странно голосовых было лишь два. Она их включила.
«Привет! Вы позвонили Сидру и Чаче, если мы не берем трубку, значит нас нет дома» — и смех счастливой Чачи (запись была сделана в их медовый месяц, как раз перед их поездкой в Мадрид). «Оставьте свое сообщение, и мы перезвоним вам… (и голос Сидра) когда-нибудь может быть» и вновь смех.
Чача обожала слушать эту часть записи. На ней они такие беззаботные, влюбленные и как никогда счастливые. Не то, что сейчас их отношения как-то порушились, но бытовуха все же сбила эту спесь звонкого смеха и атмосферу того времени. Видимо, зрелость несет свои плоды.
Далее последовал незнакомый мужской голос:
«Сидр, возьми уже эту чертову трубку!»
Второе сообщение начиналось, как мы уже поняли, прекрасно, а далее этот же голос:
«Послушай, у нас был уговор! Не смей избегать меня, чертов ты сукин сын! Перезвони!»
Мурашки пробежали по рукам Чачи. Она тяжело сглотнула слюну и плюхнулась в свое любимое мягкое кресло. Женщина не узнала голоса, но ничего хорошего он не сулил, это было ясно как божий день. У Сидра однозначно были проблемы, о которых он ее не известил.
Что хуже: неведение (сокрытие информации) или ложь? Думаю, для Чачи всегда было второе. Ведь первое можно еще оправдать под глупым «забыл сообщить, прости», а второе граничило с подлостью.
Женщину накрыла злость и отчаяние. Казалось, стены дома затряслись или просто закружилась голова. Тот человек, которому она доверяла больше всего соврал ей, ведь она часто задавала вопрос: как ты? Все в порядке? «Предупрежден — вооружен» — этот девиз был основным по жизни Чачи, пережившей многие страшные времена: и вторжения Тамерлана в Грузию 30, и Оманское вторжение 31, Сочинский конфликт 32, а также Гражданскую войну 33, не говоря уже о других всевозможных политических проблемах. Вы согласитесь со мной, думаю, если я скажу, что чаще всего в такие ситуации спасает информативность. Узнал заранее — благоразумно принял взвешенное решение и сделал все, чтобы выжить. Чаче не нравилось спонтанность. Она терялась в такие моменты, адреналин в крови от стресса мутил рассудок, оставляя все пути решения проблемы лишь инстинктам. Не стоит забывать, что грузины — горячий народ, а Чача была с хорошим градусом 34, и взрывоопасной. Как и сейчас глаза ее блестели, тело ее перешло в разряд «бей или беги».
Женщина с трясущимися руками набрала номер своего возлюбленного. Он был в спортзале, и не сразу взял трубку и вскоре перезвонил сам.
— Да, дорогая? — ласково обратился он к ней, впрочем, как всегда.
— Ты ничего не хочешь мне сообщить? — строго спросила она.
Молчание в трубке говорило само за себя: Сидр перебирал варианты ответов.
— Что-то случилось?
— Нам названивает какой-то мужчина и автоответчик «передал», чтоб ты ему перезвонил, так как у вас уговор.
Опять молчание, которое еще больше нервировало Чачу.
— Я приеду домой и все тебе объясню, — выдохнул Сидр в трубку с толикой сожаления.
— А пока будешь ехать придумаешь миллион оправданий, не так ли? — гнула свое женщина.
— Чача, я тебе все расскажу, верь мне.
— Прости, но мне это тяжело дается, — и с этими словами она бросила трубку.
Сидр мало, что понимал в женщинах, но знал одно: когда женщина в гневе, ей надо дать время остыть, прежде чем выяснять все дела. На горячую голову и говорится больше, да и толку меньше.
Через час, когда он вошел в дом, Чача все так же сидела в своем кресле. Она была зла, это неоспоримо, но все же не тряслась со стенаниями.
Сидр, который предпочел бы сейчас холодный душ этому предстоящему разговору, тихо сел напротив нее и обратился:
— Чача?
Она подняла на него красные глаза полные слез.
При других обстоятельствах, он бы обнял ее, стал жилеткой. Но в данном случае, понимал, что она меньше всего этого бы захотела. Сейчас она смотрела на него как на врага.
— Это был Этанол, — начал мужчина, — это он звонил.
Чача молча ждала продолжения.
— В начале 20 века, не помню уж прости точных дат, да они и не к чему сейчас, мы тогда с тобой еще не сошлись, у меня возникли проблемы с бизнесом. Мой напиток заменил в какой-то мере Пиво. Короче, я начал сдавать свои позиции и мои финансы пели романсы. Тогда я случайно познакомился с Суррогатом, — глаза Чачи более округлились, — и он предложил мне сделку. Он помог тогда подтянуть продажи за счет своих «средств». Да, это все было плохой затеей, я знал, но я не мог кануть в лета, понимаешь, — Сидр будто пытался найти поддержку в своей любимой, от чего взял ее холодную руку, но в лице женщина не изменилась. И Сидр продолжил. — Потом я встретил тебя. И все стало так хорошо. Я можно было сказать и забыл обо всем этом. Пока на днях не возникли проблемы в России. Этанол что-то сделал не так, и там начали умирать люди. Все СМИ кричали «Сидр пить нельзя!», «Запретить продажу Сидра!» и все в этом духе.
Мужчина замолчал.
У них не было дома телевизора. Точнее он был, но сломался полгода назад, а на починку отдать все никак не доходили руки. А в один момент Чача расслабилась и перестала листать новостные ленты, доверившись тому, что Сидр предупредил бы ее если что.
— Прости меня, — это второе правило, что за всю жизнь выучил мужчина: надо чаще просить прощения у женщин, ибо язык не отвалится это произнести, а женское сердце смягчится. Не важно за что ты извиняешься, виноват ли ты, просто скажите: «Извини», и увидите результат — конфликт сам себя исчерпает. Как и сейчас Чача, наконец-то, подала голос:
— Что хочет от тебя Суррогат сейчас?
Сидр опустил голову и произнес в пол:
— Я отказался после этого случая работать с ним, но по контракту я не имею права разрывать договор. Только он может это сделать, — и почесав бороду и свои шикарные усы, продолжил, — он требует продолжить поставку сидра для дальнейшей его перегонки.
Чача хотела сейчас сделать многое: и обнять любимого, и поддержать, но почему-то не могла совладать ни с телом, ни с языком. Чувство предательства и обиды не отпускали ее, даже после его слов «прости».
— И что ты решил? — лишь холодно спросила она.
Сидр вновь почесал свою шевелюру, что говорило, что он зажат в тупик.
— Я должен поехать домой, во Францию, и подумать, — сказал он и встал.
— Хорошо, — кивнула Чача, понимая, что и
