мне на занятиях дали задание — нужно нарисовать детскую куклу. А я уже и не помню, как она правильно выглядит.
— А вы точно вернете? — забеспокоилась соседка.
— Это вам, за беспокойство, — протянул пирожные ей я. — Конечно верну. Утром. Таня ещё спать будет.
— Ну хорошо, подождите, я сейчас, — растерянно вздохнула она и закрыла передо мной дверь.
Ну правильно, впускать незнакомого мужчину, ну пусть даже парня, в дом — глупо. Тем более, как я понял, она живёт с ребенком одна.
Буквально через минуту дверь открылась, и кукла оказалась у меня в руках.
— Вы обещали вернуть утром! — напомнила она мне, — а то Танюха такой рёв завтра устроит.
Я ещё раз клятвенно заверил, что обязательно, и рванул домой, в одной руке держа пакет с пирожками, а второй бережно прижимая к груди куклу.
Степановна как-то странно зыркнула на меня с куклой, но не сказала ничего.
Дома я понял, насколько устал. Хотелось упасть в кровать и уснуть.
Но надо было вызволять моих призраков.
Я посмотрел на куклу. Кукла как кукла. И не скажешь, что внутри неё сидят две неприкаянные души.
— Енох! Моня! — позвал я.
Сначала ничего не происходило и я уже испугался, что они исчезли совсем. Но потом кукла открыла глаза и посмотрела на меня.
— Генка! — хором воскликнули призраки.
— Вытащи нас отсюда! — заверещал Моня.
— И побыстрее! — крикнул Енох.
Ну вот что совместное заточение делает — уже спелись. Недавно была война, а сейчас мир, дружба, жвачка.
— Сидите тихо, — велел я, — буду сейчас вас вытаскивать! Главное, не сбивайте меня!
Призраки затихли.
Я положил куклу на столе, сходил достал свои записи из потайного места и принялся читать задом наперёд слова заклинания.
Сперва из куклы с каким-то чавкающим звуком выплюнуло Моню. Он заверещал от радости и закружился вокруг стола, словно большая одноглазая призрачная муха. Следом за ним возник Енох, который взволнованно мерцал, как новогодняя ёлка.
— Ура! — выдохнул я. — Кажется, получилось!
— Получилось! — выдохнули призраки.
Если я думал, что на этом всё и я лягу спать, то я глубоко ошибался. Разобиженные Енох и Моня принялись наперебой жаловаться, как тяжело им было сидеть там, в кукле, и как их замучила эта Танька.
— И пока ты там развлекался, мы… — начал было возмущаться Енох, но я его перебил:
— А я был на кладбище. И вот только вернулся…
— Что?
— Ночью?
Пришлось пересказывать всё от начала до конца, и ещё подробно отвечать на уточняющие вопросы призраков.
— Но хорошо, что теперь мы вместе и можно ложиться спать, — зевнул я, — а завтра пойдём искать Верин клад. Мне деньги нужны, одежду купить надо. А то уже меньше недели до поездки в соседнюю губернию осталось, а я всё ещё гол как сокол.
— А не надо было на Изабеллу все деньги тратить, — ехидно попытался поддеть меня Моня.
— И как это ты ляжешь спать? — сварливо спросил Енох, — ты же сказал, что надо нарисовать эту куклу. А рисунок где возьмешь?
— А зачем?
— Степановне показать! — сказал Енох сварливым голосом, — иначе завтра вся улица будет знать, что ты к соседке этой женихаться ходишь. Тебе-то хорошо, ты через пару дней съедешь, а ей с малой дитятей куда потом деваться?
— Ну ладно, — задумался я, — скажу, что на занятия отнёс и сдал.
— Ты что, Степановну не знаешь? — хмыкнул Енох, — она же тебя завтра из дома не выпустит, пока ты ей этот рисунок лично не покажешь.
Он был прав. Я вздохнул и сел рисовать чёртову куклу.
С занятий в аптеке я нагло слинял. Подговорил Лизоньку, чтобы она за меня отмазалась, если что, а сам слинял.
— А зачем? Куда вы пойдёте? — захлопала глазами Лизонька.
Сегодня она была в том же платье, что и на ужине. Ну это понятно, раз я похвалил. Хотя, честно говоря, платье, украшенное рюшами и воланами, смотрелось несколько эпатажно и неуместно в аптеке средь бела дня, тем более на выдающихся мощах Лизоньки.
— Гля, втюрилась-то в тебя как, — заржал Моня.
— Не крутил бы ты голову девке, Генка, — посчитал нужным сделать мне напутствие Енох.
— Это будет для вас сюрприз, Елизавета. Потом всё увидите, — лукаво улыбнулся я и Лизонька окончательно растаяла.
И мы с Моней и Енохом отправились к Вере в дом искать пресловутую шкатулку с кладом. Обитала Вера при жизни в довольно неплохом районе. Раньше здесь селились исключительно мещане, чиновники да купцы среднего звена. Район был тихий, чинный. После революции купцов и мещан кого разогнали, а кого и сослали, чиновники сплошь переобулись и сгинули в вихре революции, а в просторных домах заходили новые хозяева. Сейчас данный райончик облюбовали профсоюзные и партийные руководители, трестовские клерки и совслужащие.
Днём все они были на работе, исключая, конечно же, жен и прислугу. Да и жены с прислугой, как образцово-показательные хозяйки, в это время массово мигрировали на рынок, совершая продуктовый променад, да и платьями друг перед другом похвастаться тоже надо. Поэтому я очень надеялся, что дома не окажется никого, или по минимуму. Именно то, что мне нужно.
— Отводи глаза, если что, — велел я Еноху и устремился в нужную квартиру.
Это была просторная квартира, которая закрывалась на массивную дверь и хитромудрый замок.
Перед дверью я завис.
— Приехали, — сказал я. — Затея не удалась.
— Жди! — велел Моня и вошел прямо в дверь.
Ну ладно, стою, жду.
Через полминуты Моня появился передо мной и заявил:
— Замок французский, можно легко открыть булавкой.
— У меня нет булавки, — запечалился я.
— А как ты шел обносить квартиру, если у тебя ни отмычки, ни булавки? — удивился Моня.
И тут на лестнице послышались шаги. Женские (их выдал перестук каблучков).
— Отведи…! — шикнул я Еноху.
На второй этаж поднялась женщина, слишком полноватая для своих лет, с двойным подбородком. Одета она при этом была в довольно кокетливое платье, настолько короткое, что её ноги некрасивыми колбасками виднелись из-под подола. В руках эта раскормленная женщина держала две корзинки, накрытые тканью. Из одной шел запах свежей рыбы, из другой — лука.
— Как она в таком коротком платье и на каблуках по базару гарцевала? — задумчиво проводил её взглядом Моня. — Никогда я женщин в этом вопросе не понимал.
Тем временем дамочка, пройдя почти рядом и не замечая меня, достала из кармана ключ и открыла нужную мне дверь. Я рыбкой метнулся вслед за ней, пока дверь не закрылась. В комнате она отправилась сразу на кухню. Я — за ней.
— Пусть вспомнит, что на базаре кошелек забыла у продавца рыбой! — велел я Моне.
— Ну… я
