к Риа Ораил, где, заранее проинформированный посыльным, их уже ожидал Верховный жрец Анарэн. Они заплыли в святилище, свернули в правое крыло и вдоль длинной винтовой лестницы поднялись к самому куполу. На краю купола находился огороженный невысокими перилами балкон.
Святилище Риа Ораил располагалось почти в центре города, и с высоты купола площадь была как на ладони. Там уже собралась целая толпа. Все, кто пропустил битву Лэины и Гаарона, в этот раз отложили свои дела и тоже приплыли посмотреть. Когда члены родовых советов заняли свои места за колонной, старец Игимур выплыл в центр и поднял правую руку. Раздался звук горна.
Из толпы выплыл статный молодой Оиилэ со слегка вьющимися волосами, он остановился возле старца и с вызовом посмотрел на родовые советы.
– Ианур, сын Огиана, назови имя противника, – обратился старец к юноше.
– Огиан, глава рода Эгвэра.
Над площадью повисла тишина.
Потом резко, словно по чьему-то приказу, раздался гул голосов. Сын вызвал на бой отца.
С горечью и нехотя Огиан выплыл в центр площади. Прозвучал горн. Поединок начался.
Диана впервые увидела, как Оиилэ создают оружие из воды. В руках Огиана были две боевые палки с выемкой под ладонь посередине. Ианур держал водяной трезубец. Они устремились навстречу друг другу и соединили оружие. По площади прокатилась волна. Сын направлял на отца удар за ударом, но тот отбивал каждый из них, отступая на шаг.
– Трус! – крикнул Ианур.
Услышав обвинение сына, Огиан впервые сам замахнулся на него. Ианур отлетел назад, упал на мостовую и тут же поднялся. И теперь сколько бы он ни пытался приблизиться к отцу, у него не получалось. Снова и снова он падал на землю.
Отойдя чуть дальше, Ианур ринулся вперёд, набрал скорость и, наконец, вступил в ближний бой с Огианом. Удар, другой, вокруг них появилось облако крови.
– Кто ранен? – спросила Диана.
– Ианур.
Но юноша отказывался отступить, с каждой новой раной, он сражался всё яростнее. Огиан, распалённый битвой, перестал его жалеть. Он с силой ударил Ианура в грудь, и тот отлетел и врезался в колонну. Он лежал у её подножия, силясь снова подняться, но руки и ноги его больше не слушались.
Огиан подплыл к нему.
– Сдавайся.
– Ни за что! – закричал Ианур и, пересиливая себя, опять встал.
Огиан ударил его ещё раз, снова отправляя на землю.
– Гордец! Неужели лучше умереть, чем признать поражение?
– Да, отец. Лучше гордо умереть, чем жить, кланяясь кому-то в ноги!
Огиан заревел и обрушил на сына ещё один удар, но не успел он приземлиться на тело Ианура, как земля под ними затряслась, с некоторых домов посыпались камни.
– Это от удара? – спросила Диана.
Аруог промолчал, будто не услышал вопроса. Он был где-то глубоко в своих мыслях. Эта дрожь земли была ему знакома. Анарэн, до этого неотрывно следивший за битвой, покачал головой. Уже тридцать лет, как земля под Улиан Гиугин не дрожала.
Ианур лежал на мостовой без сознания. Огиан поднял над головой обе руки. Он остановил бой. Раздался звук горна.
– Поединок пройдёт повторно, – объявил старец Игимур.
Ианура положили на носилки и унесли с площади. Народ расплывался по делам, но над площадью повисла недосказанность. Кто-то взволнованно шептался.
– Вы видели, как дрожала земля? – услышала Диана через окно эрума, как одна знатная пожилая дама обращалась к другой. – Прямо, как в тот раз.
Диана повернулась к Аруогу, который с момента окончания битвы не произнёс почти ни слова.
– Про какой раз они говорят? Что было в прошлый раз, когда тряслась земля?
– Возможно, они ошиблись, – ответил Аруог и снова погрузился в размышления.
После обеда, переодевшись, Диана присела на кровать у себя в комнате. Она взяла с тумбы статуэтку Ариан, увесистую и довольно старую. Но несмотря на старину, на камне не было сколов, и черты лица девушки, такие же точёные, какими их когда-то задумывал мастер, внушали уважение и страх. Гордая, сильная, с могущественным трезубцем в руке. Диана вспомнила Ианура. Хотя он и проиграл бой, была в его духе такая же сила и мятежность.
Она поставила статуэтку на место и отправилась к супругу. Город погрузился во мрак, который немного рассеялся с восходом луны. Диана лежала на кровати и смотрела на светящийся купол Защитного покрова, а Аруог кончиками пальцев гладил её по плечу.
Купол вспыхнул слепящим светом и снова погас, Аруог приподнялся на локте, всматриваясь в уже ровно и тускло светящийся покров.
– Что это было?
– Трезубец.
Диана очнулась на каменном полу почти развалившегося здания. Мимо неё, не спеша помахивая хвостом то вправо, то влево, проплыла акула. Диана наблюдала, как она отдалялась, затем возвращалась снова, кружила и опять плыла вперёд, словно приглашая последовать за ней.
Поднявшись с пола, Диана поплыла вслед за акулой. По галерее с разрушенной крышей и лежавшими на полу обломками колонн, через двор с безрукими и безголовыми статуями, и в огромное здание с обрушенным куполом. Через арку в просторный зал, освещённый тусклым лунным светом. В зале вдоль стен нескончаемыми рядами стояли стеллажи с каменными досками, упорядоченными на полках. По лестнице вдоль стены, на второй этаж, где другие ряды стеллажей. И вверх почти до разрушенного купола. В кабинет, в котором был лишь один стеллаж, каменный стол и табурет.
Акула, оставив Диану в кабинете, выплыла на улицу через дыру в стене. На стеллаже не хватало одной доски. Диана оглянулась. Кто-то забыл убрать писание, оно лежало на столе. Она коснулась выгравированных на каменной доске букв, кабинет наполнился солнечным светом. Девушка в длинных одеждах сидела прямо перед ней за столом и читала писание. Напротив неё стояла вторая. «Лунные жрицы», – подумала Диана.
Девушка за столом показала на одну строку.
– Здесь говорится, что Лунная жена, пробуждаясь, получает трезубец.
– Но у Маиланы его нет. В последний раз трезубец выбирал Лунную жену девять правителей назад.
Девушка за столом снова склонилась над писанием. Она покачала головой.
– Здесь точно говорится, что должен быть трезубец. Нужно сказать Повелителю, что его Лунная жена не пробуждена. Её нельзя короновать.
– Глупости. Этим писаниям тысяча лет. И никто не видел в них ничего про трезубец.
На комнату снова опустился полумрак, видение исчезло.
Диана постояла в кабинете ещё немного и спустилась назад в зал. Она проплыла меж стеллажей и добралась до подиума, на котором стояла кафедра для оратора. Напротив неё были выставлены несколько рядов каменных скамеек. Она заплыла на подиум и коснулась присыпанной песком
