было слишком поздно… твари успели искалечить ее душу, растерзать сердце. Я ощущал все, горел на медленном огне… и тогда я впервые забыл про дочь. Кэрол встала на первый план, ее страдания стали для меня дороже собственной жизни, народа, клятв. Я готов был отдать все, лишь бы ее спасти.
Я так искал вкус жизни и сейчас испивал его в полной мере. Никогда не зная страданий, сейчас я пропитывался ими. И при этом я еще должен был питать своих вампиров. Потому как под землей я являлся их единственным источником энергии. И все же то, что ощущал я — это чудовищно мало по сравнению с пережитым Кэрол.
Я наслаждался местью вместе с ней, продолжал помогать. Едва требовалась моя помощь, я испытывал какой-то странный восторг (еще одна неизвестная мне эмоция), мне безумно нравилось видеть на ее губах такую редкую улыбку. Она освещала мою тьму особым светом, и зажигала веру… и надежду, что судьба даст мне шанс узнать, какое оно, истинное счастье, на вкус.
А потом приходили угрызения совести… я помогаю убийце своей дочери. И пусть у Кэрол были мотивы поступить так. Но остается неизменным факт — она убила Аннабель, и этого никогда не изменить. И я дал клятву — убийца понесет наказание.
Гаспар терпел мое странное отношение к Кэрол, осуждал, но не смел упрекнуть. Он знал, что волчица поможет нам выйти на волю. Про истинную связь он не осведомлен до сих пор. Но клятвы нас соединили, и брак с волчицей, ее кровь способны открыть врата. Я оттягивал этот момент. Жаждал его больше всего на свете, и понимал, что это будет точка невозврата. Я подпущу свое наваждение слишком близко. И вряд ли смогу принять верное решение.
Встреча состоялась. Я старался ее оттолкнуть. Отгородиться. Излечиться от той зависимости, что крепла с каждой секундой нашего пребывания вместе. С ней я учусь жить иначе, открываю для себя все новые краски, и понимаю, что увязаю слишком глубоко, мне никогда не выбраться.
Я на воле, мы связаны настолько крепко, что улавливаю малейшие колебания ее настроения, вбираю ее боль и страх, пью ненависть и наслаждаюсь ее желанием. Она отдавалась мне искреннее, страстно, просила меня взять ее, и я пил это кратковременное счастье, упивался мгновениями и сходил с ума от всепоглощающей нежности. Я так хотел стереть ее ужасы, сгладить шрамы. Позволил ей сделать первый шаг самой. И дальше… дальше нас вели наши души…
Я приоткрыл для нее завесу тайн. Сказал правду. Я не хочу, чтобы она страдала в неведении. Но она будет страдать по другой причине, и я буду гореть вместе с ней. Между нами стена, и через эту преграду, тянутся прочные канаты истинной связи, которые становятся только крепче.
Простил ли я ее? Нет. Смогу ли наказать, своими руками причинить боль? Намеренно… нет. Смогу ли уберечь? Предчувствие… у него слишком тревожный вкус…
«Уже на поверхности, чтобы закрепить союз, мы предстанем перед обществом оборотней и вампиров как пара. У тебя сутки… Ты моя истинная…»
Все эти фразы как заевшая пластинка звучат у меня в голове. И все это перемешивается с воспоминаниями о прошлой ночи. И как бы правда жестоко ни отхлестала меня по щекам, я не жалею. Это было мое желание, я мечтала почувствовать себя настоящей женщиной. Забыть хоть на время о пережитых ужасах. Сальвадор дал мне все это. И за это я ему благодарна.
Хоть я и не верю в сказку, понимаю, что счастливый финал нашей истории невозможен. Если вчера мне было все равно, что он вампир, то сегодня я осознаю, что мой истинный — ходячий труп. И другого не дано. Не будет. Есть только он и бешеное, непозволительное притяжение и его мертвая дочь, убитая мной. Через такое переступить невозможно. Мы не пара, и никогда таковой не станем. Судьба усмехнулась нам дьявольским оскалом. Он хочет мести. Он хочет моих страданий. А я… мои желания вряд ли имеют значение. Сейчас мне надо обеспечить безопасность родных любой ценой. А дальше… я боюсь смотреть в будущее, потому как чую там только боль.
Как мне сообщить брату такую новость? И ведь надо. Сальвадор припрется в мой дом, уж в этом могу не сомневаться. И я снова должна врать и выкручиваться, ведь всю правду Артасу я никогда не смогу сказать.
А еще эта тоска, что подобно заразной болезни наполняет мое тело, чем дальше я от него, тем сильнее ломка. Я снова хочу его клыки…ммм… и не только… в себе. Мне снова нужна доза Сальвадора. Но если раньше я тешила себя иллюзиями, что это кратковременно, что исцеление возможно, то теперь все зашло в тупик… истинная связь будет только крепнуть, подчиняя, порабощая, делая меня зависимой от того, кто всем своим черным существом меня ненавидит. И пусть связь сказывается и на Сальвадоре, от этого и послабления его ко мне, но, как ни крути, как не смотри на нашу ситуацию, его ненависть будет стоять во главе. А я не чувствую раскаяния за содеянное. И тут нет смысла искать правду, доказывать кто виноват, мы заперты в тупике, лишены минимального шанса на благополучный исход.
С головой, забитой вот такой вот чернухой, я приехала домой. Откладывать разговор нет смысла. Констанция слишком близко подобралась к моей семье. Сальвадор этим браком хочет опередить ее, как понимаю. Ведь ясно, что брат отдаст предпочтение моему мужу, а не его одержимой местью бывшей жене. Так что меня используют, я это понимаю, и иного выхода действительно не вижу. В прошлый раз Артас был слишком миролюбиво расположен к Констанции, и это надо пресечь. Пусть даже таким способом.
Кай встретил меня с печатью вселенской скорби на маленьком личике. Мне мгновенно стало дурно.
— Что случилось? — присела рядом с ним на корточки.
— Кэрол, я тебя люблю, — выпалил на выдохе. Зажмурился, будто старается не заплакать. Прижался ко мне, улавливаю мелкую дрожь в тельце.
— И я тебя! Сильно-сильно! Выкладывай, что стряслось!
— Не могу, — мотнул головой. Поджал губы. — Просто будь очень-очень осторожна. Судьба ведь может измениться, все может быть иначе! — он уже это не мне говорит. Разговаривает сам с собой, в чем-то себя убеждает.
А у меня тут же в голове фраза Сальвадора, брошенная во время нашего странного бракосочетания под землей: «Все могло быть иначе»… Могло… но не будет…
— Кай, ну ты чего, все будет хорошо! Я с
