запахе. Я не видел лица. Заставил себя не рассматривать. И мчал прочь, как побитый пес, поджав хвост. Первым делом, я позаботился, чтобы Констанция не прознала, кто виновен в смерти нашей дочери.
Она к этому моменту находилась далеко. До ее появления мне удалось подчистить концы, и взять клятвы с тех, кто был осведомлен. Хотя в ответ я вынужден был присягнуть, что смерть Аннабель будет отомщена. Мои вампиры жаждали отмщения за гибель их любимой княжны, особенно Гаспар, который видел в ней свою внучку.
За годы существования под моим контролем оказалось множество вампиров. Другие кланы признавали мою власть. Титул «князь Тьмы» получен мной за дружбу со смертью, и за возможности, которые я получил. Для себя я видел лишь одну выгоду в этом положении — защита, как я полагал, и безопасность, но тут ошибся. Я старался свести к минимуму войны, наоборот, объединить вампиров.
Это не нравилось Констанции. У нас со временем взгляды стали кардинально разниться. Мы отдалились еще при жизни Аннабель. Она уехала далеко, строить свою империю. Тогда я и сказал, что это окончательный развод. Даже частично порвал нашу связь, но, увы, полностью мне этого сделать не удалось. Все же нас слишком многое связывало.
И вот теперь смерть Аннабель изменила все… Конечно, я осознавал, что власть слишком ослепила дочь. Она сломя голову мчалась по дороге, ведущей вниз, к своей гибели, но остановить ее не представлялось возможным. Она никогда не спорила. Но всегда поступала по-своему. Удержать ее насильно я тоже не мог, Аннабель была сильнее меня, слишком многих вампиров она выпила. Как-то она мне сказала, что устраняла конкурентов. Чтобы никто не мог претендовать на мой престол. Ложь… которой она оправдывала свои деяния, и частично верила сама. Но при всем том она оставалась моей доченькой… Ради нее я жил все эти столетия.
Не отрицаю, что в моей голове засел образ той маленькой девочки. А она давно выросла. Даже если Аннабель и выглядела на восемнадцать, то вес прожитых столетий оставил свой отпечаток и сделал ее намного старше. Опьяняющая жажда власти уничтожила ее нежную личность, позволяя ей проявляться только в общении со мной. Но потеря… я не мог ее пережить, не мог смириться, что все… моя дочь растворилась в вечности. Ее убила обычная волчица. Долго я думал, что это было ненамеренно, самозащита. Да, подсознательно я оправдывал Кэрол…
Не спорю, я мог докопаться до истины. Но, наверное, тогда это было бы слишком болезненно. А так хрупкая иллюзия ограждала меня от адского отчаяния. И я без того ежедневно варился в котле душевных мук. Хоть и их я поначалу воспринимал, как нечто инородное. Страдания обходили меня стороной, я не понимал их до конца, никогда до этого не испытывал. Мое сердце словно было закрыто на тысячи замков и не откликалось ни на что, кроме любви к дочери. И вот Кэрол ворвалась в мое пространство, разукрасив жизнь своими красками, и она же принесла вкус горечи, который теперь стал моим неизменным спутником.
Я не знал, как поступить. Жутко хотел ее увидеть, встретиться, и понимал, что встреча может стать фатальной, с какой стороны ни посмотри. Но судьба в лице Констанции распорядилась по-своему. Бывшая жена, опечаленная горем, решила меня уничтожить и забрать трон себе. Она заручилась поддержкой магов. Капкан сработал. Но поскольку наша связь была еще слишком сильна, то и Констанция оказалась заперта под землей. Мы были отсечены от внешнего мира физически. Гаспар, который давно увлекался черной магией, сумел не попасть в ловушку. Он мог беспрепятственно передвигаться. А я, в свою очередь, мог видеть, что творится на поверхности, и через него влиять на некоторые процессы.
И я наблюдал за ней. Как потерявший голову безумец. То, хотел уничтожить, и тут же меня сжигало желание испить ее горечь, познать мир вместе с ней. Я жаждал жизни, которой был лишен все время своего существования.
Потом в жизни брата Кэрол появилась Марго, как ни странно, силы ее отец-колдун черпал от Констанции. У меня нет достоверного ответа, знала ли бывшая, кто виновен в смерти, просветили ее на сей счет или нет. Гаспар, который иногда все же поддерживал с ней связь, утверждает, знай она, действия были бы куда агрессивней.
А пока злость ее была направлена лишь в мою сторону, помешать любым моим планам, из женской вредности и обиды, что не пошёл у нее на поводу. К сожалению, она тоже могла влиять на процессы наверху, все же за эти годы бывшая нашла способ увеличить свою силу в несколько раз. Во что бы я ни вмешивался, Констанция непременно вставала на противоположную сторону. Она подпитывала отца Марго, она нашептывала гнилой семейке сумасбродные идеи. Одержимость и смертельный любовный приворот, не обошлись без ее прямого участия.
Кэрол… перекатываю ее имя на языке, смакую горечь со свойственным только ей неповторимым ароматом. Она безумно красива. Хищница, яркая, дерзкая, неповторимая. И все в ее внешности и поведении завораживает, резонирует с моими вкусами. Губы, сочные, пухлые, они так и манят пить их нектар. Миндалевидные глаза, как тысячелетний янтарь, хранят свои тайны, притягивают необъятной глубиной. Тело богини, гибкое, утонченное, я дурел взаперти от желания обладать ею. Ни разу меня так сильно не накрывало сексуальным желанием, когда ты весь превращаешься в оголенный нерв, все чувства и эмоции подчинены лишь одной порабощающей потребности.
А потом я напоминал себе, что эта хищница сотворила с моей Аннабель. Мои восхищенные мысли о ней сродни преступлению, предательству по отношению к дочери и моим вампирам, которые жаждут расправы.
Вампиры — создания тьмы, служители смерти, очень редко кого из нас судьба удостаивает чести обрети истинную. Я получил такой подарок вместе с проклятием. Я ненавидел ее всей душой, и так же сильно желал. И нет, далеко не только физически, это было бы куда проще. Я хотел слиться с ней душой.
Отчасти это получилось, но не так, как предполагал. Я обязан был ее привязать к себе. Когда Артасу потребовалось спасение, я через Гаспара предложил свою помощь. Она дала клятвы, и наша связь стала сильнее. А потом произошла еще одна трагедия. Гаспар в тот момент был недоступен, а Кэрол похитили мирские отребья. То, что они с ней творили… я чувствовал все, пропускал через себя всю боль и ее отчаяние. Я валялся под землей и орал вместе с ней, ощущая свое бессилие. Я ничего не мог сделать. Посылал гонцов найти Гаспара, его нашли… но
