшая.
Отвернулась к окну. Почему так больно? Ясно что за столько веков существования у него были женщины… Но только от этой… у него дочь. Пусть он называет ее бывшей, но их связь слишком реальна и сильна, она ощущается как терновый венец, что впивается в
