крупных размерах.
Голова работала медленно, но все же верно, поэтому вскоре к нему пришел на ум вопрос:
— Что эта вещь делает у меня в багаже?
Логично, что ее подсунули, но вот кто и когда. Коньяк сказал бы ему об этом, да и не помнит он, чтобы у того было что-то подобное, а путешествуют эти двое уже порядком давно. Значит, кто-то вне зашел в их каюту и оставил, но с каким умыслом? Чтобы подставить? Эта идея была правдоподобная, ибо врагов Виски нахватался за свою жизнь как зерен ячменя в солоде 35.
Не найдя более лучшего способа сейчас для успокоения разбушевавшейся души, мужчина наконец-то вытащил свой портсигар и растворился в густом белом дыме. Голова «хмелела», всевозможные мысли отпустили и вскоре, едва половина сигары была выкурена и потушена, Виски, не привыкший к правильной гигиене (двухразовой чистке зубов или переодеванию в пижаму), заснул так быстро, будто в него выстрелили из Кольта Модели 1873 года 36, лучшему оружию, что производилось в те времена да и по сей день (по мнению самого Виски).
Едва Суррогат залетел в свой кабинет, как едва не столкнулся с Этанолом.
— Я уж думал, тебя не дождусь. Что с телефоном? Я звонил несколько раз, — сказал последний, и развернувшись вновь присел на диван.
Босс пошарил по карманам и достал аппарат.
— Сдох, видимо батарейка села, — и в ярости бросил телефон через зал, разбив об стену.
— Не лады с батей? — по-дружески спросил Этанол.
— Не то слово, — развязывая узел галстука, и так же бросая на пол, ответил мужчина. Он хотел налить себе выпить, но вспомнил что полдня назад все поразбивал здесь к чертям.
— Есть выпить?
— Да, — и его компаньон достал из нагрудного кармана небольшую фляжку.
Суррогат жадно припал к ней губами, как жаждущий воды в пустыне. Опустошив флакон, вернул, но вместо благодарности лишь кивнул.
Мужчина слегка успокоился, хоть и продолжал тяжело дышать.
— Я понимаю, что сейчас тебе немного не до нашего бизнеса, но я должен тебе хотя бы сообщить…
— Что случилось?
Когда тема касалась напрямую дела, Суррогат мгновенно приходил в себя. Казалось, будто он только и создан для всего этого: растворяться в работе как рыба в воде. Ему становилось всегда легче дышать, едва звучали слова «товар», «сделка» или «прибыль». Так и сейчас, глаза его на время прояснились, ум пришел в ясность.
— Помнишь наших испытуемых из Бухареста. Так вот они откинулись.
— И что? — не понял сразу сути дела босс, — они же нарики, это, итак, было предсказуемо.
— Нет, ты не понял. Они умерли через месяц после Каббалы.
Суррогат молча смотрел на Этанола, сложив руки домиком и ждал продолжения. Подчиненный не был идиотом, поэтому уточнил.
— Короче, они однозначно умерли от нашего чудо-товара. Это подтвердилось не единожды. Могу и документы все показать, если тебе не лень их сейчас читать.
— Сколько раз они принимали нашу дурь? — спросил Суррогат.
— Раз! Всего лишь один раз у нас в тот вечер и все! — выдохнул Этанол.
— Проклятье! И что все десять человек улетели?
— Именно, все!
В кабинете воцарилось молчание. Именно та тишина, где слышна работа извилин мозга. В компаниях по-разному принимают решения: кто-то предпочитает штурм мозгов, когда все выкрикивают то, что пришло на ум, авось в этом балагане хаос создаст что-то гениальное; кто-то предпочитает дать сутки на размышления, прежде чем собрать всех и услышать мнение каждого. Здесь же, в кабинете на одном из самых высоких зданий непримечательного городка, восседала тишина двух уникумов: один был боссом по принятию решения, другой был его «вдохновением» и «чистым разумом» в одном флаконе.
— Предлагаешь изменить состав? — будто самого себя спросил Суррогат.
Этанол пожал плечами.
— Можно попробовать, но это займет больше времени.
— На востоке говорят: «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться». Смысл нам убивать наш «хлеб». Мне нужно, чтобы они жили и продолжали приносить прибыль, а не дохли как крысы в канавах.
— Что сообщить новоорлеансам? Мы их потеряем.
— Найдем других, это не проблема, — отмахнулся Суррогат, вновь постепенно теряя нить разговора.
— Мы слишком много потеряем, ты же понимаешь, не так ли?
— И что ты предлагаешь? — головная боль била по вискам, и даже интересное дело не давало того успокоения, что он ожидал.
— Найти товар и отвезти в Орлеан, как мы изначально и планировали. Тогда у нас будет месяц форы, чтобы создать улучшенную ее версию.
— Хорошо. Звучит благоразумно, — Суррогат пытался не думать о выпивке, но это тяжело получалось. Он одновременно ругал себя за неосторожность во время ярости разбить бар и при этом хотел пить.
Это не укрылось от глаз Этанола.
— Таблеток подкинуть?
— Голова трещит.
— Вижу. Ты весь трясешься, даже когда пытаешься думать.
За годы работы, Этанол видел босса разным: холеным ловеласом, обкуренным, обдолбанным алкоголем, что можно было бы услышать крик печени: «Убей меня лучше сразу!», но разбитым не приходилось. Не считая случая, когда им пришлось уезжать в спешке из Японии полвека назад. Тогда хоть босс и был поникшим, но где-то в глубине души еще верил в счастливый финал: надежда его вытаскивала из омута боли. Но сейчас все было иначе. И это слегка пугало Этанола.
— Держи, — Суррогат не стал вновь задавать свой излюбленный вопрос про заклятие незримого расширения 37, он был не в состоянии изливаться сарказмом.
— Воды бы не помешало, — сказал босс вместо благодарности, на что подчиненный бросил через комнату ему маленькую бутылку.
Вместо ответа Суррогат лишь улыбнулся и покачал головой. Он мог быть уверен, попроси сейчас гранату, тот вытащил бы и ее без лишних слов.
— Как мы найдем товар? — полюбопытствовал он, с желанием узнать мысли Этанола.
— Может начнем с камер и с полиции? — пожал тот плечами.
— Боюсь, что не сработает. Ром не дура, она не подставляется перед «фараонами» и специально швартуется в незаметных местах.
— Потрясем ее юнцов с корабля.
— Она это уже сделала, я уверен. Она не дура. И будь у нее хоть какая информация, она бы доложила. Слишком уж она трясется за свою шкуру.
— Остается вопросом: товар потерялся по пути к судну или на судне.
Говорят, что сложно быть полицейским, вот нет, господа, сложнее быть преступником: ведь надо думать на два шага наперед — чем всегда и отличался Этанол.
— Я навел справки. Наши доставили его на место как весь остальной товар. К нашим, одним словом, претензий нет, — сообщил Суррогат, вспоминая все свои звонки угрюмого утра с последующим выбиванием челюстей где-то
